Почему Воланд — иностранец?

В черновиках читается занятное продолжение истории с буфетчиком, которого насмерть перепугали Сатанисты. Столкнувшись с нечистой силой, он сразу же бежит в церковь.

«...В тенистой зелени выглянули белые чистенькие бока храма. Буфетчик ввалился в двери, перекрестился жадно, носом потянул воздух и убедился, что в храме пахнет не ладаном, а нафталином. Ринувшись к трем свечечкам, разглядел физиономию отца Ивана.

— Отец Иван, — задыхаясь, буркнул буфетчик, — в срочном порядке... об избавлении от нечистой силы...

Отец Иван, как будто ждал этого приглашения, тылом руки поправил волосы, всунул в рот папиросу, взобрался на амвон, глянул заискивающе на буфетчика, осатаневшего от папиросы, стукнул подсвечником по аналою...

"Благословен Бог наш..." — подсказал мысленно буфетчик начало молебных пений.

— Шуба императора Александра Третьего, — нараспев начал отец Иван, — не надеванная, основная цена сто рублей!

— С пятаком — раз, с пятаком — два, с пятаком — три!.. — отозвался сладкий хор кастратов с клироса из тьмы.

— Ты что ж это, оглашенный поп, во храме делаешь? — суконным языком спросил буфетчик.

— Как что? — удивился отец Иван.

— Я тебя прошу молебен, а ты...

— Молебен. Кхе... На тебе... — ответил отец Иван. — Хватился! Да ты откуда влетел? Аль ослеп? Храм закрыт, аукционная камера здесь!

И тут увидел буфетчик, что ни одного лика святого не было в храме. Вместо них, куда ни кинь взор, висели картины самого светского содержания.

— И ты, злодей...

— Злодей, злодей, — с неудовольствием передразнил отец Иван, — тебе очень хорошо при подкожных долларах, а мне с голоду прикажешь подыхать? Вообще, не мучь, член профсоюза, и иди с богом из камеры...

Буфетчик оказался снаружи, голову задрал. На куполе креста не было. Вместо креста сидел человек, курил».¹

Итак, вместо храма — комиссионный магазин, вместо ладана — папиросы, вместо батюшки — отреченец². «Ни одного лика святого» нет (хотя Ивана Бездомного радует и защищает даже полустертая икона неизвестного святого). Но все же тема поруганного храма звучит здесь открыто.

Однако в итоговом варианте романа никаких храмов и священников нет. Более того — в романе подчеркнуто отсутствует главный храм России — Храм Христа Спасителя.

Не заметить этот Храм, путешествуя по булгаковской Москве, трудно. Вот начало булгаковского очерка «Москва краснокаменная»³: «Жужжит "Аннушка", звонит, трещит, качается. По Кремлевской набережной летит к храму Христа. Хорошо у храма. Какой основательный кус воздуха навис над Москвой-рекой от белых стен до отвратительных бездымных четырех труб, торчащих из Замоскворечья».

Вот «Роковые яйца»: «Ни одного человека ученый не встретил до самого храма. Там профессор, задрав голову, приковался к золотому шлему. Солнце сладостно лизало его с одной стороны... На Пречистенском бульваре раздалась солнечная прорезь, а шлем Христа начал пылать. Вышло солнце».

Но вот Воланд с крыши дома Пашкова⁴ обозревает Москву, взирая «на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на снос лачуг»... Читатель-не-москвич проходит мимо этой строчки, не замечая ее странности. Чтобы вполне оценить эту булгаковскую подсказку, надо знать географию и историю Москвы. Вспомните парадный, телевизионный вид на Кремль с Большого Каменного моста. Кремль остается от этого моста по правую руку. Впереди несколько вполне добротных каменных домов, за которыми стоит Манеж. А вот слева от моста на Боровицком холме и стоит дом Пашкова, «дом с круглой башней». Если теперь смотреть с этого дома, то перед лицом будет Кремль, впереди слева — Манеж, справа впереди — мост. За спиной — Музей изобразительных искусств имени Пушкина. За музеем — усадьба Голицыных (будущее место работы Ивана Бездомного). Сзади и чуть левее дома Пашкова — усадьба Гагариных. Между Гагариными и Голицыными — усадьба Лопухиных. Наконец, сзади и правее дома Пашкова — Храм Христа Спасителя... Впрочем, всех этих подробностей можно и не знать. Достаточно понять, что речь идет о городском квартале, вплотную примыкающем к правительственной резиденции и стоящем на берегу городской реки. Во всех городах мира это — самый дорогой район. А значит, в этом районе понятно «необъятное сборище дворцов, гигантских домов». Непонятно — откуда вдруг тут могли взяться «обреченные на снос лачуги».

И все же они тут были, правда в одном лишь месте и в одно лишь время. С 1933 по 1937 годы. «Тут» значит на месте Храма. Время же лачуг — это время между сносом Храма и началом строительства сталинского «Дворца советов». Храм взорвали в декабре 1931 года. Добивали его еще полтора года. Строительство дворца начали в 1937 году. А вот в промежутке между этими двумя акциями на месте Храма и появилась «деревня Нахаловка» — самострой, домики, построенные безо всяких разрешений... Ее-то и видит Воланд.

Эта деталь позволяет понять время действия романа: четыре весенних дня с 1933 по 1937⁵. Как ни странно, Булгаков предчувствовал его задолго. Еще в 1925 году в очерке «Киев-город» упоминается 1932 год как год вызволения Сатаны: «"Прочти, — сказала она, — и ты увидишь, что антихрист придет в 1932 году. Царство его уже наступило". Книгу я прочел, и терпение мое лопнуло. Тряхнув кой-каким багажом, я доказал старушке, что, во-первых, антихрист в 1932 году не придет, а во-вторых, что книгу писал несомненный и грязно невежественный шарлатан. После этого старушка отправилась к лектору курсов, изложила всю историю и слезно просила наставить меня на путь истины. Лектор прочитал лекцию, посвященную уже специально мне, из которой вывел, как дважды два четыре, что я не кто иной, как один из служителей и предтеч антихриста, осрамив меня перед всеми моими киевскими знакомыми. После этого я дал себе клятву в богословские дела не вмешиваться, какие б они ни были — старые, живые или же автокефальные».

Как видим, Булгаков своей клятвы не сдержал. Разгул зла заставил его вмешаться в богословские дела. Та навязанная ему брошюрка, наверно, и в самом деле была «грязно невежественна» (сын профессора Духовной академии не мог этого не оценить). Но что-то в памяти все же осталось — дата манифестации зла. И хотя антихрист в том году не пришел в жизнь планеты, он прошелся по страницам булгаковского романа⁶. Кстати, поначалу, до взрыва Храма Христа Спасителя, Булгаков действие романа помещал в будущем — в 1943 году⁷. Со взрывом Храма кошмарное будущее вошло в настоящее.

Весь мистический⁸ сюжет «Мастера и Маргариты» может быть понят из этого фрагмента. И этот сюжет может быть резюмирован поговоркой: «Свято место пусто не бывает». Смысл ее такой: на месте поруганной святыни поселяются бесы. Место разрушенных иконостасов заняли «иконы» политбюро. Город, в котором взрывают храмы, становится приютом «духа зла и повелителя теней». По слову выдающегося русского знатока античности проф. Ф.Ф. Зелинского, «там, где нет богов, там реют привидения»⁹. В мир, отрекшийся от Спасителя, приходит тот, кто Его кощунственно пародирует.

Воланд не случайно оказывается на крыше именно дома Пашкова. Это здание Государственной библиотеки. «Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист», — объясняет Воланд официальный мотив своего приезда в Москву.

Как видим, в Москве изначально как бы два полюса духовной энергии. Светлый полюс — Храм Христа Спасителя. А напротив него — черный полюс: подвалы библиотеки, набитые каббалистическим чернокнижием¹⁰. Храм взорвали. Мир стал «однополюсным». Сатана, прежде правивший лишь балами, теперь желает править миром.

Борис Гребенщиков в одной из своих песен когда-то спросил: «Ты чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно?» Москва взорвала Храм Христа. Сквозняк, образовавшийся в возникшей от этого пустоте, и затянул в Москву «знатного иностранца». Да, тот, кто был «иностранцем» для «Святой Руси», теперь является как полновластный хозяин. Мысль для Булгакова не новая. Еще «Похождения Чичикова» он начинал так: «В царстве теней шутник-Сатана открыл двери... И двинулась вся ватага на Советскую Русь».

И еще говорящая деталь: «Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах Сатаны».

Эта подробность непонятна без знакомства с либретто оперы Шарля Гуно «Фауст» (у Гете этой сцены нет).

Мефистофель шпагой протыкает бочонок, нарисованный на вывеске таверны, и просит «господа Бахуса» излить вина. Из рисунка хлещет вино. Брат Маргариты Валентин отказывается принять такой дар — тогда вино вспыхивает огнем. Упоминание Мефистофелем имени Маргариты заставляет Валентина обнажить шпагу. Но его шпага разбивается на куски в воздухе, даже не входя в соприкосновение со шпагой Мефистофеля... Валентин понимает, что перед ним Сатана. Мефистофель же своей шпагой очерчивает круг вокруг себя.

Дальше есть примечательное расхождение между партитурами оперы на русском и французском (оригинальном) языках. По-русски: «Мы разрушим демона власть и сразимся мы с силой тьмы!» В оригинале все более трагично: «Из ада пришел тот, кто затупил наше оружие. Мы не можем отбить чары».

Валентин восклицает: «Но поскольку ты разбиваешь сталь, смотри! Вот крест святой, он нас спасет от ада!»

Тут Валентин и его друзья обращают свои шпаги острием вниз, а значит, крестообразными рукоятками — вверх. И так, зажав в руках шпаги, которым они придали значение Креста, они наступают на Мефистофеля. Тот судорожно корчится, будучи не в состоянии выносить вида креста. В конце концов под защитой креста вся компания уходит от Мефистофеля...

Но в Москве Храма Христа нет. Кресты снесены. Осталась лишь тень от креста. Тень не может бороться с «повелителем теней»; она покорно «подползает к туфлям».

Пока же Храм еще стоял (а Булгаков уже работал над своим романом), связь между торжеством безбожия и вторжением Воланда выражалась иначе. В первой редакции романа (1929 год) сеанс черной магии датируется 12-м июня. Но именно 12 июня 1929 года открылся Всесоюзный съезд безбожников с докладами Емельяна Ярославского (Губельмана) и Николая Бухарина¹¹.

Примечания

1. Черный маг (1928—1929) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000. С. 31.

2. В редакции 1934—36 годов священник-обновленец появляется еще во сне Никанора Ивановича Босого и требует сдавать валюту (Главы, дописанные и переписанные в 1934—1936 гг. // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000. С. 252).

3. Интересно, что и описание Киева («Киев-город») Булгаков тоже начинает с храма — с Выдубицкого монастыря.

4. См.: Неизвестный Булгаков. М., 1993. С. 434.

5. Впрочем, разные детали романа дают разные годы. Упоминание о троллейбусах, появившихся в Москве только в 1934 году, уточняет, ранее какого времени действие романа датироваться не может. С другой стороны, за датировку действия более ранним 1932-м годом говорит то, что в кабинете 60-летнего профессора Кузьмина висит на стене фотография, изображающая «полный университетский выпуск 94-го года». «Если предположить, что герой окончил университет в возрасте 22 лет, то получается: он родился в 1872 г., и основное действие романа приурочено к 1932 году» (Ишимбаева Г.Г. Русская фаустиана XX века. М., 2002. С. 124).

6. Один из вариантов названия романа — «Он явился» (подразумевался Воланд).

7. В ранней редакции Иван в больнице «пророчески грозно сказал: — Ну, пусть погибает Красная столица, я в лето от Рождества Христова 1943-е все сделал, чтобы спасти ее! Но... но победил ты меня, сын погибели, и заточили меня, спасителя... И глаза его стали мутны, но неземной красоты» (Вторая полная рукописная редакция романа 1938 // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000. С. 75). Интересно, что три детали роднят Ивана Бездомного с Иудой: Булгаков дает им одинаковый возраст (23 года), их обоих называют мальчиками. И оба они становятся удивительно красивы и одухотворены в минуту смерти или забытья.

8. «Я — мистический писатель» — Правительству СССР. Письмо от 28 марта 1930 г. // Булгаков М. Дневник. Письма. 1914—1940. Сост. В.И. Лосев. М., 1997. С. 226.

9. Цит. по: Ильин В.Н. Мастер и Маргарита [Рецензия] // Вестник РСХД. Париж, 1967. № 4. С. 85.

10. «Тут в государственной библиотеке громадный отдел старой книги, магии и демонологии» (Великий Канцлер (1928—1929) // Булгаков М. Великий Канцлер. Князь тьмы. М., 2000. С. 90).

11. Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М., 2003. С. 342.