ЦУМ

Улица Петровка, дом 2. Мосторг. 1930-е гг.

История ЦУМа началась в XIX веке, когда два шотландских коммерсанта Арчибальд Мерилиз и Эндрю Мюр основали торговую компанию, названную их именами — «Мюръ и Мерилизъ». В 1885 году они открыли в Москве, недалеко от Кузнецкого Моста, магазин дамских шляп и галантереи, не раз страдавший от пожаров. В 1908 году магазин отстроили заново по проекту архитектора Романа Клейна. После национализирования его переименовали в «Центральный универмаг», впрочем, москвичи еще долго пользовались старым привычным названием.

В рассказах и очерках Булгакова 1920-х годов этот магазин стал одним из символов торговой жизни столицы эпохи НЭПа.

Громада «Мюр и Мерилиза» еще безмолвно и пусто чернеет своими огромными стеклами, но уже в нижнем этаже исчезли из витрины гигантские раскрашенные карикатуры на Нуланса и По, а из дверей выметают сор. И Москва знает уже, что в феврале здесь откроют универсальный магазин Мосторга с 25 отделениями и прежние директора Мюра войдут в его правление.

Из фельетона «Торговый ренессанс»

Улица Петровка. 1929 г.

Улица Петровка. 2016 г.

Она светилась, огни танцевали, гасли и вспыхивали. На Театральной площади вертелись белые фонари автобусов, зеленые огни трамваев, над бывшим Мюр и Мерилизом, над десятым надстроенным на него этажом, прыгала электрическая разноцветная женщина, выбрасывая по буквам разноцветные слова: «Рабочий кредит». В сквере против Большого театра, где бил ночью разноцветный фонтан, толкалась и гудела толпа.

«Роковые яйца», глава 6

— У-у! — Скулил пес-подлиза и полз на брюхе, вывернув лапы.

Затем его с гвалтом волокли за шиворот через приемную в кабинет. Пес подвывал, огрызался, цеплялся за ковер, ехал на заду, как в цирке. Посредине кабинета на ковре лежала стеклянноглазая сова с распоротым животом, из которого торчали какие-то красные тряпки, пахнущие нафталином. На столе валялся вдребезги разбитый портрет.

— Я нарочно не убрала, чтобы вы полюбовались, — расстроенно докладывала Зина, — ведь на стол вскочил, мерзавец! И за хвост ее — цап! Я опомниться не успела, как он ее всю растерзал. Мордой его потычьте в сову, Филипп Филиппович, чтобы он знал, как вещи портить.

И начинался вой. Пса, прилипшего к ковру, тащили тыкать в сову, причем пес заливался горькими слезами и думал — «бейте, только из квартиры не выгоняйте».

— Сову чучельнику отправить сегодня же. Кроме того, вот тебе 8 рублей и 15 копеек на трамвай, съезди к Мюру, купи ему хороший ошейник с цепью.

«Собачье сердце», глава 3