Впервые тема «Булгаков и Евпатория» была заявлена в 2002 году. Это была статья в газете «Трибуна» № 6. Редакция ее несколько изуродовала, а также не смогла объяснить потом, куда делся оригинал. Но с этого пошла «евпаторийская булгаковская история», и самое главное в ней, что отозвались родственники писателя, живущие в городе.
Из них много дала Любовь Александровна Минакова (1919 г.р.), сохранившая свои личные детские впечатления, а также рассказы отца и других родственников, что удивительно в таком возрасте. Это я могу утверждать, потому что с 2004 года, после первой встречи, мы общаемся до сего времени.
Без нее мы до сих пор уверенно не могли бы знать, когда и при каких обстоятельствах Булгаков побывал в Евпатории. Ее память вместе с текстами Булгакова (упоминания Евпатории в «Театральном романе», и особенно в фельетоне «Сильнодействующее средство»), помогла нам выяснить «время и место», в результате мы уже 5 лет имеем памятную доску на улице Урицкого.
Продвинуться дальше и сделать следующий логичный шаг, который будет приветствоваться не только всеми любителями творчества Булгакова, но, как раньше было принято говорить, «всем прогрессивным человечеством» (без преувеличения), нам препятствуют наши местные власти. Формальная причина достойна пера Булгакова-сатирика: оказывается, если улицу Урицкого заменить названием — улица Булгакова, то жителей и предпринимателей этой улицы ожидает неминуемый финансовый крах, разорение. Как выживают жители улиц после многих переименований в других городах — Харькове, Киеве, а особенно на Западной Украине, остается загадкой. Так благодаря Булгакову удалось узнать, что мы в Евпатории или в Крыму живем в какой-то другой стране, существуем в каком-то параллельном мире.
Но не будем дальше о грустном. Евпатория, наше Ахматовское общество, дали новый толчок в развитии литературного краеведения в Крыму. Это Евпаторийские Ахматовские Чтения в 2009 году, Первые Крымские Булгаковские Чтения в 2009 году и участие во Вторых Чтениях в Симферополе в 2010 г. Сегодня мы представляем первое издание Ахматовского общества, научный сборник по первым чтениям. Да, он скромно издается, небольшим тиражом, никакой помощи от местных властей мы не имеем, но его научный уровень приличный, статьи и доклады читаются с интересом. Не исключено, что его еще переиздадут для школ, для учебных заведений. Во всяком случае, проф. Казарин мне сообщил, что наш сборник войдет в общий сборник КЦГИ, посвященный 1-м и 2-м Булгаковским чтениям.
Так Евпатория дала толчок к новому развитию темы «Булгаков и Крым», а через нее и к событиям крымской истории послереволюционных лет, о которых мы или знали мало, или имели искаженные сведения. Булгаков заставляет нас думать и изучать тему шире и глубже. Булгаков-сатирик учит нас критически смотреть на действия властей и чиновников. Не в этом ли кроется их «нелюбовь» к Булгакову?
На этом пути можно ожидать новых открытий и публикаций членов нашего общества. Мы теперь участвуем в международных симпозиумах, работаем в архивах, в лучших крымских библиотеках. Уже в этом году есть некоторые достижения. Скажу только по Булгакову.
Много лет было ясно, что героиня «Сильнодействующего средства» — учительница ликбеза станции Евпатория Клавдия Войтенко (урожденная Манько) — реальное лицо. Но документально подтвердить это не удавалось, среди жителей Евпатории потомки не отозвались. И только недавно установлено, что действительно существовала Клавдия Петровна Манько. До революции был период (1908—1912), когда она работала учительницей рукоделия в Симферополе в частной женской бесплатной профессиональной школе Анны Аркадьевны Машковцевой. Теперь понятно, почему в евпаторийских документах дореволюционного периода следы Клавдии Манько не обнаруживались. Кроме того, возможно, она и не была жительницей Евпатории, а приезжала в ликбез на занятия из Симферополя. Но след человека найден, и теперь есть надежда, что можно будет проследить ее судьбу.
В Симферополе обнаружились и другие интересные факты в отношении возможных родственников М. Булгакова. Известно, что в Москве у него были два родных дяди по матери — врачи Николай Михайлович и Михаил Михайлович Покровские.
А в Симферополе до революции (1914—1915 гг. и ранее) тоже были врачи Покровские, причем оба относились к Российскому обществу Красного Креста: Александр Николаевич Покровский, доктор медицины, действительный статский советник и доктор Николай Александрович Покровский. Пока нет сведений, что они родственники писателя, но уместно вспомнить, что Булгаков начал свою карьеру врача в системе Красного Креста, его родственница тоже была медсестрой КК в Крыму. Биографы отмечают, что карьеру врача Булгаков выбрал под влиянием родственников матери, в семье которой было много врачей.
А Булгаковы большей частью шли по духовной линии. И обнаруживаются Булгаковы крымские, относящиеся к духовному званию — законоучители, священники, диаконы. Со степенью родства еще предстоит разбираться, но становится понятным, почему в ныне имеющейся схеме «Родословие Михаила Булгакова» отсутствует полностью «крымская ветвь», крымская родня. Потому что события революции и 1920-х годов наиболее тяжелые последствия имели для Крыма, и как крымские события того времени, так и крымские родственные связи люди старались скрывать и не обнародовать.
Так что впереди еще много работы, и можно не сомневаться, что нам предстоит многое узнать по теме «Булгаков и Крым». Его родственники жили и в Симферополе, и в Феодосии, и на Южном берегу Крыма, и в сельской местности. Отыскать их — трудная задача. И это касается только фамилий Покровские и Булгаковы, а еще были Бредихины, Шокаревы, Ткаченко...
Отметим еще раз память Л.А. Минаковой. Она мне рассказывала о своем дедушке Василии Алексеевиче Ткаченко. Но считала, что он оставался в Петербурге, где умер в 1915 году. Но недавно обнаружилось, что человек с таким именем числился бухгалтером Казенной палаты (Симферополь, 1905—1915). В последние годы он — губернский секретарь, даже имел две должности — и.д. старшего бухгалтера в Симферопольском губернском казначействе и чиновника по особым поручениям в Казенной палате. Но затем, в последний год — должность старшего кассира, после чего из штата чиновников он исчезает.
По воспоминаниям Минаковой, вначале он работал судостроителем, изобрел двигатель для парохода, но потом болел диабетом, сильно прибавил в весе, и, судя по всему, сменил свои занятия, став бухгалтером. Надо было содержать семью. Умер он за четыре года до рождения внучки, сведения о нем она имела только из рассказов родителей. Многие ли из нас в таких случаях помнят, в каком году умер дедушка, которого мы никогда не знали, как его полное имя? А она запомнила, и пусть другие сведения неточные, но и они позволяют находить следы человека.
Так что надо сказать спасибо М.А. Булгакову за его фельетон «Сильнодействующее средство», за его упоминание не только Евпатории, но и «урожденной Малько». Он был писатель с острым историческим чувством и самоощущением, и наверно сознательно, для нас оставлял такие детали в своих произведениях, зная или предчувствуя, что когда-то они как «крючки», кого-то зацепят и заставят задуматься, искать и находить ответ на загадки его творчества. А загадок этих еще очень много, хотя о них написаны уже тома.
И теперь мы точно знаем, что власти и чиновники будут меняться, их будут забывать или проклинать, а Булгаков останется в человеческой культуре навсегда. Всем своим творчеством он был верен призыву русского поэта Некрасова: «Сейте разумное, доброе, вечное!».
(Тезисы выступления на презентации евпаторийского булгаковского сборника).
15 мая 2011 г., Евпатория, ЦГБ им. А.С. Пушкина.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |