Улица Маросейка, дом 7/8. 2016 г. Дом был построен в 1913—1914 годах в неоклассическом стиле по проекту архитектора А.Э. Эрихсона. В здании располагалось товарищество печатания, издательства и книжной торговли «Сытин И.Д. и Ко»
Сегодня у Л<ежнева> получил 300 рублей в счет романа «Б<елая> г<вардия>», который пойдет в «России». Обещали на остальную сумму векселя. Были сегодня вечером с женой в «Зеленой Лампе». Я говорю больше, чем следует, но не говорить не могу. Один вид Ю. П<отехина>, приехавшего по способу чеховской записной книжки и нагло уверяющего, что...
— Мы все люди, без идеологии, — действует на меня, как звук кавалерийской трубы.
— Не бреши!
Литература, на худой конец, может быть даже коммунистической, но она не будет садыкерско-сменовеховской. <...>
Тем не менее, однако, боюсь, как бы «Б<елая> г<вардия>» не потерпела фиаско. Уже сегодня вечером, на «Зел<еной> Лампе» Ауслендер сказал, что «в чтении»... и поморщился. А мне нравится, черт его знает, почему.
Из дневника М.А. Булгакова, 8 января 1925 года
В 1923 году Булгаков подружился с писателем-сатириком Юрием Потехиным. Он упоминается в рассказе «Трактат о жилище», в котором Булгаков вспоминает свои первые, самые голодные месяцы в Москве, когда он хватался буквально за любую работу, и в очерке «Москва 20-х годов» (Потехин жил в доме на Маросейке).
Сотрудник берлинской газеты «Накануне», сменовеховец Юрий Потехин приехал из Германии в Москву в августе 1923 года. В январе 1924-го он вместе с Булгаковым посетил праздничный вечер, посвященный вернувшимся в СССР сменовеховцам. В доме самого Потехина, по воспоминаниям Татьяны Лаппа, часто устраивали вечеринки и танцы.
Михаил Булгаков и Юрий Потехин вместе посещали заседания знаменитых «Никитинских субботников» и вечера «Зеленой лампы». На одном из таких заседаний, 21 марта 1925 года, Юрий Потехин слушал в авторском чтении повесть «Собачье сердце», написанную, по выражению тайного осведомителя ОГПУ, «во враждебных, дышащих бесконечным презрением к Совстрою тонах». Потехин оценил повесть очень высоко: «Фантастика Михаила Афанасьевича органически сливается с острым бытовым гротеском. Эта фантастика действует с чрезвычайной силой и убедительностью. Присутствие Шарикова в быту многие ощутят».
В 1920-е годы Потехин работал в московских издательствах «Новые вехи» и «Новый век», сотрудничал с журналом «Советское строительство». Расстрелян 2 декабря 1937 года в разгар Большого террора.
Не из прекрасного далека я изучал Москву 1921—1924 годов. О, нет, я жил в ней, я истоптал ее вдоль и поперек. Я поднимался почти во все шестые этажи, в каких только помещались учреждения, а так как не было положительно ни одного шестого этажа, в котором не было бы учреждения, то этажи знакомы мне все решительно. Едешь, например, на извозчике по Златоуспенскому переулку в гости к Юрию Николаевичу и вспоминаешь:
— Ишь домина! Позвольте, да ведь я в нем был! Выл, честное слово! И даже припомню, когда именно. В январе 1922 года. И какого черта меня носило сюда? <...>
Кстати, о шестых этажах. Позвольте, кажется, в этом доме есть лифты? Есть. Есть. Но тогда, в 1922 году, в лифтах могли ездить только лица с пороком сердца. Это во-первых. А во-вторых, лифты не действовали. Так что и лица с удостоверениями о том, что у них есть порок, и лица с непорочными сердцами (я в том числе) одинаково поднимались пешком на шестой этаж.
Из фельетона «Моста 20-х годов»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |