Решение о создании Музея Михаила Булгакова в Киеве было подписано в феврале 1989 года (в год столетия «дома постройки изумительной»), через семь лет после появления мемориальной доски, посвященной писателю.
В 1991 году 100-летие Булгакова (по календарю ЮНЕСКО) отмечали в разных странах мира семинарами, коллоквиумами, собраниями и заседаниями, в Москве — в Колонном зале... А в Киев приехали гости из разных градов, весей и стран и Дом Турбиных1, который этим именем окрестил Виктор Некрасов; на Андреевском (по роману Белая гвардия — Алексеевском) спуске, ровно в 13 часов встретил всех громом среди ясного неба.
В 2011 году, в год 120-летия Михаила Афанасьевича, исполнилось 100 лет со дня рождения Виктора Платоновича Некрасова. Связи Некрасова и Булгакова не только в том, что они «соседи» во времени и пространстве (разделенные двадцатью годами и полутора кварталами древнейшего летописного «Боричева»), «компатриоты». Они явили, «высловили» свой киевский патриотизм на страницах книг, переведенных на множество иностранных языков.
По теории «5-й руки» можно при желании выйти на любого человека Земли, один из примеров приводил нам один из самых почетных гостей2. Некрасова и Булгакова соединяло множество рук. Елена Сергеевна Булгакова, родные писателя, обитатели Дома Турбиных... Были еще общие друзья и знакомые. Вспомним К.С. Станиславского (Ивана Васильевича в Записках покойника и некрасовского экзаменатора в Маленьких портретах). Выявление этих связей — через «дом постройки изумительной» — одна из задач выставки, посвященной Виктору Некрасову.
В булгаковском фонде бывшей «Ленинки» (РГБ) хранится несколько фотомонтажей Андреевского спуска, присланных Некрасовым в подарок Е.С. Булгаковой. Все книги В.П. Некрасова должны были уничтожаться (по акту № 220—76). В «с/х» — спецхран — попали и его письма к Е.С. Булгаковой.
У Михаила Булгакова два младших брата (да еще четыре сестры...) оказались в Париже. Старший брат Виктора Некрасова Николай погиб в 1918 году. Николай Некрасов почти ровесник Ивана Булгакова. Может быть, бессознательно Некрасов разыскивал в Париже Ивана Булгакова, о чем потом писал в Городских прогулках3. Н.А. Булгаков был награжден французским орденом, как и В.П. Некрасов4. З.Н. Некрасова (урожденная Мотовилова) была доктором, о котором и через много лет вспоминали благодарные пациенты. (Вместе с мамой Виктор Некрасов был на похоронах Ахматовой. Потом сожалел, что не отважился с ней познакомиться и уже чуть не в эмиграции узнал, что они с Ахматовой-Горенко родственники по «мотовиловской» линии. Знаменитое ахматовское «Когда человек умирает, / изменяются его портреты. / По-другому глаза глядят, и губы / Улыбаются другой улыбкой»5 написано через два месяца после Памяти М. Б-еа (март 1940).
«Изменяются» и портреты «дома постройки изумительной». В одной из записных книжек Булгакова сохранилось несколько рисунков. Два из них были «опознаны» Л. Яновской по надписям: «Андреевский спуск» и «Лист каштана». Один удалось опознать мне — это рисунок дома № 13. Булгаков не заходил в него (с 1919), но в Киеве — «здесь у Некрасова ошибка»6 — бывал не раз7.
«Люба, спасибо за Турбиных!»8 — такую надпись сделал автор на своей книге Первое знакомство юной художнице, которая создала зимний портрет дома № 13.
Среди многочисленных, совершенно удивительных вещей, прибывших на выставку из Парижа — от Виктора Кондырева, пасынка и друга Некрасова — цикл фотографий. Виктор Леонидович заснял интерьеры Некрасовской квартиры в Париже по указаниям Виктора Платоновича: «И это сними, и вот это...».
Снимки были сделаны в 1985 году и вполне отразили артистическую натуру создателя интерьеров. Те же интерьеры на снимках, сделанных спустя два года, 3 сентября 1987 — в день смерти Некрасова — явственно показывают, что вещи, книги, игрушки застыли, покинутые хозяином дома навсегда. Фотографии кабинета Булгакова стали уже «классическими», как и он сам стал «классиком», если воспользоваться формулой Анджея Дравича9.
Буча — там прошло «беспечальное детство» Булгакова. Там же, в доме потомков художника Пимоненко после войны бывал Некрасов.
Булгаковских рисунков известно не так много, но они частично опубликованы10 (подписанная «Эм-бэ» замечательная «Карикатура» опубликована племянницей и крестницей писателя Е.А. Земской). Впрочем, изобразительное искусство — не булгаковская стихия (зато обоих писателей может объединить еще опера и музыка). Некрасовских, профессиональных, гораздо больше, и о них, в основном, вспоминают. Сохранилось множество автошаржей, раздаренных Виктором Платоновичем друзьям.
Возможен еще один «поворот» темы. Связи, накопленные самим Домом Турбиных с Булгаковым и Некрасовым. Константин Паустовский, «Доктор Пауст», однокашник Булгакова по 1-й гимназии и спутник Некрасова в путешествиях. На выставке представлена книга Паустовского с автографом Некрасову (из собрания А.С. Ершова). Еще один парижский подарок — «любимая» книга Некрасова11 (не Белая гвардия).
Виктор Кондырев надписал ее мне от себя «но от имени ВПН»
[...] под одной обложкой оказались Булгаков и Некрасов... Дипломанта Некрасова клеймят за то, что он не отказался от «Корбузье», а «Театральный» отдел открывает знаменитая статья «Зовнішній блиск і фальшивий зміст».
Еще одна книга12, где рядом Булгаков и Некрасов: Анна Берзер (любимый редактор Некрасова) вспоминает о том, что ей сказал однажды, улыбаясь, Василий Семенович Гроссман:
— Как вам нравится, что у Сталина осталось только два защитника?
— Кто же это? — спросила я.
— Я, — ответил он, — и Виктор Некрасов.
Оказывается, они — единственные из писателей, кто не дал при переиздании книг переименовать Сталинград — в Волгоград13.
— Как Некрасов? — спрашивал он.
И в ответ на мои слова об очередных «неприятностях» один раз сказал:
— Нет, все-таки он счастливчик...
И добавил:
— Его печатают14.
Семен Липкин рассказывает, что его «юношеская слабенькая поэмка об убийстве селькора на Одещине» была принята в альманахе «Недра», но цензура зарезала стихи:
Я был в замешательстве, не знал, что мне делать, уйти или чего-то ждать. В глубине комнаты сидел человек, лицо которого мне показалось не только красивым, но и значительным. Что-то было в этом лице необычное, несоветское, что-то из прежней жизни. Посмотрев на меня, он дернул головой в сторону, и я подумал, что этот человек почему-то мной недоволен. Не потому ли, что цензура запретила мою поэму? Позднее я узнал, что он страдал нервным тиком. Незнакомец был в мятом, заношенном, кургузом пиджаке, в накрахмаленной манишке, галстук бабочкой, из-под рукава с потертыми краями виднелись старорежимные твердые манжеты. Он мне сказал: «Выше голову, мой юный пиит, вы начинаете в лучших русских традициях — с цензурного запрета». Это был Булгаков. Он великодушно предложил мне пообедать с ним в Доме актера у Страстной. Мы направились к площади Ногина, чтобы сесть в пятнадцатый номер трамвая. На площади чернела большая толпа: давно не было трамвая. «Видно, давно нет трамвая», — тонко заметил я, а Михаил Афанасьевич сказал: «Меня не то удивляет, что трамваи не ходют, меня то удивляет, что трамваи ходют».
Гроссману мой рассказ запомнился [...]. Подобно всем нам, Гроссман еще не знал Мастера и Маргариты, но всегда воспринимал Булгакова как чудо русской литературы...15
Чуть ранее Липкин приводит отзыв Булгакова о рассказе Гроссмана В городе Бердичеве16, напечатанном в апреле 1934 года в «Литературной газете»: «А Булгаков сказал: «Как прикажете понимать, неужели кое-что путное удается все-таки напечатать?»»17.
Еще одной общей знакомой оказалась Н.К. Крупская, у которой на приеме (с разницей почти в 10 лет) довелось побывать обоим писателям18. Булгаков сам написал об этом, а за Некрасова написала тетушка С.Н. Мотовилова.
В журнале «Всемирное слово»19 Булгаков и Некрасов снова оказались рядом. Александр Алексеевич Нинов (автор статьи о Некрасове в 5-м томе Краткой литературной энциклопедии) собирался издавать собрания сочинений Булгакова и Некрасова, но — увы, не успел этого сделать...
В этой «перекличке» Булгакова и Некрасова мы не касаемся «киевского» аспекта творчества писателей. Скрытый «киевоцентризм» Михаила Булгакова, доказанный Мироном Петровским20, у Виктора Некрасова — декларированный, на «поверхности»: «скажу с присущей мне правдивостью — таки-да! (Простите киевский акцент, я все же киевлянин...)»21.
Несколько лет назад в парижской газете «Русская мысль» промелькнуло сообщение, что в музее Булгакова, в Доме Турбиных, есть комната, посвященная Некрасову. Издалека, из города (Булгакову не суждено было его увидеть), ставшего убежищем Некрасова (благодаря той же «Софье Власьевне» — советской власти), нельзя разглядеть, что комнаты такой в Литературно-мемориальном музее — нет.
Однако смысл булгаковских слов «...чтобы знали, чтобы знали» можно отнести и памяти о «том» Некрасове...22
Светскость, как определяющее, как положительное начало. Все мы монахи в душе, а Некрасов — светский человек. Мы — закрытые, мы — застывшие, мы — засохшие в своих помыслах и комплексах. Некрасов — открыт. Всем дядюшкам и тетушкам, всем клошарам, всем прогулкам по Парижу... Светский человек среди клерикалов. Ему недоставало трубки и трости23.
Трубки ему подарил Юра Дулерайн, покинувший Киев ранее Некрасова, а трость напоминает о Туристе с тросточкой — фельетоне в «Известиях»24.
В доме № 13, когда я впервые пришла в гости к «златокудрой внучке Василисы» (и праправнучке генерала Хлопицкого), она показывала булгаковские, тогда малоизвестные, фото. Ирина Николаевна (прекрасная внучка) утверждала, что Некрасов был вовсе не первым, кто пришел в этот самый дом — к Булгаковым25. На мои возражения, что он все же первым об этом сообщил «городу и миру», она предъявила заметку на польском языке, намертво наклеенную на какую-то клеенку: «Киев — город Булгакова». Подпись: Анджей Дравич. Выяснить, когда это было и где напечатано, не представлялось возможным.
Голос Дравича мне был уже знаком по радио «Свобода», в частности, я слышала передачу-рецензию на булгаковские новые публикации... Я написала в Краков, Ягеллонский университет вопросительное письмо Анджею Дравичу. Ответ пришел — не очень скоро (это было вскоре после известных событий «Солидарности»). На мой вопрос о том, когда пан Анджей побывал на Андреевском / Алексеевском спуске, получила очень милый ответ: «Дорогая Танечка, а я не помню...». Потом, в Питере (еще Ленинграде) на Булгаковских чтениях, увидев его впервые, «опознала» сразу. И сказала (вместо того, чтобы просто поздороваться): «Вы мне писали, не отпирайтесь...». Он и не отпирался... А его блестящий доклад назывался Зачем Булгаков пошел к черту?
Книга Мастер и дьявол (1972—1979) появилась в 1990 году26. В юбилейном булгаковском 1991 году Дравич блистал на булгаковских собраниях в Париже и Ноттингеме (а в Киев на чтения не приехал)... Случилась еще история с пани Дохналик. Я несколько раз звонила ему в Варшаву по поводу ее книги Пан Пилсудский27 — якобы «булгаковской». Хотя книга посвящена ему, он долго открещивался от знакомства с автором.
И в конце января 1996 года, в воскресенье вечером, он сам мне позвонил — узнать, когда в музее выходной. И на следующий день он зашел-забежал на несколько минут, рассказал, что однажды собирался прийти на Андреевский в музей вместе с Ярузельским, когда они были в Киеве (по Катыньской комиссии), но возле Андреевской церкви «сто глаз» так взглянули... что вопрос о спуске вниз — отпал...
29 января 1996. Дату помним по фотографии Булгакова28, подписанной в этот день, а еще — по Иосифу Бродскому29... Зима. После знакомства с экспозицией, мы поминали Бродского и грелись чаем с каким-то печеньем и конфетами «от Дравича», читали любимого Галчиньского30 хором. И Анджей Дравич, поднявши очи, глянул в потолок и произнес: «Михаилу Афанасьевичу здесь хорошо...». И это, может быть, самый главный комплимент из всех, что нам довелось услышать.
А весной 1997 года был официальный визит президента Польши с супругой. Они спускались пешком, за ними следовала свита (поляки с украинскими бейджиками, а украинцы — с польскими). И приветствуя на пороге гостей именами выдающихся польских Анджеев — Вайды (лучшая до сих пор, не только на мой взгляд, экранизация Мастера и Маргариты 1971 года — Пилат и другие) и Дравича — мы услышали: «Дравич умер...».
Я выбежала из дома, кинулась с вопросом: «Когда?» к первому, кто был ближе (им оказался пан Чайка из президентской канцелярии). Он ответил: «15 мая»31 — подготовив визит... похороны отложили до возвращения...
Вечером я позвонила пани Вере Дравич. Она сказала, что в этот день он отвез ее в парикмахерскую, а потом сказал, что болит голова, прилег и больше не встал. Последним его приветом был подарок из канцелярии президента Польши. Посол Польши на Украине пан Ежи Бар лично вручил нам огромную коробку со всеми фильмами (кроме Вайды!), книгами и новым переводом Мастера и Маргариты, сделанным Анджеем Дравичем.
Все, кто имел счастье общаться с этим удивительным человеком, не могут его забыть. Мы часто вспоминали его с Еленой Андреевной Земской, племянницей и крестницей Михаила Афанасьевича32. В сборнике Лики языка статья Михаил Булгаков как классик литературы XX века, имя Дравича — в траурной рамке.
Но мне суждена была еще одна встреча с ним — в Отделе рукописей РНБ в Санкт-Петербурге, в фонде Виктора Некрасова: статья Дравича, посвященная памяти его друга33.
Возвращаясь в «богоспасаемый» дом на Андреевском / Алексеевском спуске, на пороге его, вспоминается:
Меж тем как, не преувелича,
Зимой в деревне нет житья,
Исполнен ...дом наш... безразличия
К несовершенствам бытия.Он ...принял... тысячи диковин
И может не бояться стуж.
Он сам, как призраки, духовен
Всей тьмой перебывавших душ34.
(Надеюсь, что автор при известной его симпатии к Булгакову35 простит мне вольную замену слов).
Грядущий 2012 год объединяет Польшу и Украину европейским футбольным форумом. Но 15 мая, отмечая очередной день рождения Михаила Булгакова на Андреевском спуске, в Доме Турбиных, мы вспомним и помянем Анджея Дравича — 15 лет исполнится с того дня, когда он «присоединился к большинству», а через пять дней обязательно отметим 80-летие со дня его рождения.
Приложение. Анджей Дравич, Памяти Виктора Некрасова
36Познакомились мы еще в его родном городе Киеве, но уже незадолго до его отлета, в начале 70-х. Показал мне тогда Бабий Яр, Печерскую Лавру и булгаковские места, связанные с Белой гвардией. Он был замечательным гидом и прекрасным рассказчиком. Любил свой город, но в 1974 году покинул его навсегда.
Потом мы встречались в Венеции и Париже. В Париже он устроился очень славно, как мало кто из соотечественников-эмигрантов, были в нем живость и легкость, что совпадало с окружением. Но о душевных утратах, понесенных в эмиграции, знал только он сам — и может быть, еще неотлучная преданная жена, Галина Викторовна37.
