Главрепертком

Чистопрудный бульвар, дом 6/19. 2016 г. Здание построено в 1891 году для правления Московско-Киевско-Воронежской железной дороги (архитектор Д.Н. Чичагов), в 1910-м его надстроили третьим этажом. После революции в доме разместился Московский радиоузел, а в 1925—1939 годах здесь располагался Наркомат просвещения (Наркомпрос), где работала Н.К. Крупская

Булгаков не раз посещал Главрепертком на Чистопрудном бульваре, выдававший разрешения на постановку пьес. Главный репертуарный комитет был образован в составе Народного комиссариата просвещения в феврале 1923 года. С тех пор ни одна пьеса в СССР не могла появиться на сцене без его разрешения. Главное литературное управление по делам литературы и издательств (Главлит) и Главный репертуарный комитет (Главрепертком) были главными и злейшими врагами Булгакова — с первых своих шагов в литературе он был вынужден противостоять цензуре.

Каждую пьесу Булгакову приходилось с огромным трудом пробивать через комитет. Некоторые (например, «Бег») были запрещены цензурой, другие с боем, но все же попадали на сцену («Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров»).

Один из руководителей Главреперткома, Владимир Блюм, послужил прототипом глупого и отталкивающего цензора Саввы Лукича в пьесе «Багровый остров». Спектакль пользовался большим успехом у зрителей и вызвал ярость Блюма, немедленно узнавшего себя в одном из героев. В конце концов он отомстил Булгакову — добился полного запрещения пьесы.

В марте 1930 года в письме правительству СССР Булгаков откровенно высказал свои мысли о Главреперткоме: «Это он воспитывает илотов, панегиристов и запуганных "услужающих". Это он убивает творческую мысль. Он губит советскую драматургию и погубит ее».

Уведомление Главреперткома Ленинградскому Гублиту от 14 сентября 1926 года о запрещении пьесы Михаила Булгакова «Зойкина квартира»

Возмутительный день. В Реперткоме — ни Литовского, ни его заместителя. Пьесы найти не могут. Справки — нет.

— Если пьесы нет под буквой А — ищите ее под П.

Нашлась. Стали искать справку. Я стала рядом с секретаршей и увидела, что она перелистывает страницу со справкой. Но тогда она сказала, что справки дать не может. Дело в том, что там было сказано, вернее, написано рукой Литовского — разрешение Вахтанговскому театру приступить к работе над «Пушкиным» и включить пьесу в репертуар. Секретарша позвонила Литовскому (он был в Комитете). Тот сказал — сегодня справки не давать, он даст завтра.

М.А. угрожал жаловаться. Тут же позвонил Ангарову, но того не было на месте.

Ушли около четырех.

Из дневника Е.С. Шиловской, 1 апреля 1937 года

Утром в Реперткоме. Мы ходили за визой на «Дон-Кихота». Миша — Пушкиной, секретарю Мерингофа, на ее фразу — «пьеса у тов. Мерингофа», сказал, побелев: «буду жаловаться в ЦК, это умышленно задерживают разрешение». Это меня ужасно огорчило, а Миша твердит — я прав.

Из дневника Е.С. Шиловской, 5 января 1939 года