Теперь пришло известие о его смерти. Виктор Некрасов умер в Париже в возрасте 77 лет. Большинство польских читателей знало его по лучшей, классической повести В окопах Сталинграда (1946), когда-то входившей в школьную программу. Она издавалась у нас несколько раз. Это одна из самых важных книг о второй мировой войне, состоящая из повседневной правды, настоящей подлинности, пластического видения без малейшего позерства, напыщенности и котурнов. Некрасов обладал огромным авторитетом; именно он, своим дебютом, казалось, был предназначен на писателя-вожака. Но не сыграл этой роли, которую исполнил другой фронтовик-комбатант. Хотя он и так создал вещи значительные: роман В родном городе (1954), повесть Кира Георгиевна, рассказ Случай на Мамаевом кургане, путевые очерки. Он был непокорным, мужественным; когда его критиковал сам Хрущев, держался стойко, как подобало сталинградцу. Много лет он использовал свой авторитет для защиты справедливости (---) [Устав от 31 июля 1981. О контроле публикаций и зрелищ, ст. 2, п. 3], часто выступал на радио. Он полюбил более легкие формы: свободные размышления и воспоминания, путевые заметки... У него был замечательный талант рассказчика, будто дарованный касанием шестикрылого серафима, ясное сознание русского сказителя, мог так писать, как птица поет. В жизни был непослушным, размашистым, склонным к ошарашиванию; иногда шокировал, но и любило его множество людей; он был одним из краеугольных камней своего весьма разношерстного окружения. Польшу и поляков очень ценил и не по правилам хорошего тона38; я знаю это хорошо. Он был с нами связан узами крови: в 1944 году был тяжело ранен в Люблине, на Краковском предместье и завершил тогда — как капитан саперов — свой фронтовой путь.
Мир твоей душе, Виктор, друже — Москаль.
Анджей Дравич
* * *
Письмо В.П. Некрасова папе Иоанну Павлу II
39Ваше Святейшество,
Несколько лет назад я позволил себе преподнести Вам свою книгу В окопах Сталинграда. Вы ответили мне любезным письмом и благословением, которые бесконечно меня тронули и обрадовали.
Сейчас, в год, когда мне минет 75 лет, я осмелюсь просить Ваше Святейшество сделать мне маленький подарок — разрешить испросить у Вас аудиенцию, которая отнимет у Вас не больше нескольких минут.
Я не утомлю вас ни просьбами, ни вопросами, просто буду бесконечно счастлив лицезреть Первосвященника, которого я бесконечно люблю и уважаю за жизненный путь, которым Вы облагодетельствовали человечество.
С глубочайшей любовью и благодарностью.
Виктор Некрасов
6 января 1986
Victor Necrassov, 3, Place Kennedy, 92170 Vanves, France.
Примечания
Татьяна Абрамовна Рогозовская — старший научный сотрудник Литературно-мемориального музея Михаила Булгакова в Киеве.
1. В.П. Некрасов, Дом Турбиных, «Новый мир» 1968, № 8, с. 132—142.
2. Резо Габриадзе (1936) — сценарист, художник, создатель Театра марионеток в Тбилиси был у нас в музее со своей женой 29 июня (1999) — их общий день рождения — и подарил рисунок, созданный тут же, на Андреевском спуске, героями которого оказались Пушкин и Булгаков.
3. Впервые в СССР — в журнале «Юность» 1989, № 7, с. 7—31 (посмертно), с предисловием автора. В. Некрасов, Записки зеваки, «Континент» 1975, № 4.
4. Орден «Изящных искусств и литературы». См.: В. Некрасов, Как я стал шевалье, «Звезда» 1989, № 11, с. 67—73; В. Кондырев, «Все на свете, кроме шила и гвоздя». Воспоминания о В.П. Некрасове, Киев — Париж 1972—1987 гг., Москва 2011, с. 527.
5. А. Ахматова, «Когда человек умирает...», в кн.: она же, Сочинения в двух томах, т. 1, Москва 1986, с. 186.
6. В. Нелли, Мольер, архив Музея театрального, музыкального и киноискусства, Киев.
7. 1923 (Киев-город); 1934 (фото 20 августа на Владимирской горке); 1936 (Записная книжка, ОР РГБ, ф 562-17-16 с записями делового характера: имена, адреса, телефоны, дата и время выезда из Киева в Москву и т. д.).
8. В. Некрасов, Первое знакомство. Из зарубежных впечатлений, Москва 1960.
9. А. Дравич, Михаил Булгаков как классик литературы двадцатого века, в кн.: Лики языка. К 45-летию научной деятельности Е.А. Земской. Сборник статей, ред. М. Гловинская, Москва 1998, с. 75—83.
10. «Tempora mutantur» или «Что вышло из того, который женился и из другого, который учился» в кн.: Е.А. Земская, Михаил Булгаков и его родные. Семейный портрет, Москва 2004.
11. Проти формалізму, натуралізму і спрощенства в мистецтві, Київ 1936.
12. С. Липкин, А. Берзер, Жизнь и судьба Василия Гроссмана. Прощание, Москва 1990.
13. А. Берзер, Прогнание, там же, с. 253.
14. Там же, с. 255.
15. С. Липкин, Жизнь и судьба Василия Гроссмана, там же, с. 78.
16. Этот рассказ стал основой фильма Комиссар Александра Аскольдова, одного из первых исследователей творчества Булгакова.
17. С. Липкин,Жизнь и судьба..., с. 5.
18. М. Булгаков, Воспоминание..., в кн.: он же, Собрание сочинений в пяти томах, т. 2, Москва 1989, с. 378—383.
19. Е. Эткинд, Homo ludens; Н. Аль, Т. Голованова, В ритме души..., «Всемирное слово» 1991, № 1, с. 30; 31—34.
20. М. Петровский, Мастер и Город. Киевские контексты Михаила Булгакова, Санкт-Петербург 2008.
21. В. Некрасов, Из дальних странствий возвратясь..., в кн.: он же, Сочинения, Москва 2002, с. 989.
22. «Про него пустили анекдот: / Дескать, он — Некрасов, да не тот... / Но Некрасов — человек упрямый, / И теперь все говорят: тот самый» (А. Раскин, Кукрыниксы, Это я?, Москва 1968, с. 38. Книга была изъята из библиотек и запрещена к покупке букинистическими магазинами из-за эмиграции Некрасова).
23. А. Синявский, М. Розанова, Прижизненный некролог, «Синтаксис» 1987, № 19, с. 3—7.
24. М. Стуруа, Турист с тросточкой, «Известия» 19.01.1963.
25. См.: Б. Ямпольский, Избранные минуты жизни, Санкт-Петербург 1998, с. 92—131.
26. A. Drawicz, Mistrz i diabeł. O Michale Bułhakowie, Kraków 1990. Второе (посмертное) издание — в 2002 г. Моя искренняя признательность коллегам, накануне моего доклада доверившим мне книгу Дравича Поцелуй на морозе с выставки в библиотеке Института восточнославянской филологии Ягеллонского университета, приуроченной к конференции «Михаил Булгаков, его время и мы». А после доклада я получила грандиозный подарок от пана Януша Свежего — книги Дравича.
27. См.: Е. Годник (М. Петровский), Пан Пилсудский, пани Догналик и некто Булгаков, «Collegium» 1995, № 1—2, с. 268—276.
28. Фотография подписана «Дорогой маме» в 1916 году.
29. Накануне появилось сообщение о кончине Бродского. Как известно, Дравич был первым публикатором Бродского.
30. Скажи, как меня ты любишь (на польском и в переводе).
31. В. Щукин, В России надо жить долго..., «Новое литературное обозрение» 1997, № 28, с. 151. Здесь дата: «25 мая».
32. Елена Андреевна (1926—2012) еще и «крестная» его музея в Киеве, где она часто бывала, как и ее мама, Надежда Афанасьевна, хранительница и собирательница семейного архива. Этот архив Елена Андреевна передала в наш музей (в том числе и рисунки — «карикатуры», подписанные «Эм-бэ»).
33. ОР РНБ, ф. 1505—111. См. в приложении в переводе автора этих строк.
34. Б. Пастернак, Город, в кн.: он же, Стихотворения и поэмы, Москва — Ленинград 1965, с. 401. Курсивом заменены слова: «город» и «создал».
35. См.: Е. Булгакова, Дневник, Москва 1990, с. 312.
36. A. Drawicz, Pamięci Wiktora Niekrasova (1911—1987), «Tygodnik Powszechny», 27.09.1987. Статья с цензурным изъятием фрагмента.
37. Г.В. Базий-Некрасова (1914—2000). Вместе с Г.В. Базий Некрасов работал в театре Ростова-на-Дону, откуда и ушел на фронт.
38. См., например, отклик Некрасова на события в Польше в 1981 году: На силу — силой: «Поляки — честь им и слава! — поняли это. На силу танков они ответили другой силой — силой духа! Этой силы наши кремлевские старики тоже боятся». «Русская мысль» (Париж) 12.02.81 (ОР РНБ, ф. 1505—488).
39. «Были бы вокруг тебя город и люди...». Письма Виктора Некрасова, публикация Т.А. Рогозовской, «Єгупець» 2011, № 20 (ОР РНБ, ф. 1505—611).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |