Глава 3

Довольно неожиданно для русскоязычного читателя путеводителем по СРА оказывается «Мастер и Маргарита». Между тем тут хранятся описания наиболее типичных, повторяющихся и одновременно эксцитативных участков этого «архипелага», наиболее известные и характерные для рубежа XIX—XX веков умонастроения, а в целом — возводятся в литературную норму приемы бульварного романа. Ниже мы попытаемся показать, что при сохранении некоторых парадигм (наборов элементов), характерных для СРА, Булгаков разворачивал эти парадигмы (пользуясь методом бриколажа) в новые синтагматические цепи. Такое «переоборудование» культурных парадигм (подобное кодированию посредством перемешивания букв, образующих исходные слова) вообще свойственно для социокультурного перелома в России в 1920—1930-е годы и для «Мастера и Маргариты» в частности. Важно при этом учитывать, что трансформация синтагм происходит внутри целостных смысловых комплексов, каковым — в числе прочих — является и «еврейская тема». В романе «Мастер и Маргарита» она существует в двух ипостасях: явной и тайной.

Явная ипостась относится к древней истории и связана с Ершалаимом, Иешуа Га-Ноцри. Пилатом и Синедрионом. Уподобление Москвы Ершалаиму¹ логично интерпретировать двояким образом. В первом варианте может подразумеваться возникшее в допетровский период представление о Москве как новом Иерусалиме: «старый Иерусалим сделался «непотребным», будучи осквернен неверными сарацинами, и потому Иерусалимом должна называться Москва»². Возможно, что Булгаков, используя эту систему знаков, утверждал обратное: подобно старому Иерусалиму, «неверными сарацинами» осквернен и новый, то есть Москва. Святость вытеснена большевистской скверной, власть бога — властью дьявола, а мечта о том, что «настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти», по-прежнему остается мечтой, мечтой недостижимой (более того, в самом уподоблении Москвы Иерусалиму содержится намек на скорую гибель, ибо город-«прототип» погиб).

Во втором варианте уподобление может интерпретироваться не в отвлеченно-историософском, а в националистическом плане, в свете легендарной вины евреев за то, что «они Бога распяли» и совершили революцию³. Н.П. Утехин, напомнивший об иудейском «лобби» при римском императоре, которое делало прокуратора Иудеи Понтия Пилата послушным решениям Синедриона⁴, был, безусловно, прав. Верным является и его замечание о том, что Булгаков имел в виду эту концепцию при работе над «Мастером и Маргаритой»⁵. Впрочем, что говорить о Булгакове, если даже О.Э. Мандельштам в статье «Пушкин и Скрябин» (1915) писал (потом, правда, вычеркнул): «Если победит Рим — победит даже не он, а иудейство — иудейство всегда стояло за его спиной и только ждет своего часа, и восторжествует страшный противуестественный ход: история обратит течение времени — черное солнце Федры»⁶.

Совершенно очевидно, что это было общим местом, и потому булгаковский намек не может восприниматься как случайность или неожиданность. Тем более, что дневник Булгакова 1923—1925 годов⁷ показал: к «еврейской теме» писатель не был равнодушен. Нетрудно, например, из одной записи об издательстве Льва Давидовича Френкеля, размещавшемся в центре Москвы, вывести элементарный антисемитизм, разрушающий ту «оптимизированную» биографию Булгакова (неправомерно сближенного с Идеалом), которая внедрилась в общественное сознание.

«Самым чудовищным из всех рассказов В<асилевского> был рассказ о том, как Френкель, ныне московский издатель, в прошлом раввин (вероятно, и сейчас, только тайный), ехал в спальном международном вагоне из С.-Петербурга в Москву. Это один из крупных узлов, который кормит сейчас в Москве десятки евреев, работающих по книжному делу. У него плохонькое, но машинно налаженное дело в самом центре Москвы, и оно вечно гудит, как улей. Во двор Кузнецкого переулка вбегают, из него убегают, собираются. Это рак в груди. Неизвестно, где кончаются деньги одного и где начинаются деньги другого. Он очень часто ездит в Петербург, и характерно, что его провожают почтительной толпой, очевидно, он служит и до сих пор дает советы о козе. Он мудр.

Сегодня — еще в ярости, чтобы успокоить ее, я перечитываю фельетон петербургского фельетониста 70-х годов. Он изображает музыку в Павловске, и еврея изображает в презрительной шутке, с акцентом: — Богу сил»⁸.

Впрочем, говоря об отношении Булгакова к Френкелю, надо учесть два обстоятельства. Первое состоит в том, что ненависть к налаженному френкелевскому делу — это ненависть не просто к еврейскому делу, а к еврейскому буржуазному предприятию.

Два чувства складывались, питая и усиливая друг друга. Отсюда отношение «пролетария» Булгакова к «машинно налаженному делу» Френкеля, приносящему доход и сытую, обеспеченную жизнь, которой лишен писатель (можно даже предположить, что отношение Булгакова и к лозунгу «Все поделить!» не было столь уж простым и однозначным⁹).

Второе обстоятельство объясняет индивидуальное отношение Булгакова как разновидность достаточно распространенной в 1920-е годы в русской культурной среде оценки всплеска еврейской политической, предпринимательской и финансовой активности в Москве и Петрограде — Ленинграде. При всей своей писательской самостоятельности и невключенности в какие-либо литературные объединения, Булгаков не был изолирован не только от дореволюционной антисемитской подготовки, но также и от интенсивных антисемитских влияний двадцатых годов.

Летом 1922 года выходившая в Москве газета Наркомнаца «Жизнь национальностей» (главный редактор И.П. Трайнин) в трех номерах опубликовала материалы, посвященные интервью, которые в Берлине дал М. Горький, беседовавший с Шоломом Ашем. Так, в первой статье И.П. Трайнина приводились слова М. Горького о том, что «причина антисемитизма в России — это бестактность большевиков-евреев... Еврейские большевики, не все, но безответственные мальчишки — взялись осквернить святыни русского народа. Они превратили церкви в кинематографы, читальни, они не считались с чувствами народа... Благодаря им Россия кричит, что весь еврейский народ осквернил святыни...»¹⁰.

Вскоре в «Жизни национальностей» были опубликованы два письма Горького, одно из них — в нью-йоркскую газету «Фрайгайт»; в нем М. Горький уточнял сказанное: «Мне передали, что в отчете о беседе со мною Шолом Аш приписал мне следующие слова: «Причиной антисемитизма в России является бестактность еврейских большевиков». Это не совсем верно. Разумеется, бестактность еврейских коммунистов оказала известное влияние на русские массы и на их отношение к евреям. Но это одно не может служить достаточным объяснением росту антисемитизма в России.

Русский народ возмущен против евреев, главным образом, вследствие их участия в антирелигиозных и противоцерковных выступлениях, как, например, при изъятии церковных ценностей и религиозных святынь. Я сказал Шолому Ашу, что мне известны некоторые случаи, когда юные еврейские коммунисты умышленно посылались для исполнения подобных поручений, чтобы население и особенно крестьяне видели, что религиозные учреждения России разрушаются евреями. Это делают те антисемиты, которых немало среди самих коммунистов.

В значительной мере рост антисемитизма объясняется также участием коммунистов-евреев в реквизиции хлеба у крестьян»¹¹.

«Москва — местами Бердичев; сила еврейства ужасающая — а антисемитизм (и в коммун. кругах) растет неудержимо», — отмечал В.И. Вернадский в письме к И.И. Петрункевичу от 14 июня 1927 года¹².

И даже в еврейской среде циркулировали анекдоты, свидетельствовавшие о сильной «семитизации» новой власти: «Если за столом сидят шесть комиссаров, что под столом? — Двенадцать колен Израиля».

«Чай Высоцкого, сахар Бродского, Россия Троцкого».

«Происходит заседание совнаркома. Вдруг Каменев заявляет, что ему надо спешно уйти. Куда? В синагогу, чтобы совершить молитву поминок об умершем отце (для чего требуется наличие минимум десяти взрослых евреев). Тогда Ленин заявляет: «Для чего уходить? Я выйду, и ты можешь совершить свою молитву здесь на месте»¹³.

Из выступления профессора Ю.В. Ключникова¹⁴ на митинге в московской консерватории 3 декабря 1926 года: «У нас есть отдельные выражения хулиганства, которые, может быть, уродливы. Источником этого служит задетое национальное чувство русской нации. Уже Февральская революция (1917 г.) установила равноправие всех граждан России, в том числе и евреев. Октябрьская революция пошла еще дальше. Русская нация проявила национальное самоотречение. Создалось определенное несоответствие между количественным составом (евреев) в Союзе и теми местами, которые в городах временно евреи заняли. Это является следствием финансового положения. Вы видите, как по всей Москве настроились мелкие будочки с хлебом и колбасой, являющиеся еврейскими¹⁵. Вот вам первоисточник этого недовольства: мы здесь в своем городе, а к нам приезжают и стесняют нас. Когда русские видят, как русские же женщины, старики и дети мерзнут по 9—11 часов на улице, мокнут под дождем у ларька Моссельпрома, и когда они видят эти сравнительно теплые (еврейские) ларьки с хлебом и колбасой, у них появляется ощущение недовольства. Эти явления катастрофичны, затрагивают отнюдь не интеллигенцию и не крупную буржуазию. Это явление выпускать из виду нельзя. С этим нужно считаться. У жителей больших городов может явиться это осторожное чувство, поскольку страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве, и в практической жизни, и в других областях между численным составом (евреев) и населением. Коли бы у нас в Москве не было жилищного кризиса — масса людей теснится в помещении, где нельзя совершенно жить, — и в то же время вы видите, как люди приезжают из других частей страны и занимают жилую площадь. Эти приезжие — евреи. Я считаю, что поскольку евреи жили раньше в угнетенной обстановке и не могли по-человечески одеваться и жить, а теперь, поскольку эта возможность ими получена, они одеваются действительно хорошо, лучше русских. Дело не в антисемитизме, а в том, что растет национальное недовольство и национальная сторожкость, настороженность других наций. На это не надо закрывать глаза. То, что скажет русский русскому, того он еврею не скажет. Массы говорят, что слишком много евреев в Москве. С этим считайтесь, но не называйте это антисемитизмом»¹⁶.

Процитировав это выступление Ключникова, исследователь идеологии 1920-х годов М. Агурский заметил: «За речь, подобную речи Ключникова, во все двадцатые, да к тридцатые годы неминуемо ждала бы репрессия. Но Ключников выступил совершенно свободно, что могло быть сделано лишь с прямого поощрения»¹⁷. Как намекнул М. Агурский, поощрение могло исходить только от Сталина¹⁸: борьбу с оппозицией он облегчал разогреванием антисемитских настроений среди партийного и служилого люда. Не случайно М.Э. Козаков писал в 1928 году об ощущении у некоторых русских чрезвычайной многочисленности «рядов <...> партийного или беспартийного еврейского чиновничества, «жадною толпой стоящего у тропа»»¹⁹. А Зеев Жлбогинский приводил в одной из статей конца 1920-х годов такой рассказ человека, посетившего Москву: «В Москве до 200 000 евреев, все пришлый элемент. А возьмите <...> телефонную книжку и посмотрите, сколько в ней Пекзиеров, Левиных, Рабиновичей и прочих, как говорят советские антисемиты, гишпанских фамилий. Телефон — это свидетельство: или достатка, или хорошего служебного положения. Списки служащих наркоминдела, внешторга, ВСНХ, управлений трестов, пестрят еврейскими фамилиями»²⁰.

Не отвлекаясь в данном случае на какую-либо полемику по «еврейскому вопросу», мы считаем необходимым обрисовать и зафиксировать ту духовную атмосферу, в которой находился Булгаков в свои московские двадцатые годы. Эта-то атмосфера и отразилась в дневнике «Под пятой» (конечно, под пятой большевиков, а не евреев) в виде прямых высказываний: остро осознающий свою «русскость» писатель, бывший киевлянин, был особенно чувствителен к активности евреев. Сам ставший москвичом после окончания гражданской войны, Булгаков тем не менее ощущает Москву своей, городом русских и для русских по преимуществу. На наш взгляд, в булгаковском дневнике заметны — в числе прочего — рефлексы панславизма с антисемитическими оттенками, восходящие к «позднему славянофильству», выраженному в сочинениях С.Ф. Шарапова, крайне опасавшегося господства еврейства над славянами: «Что-нибудь одно: или славянское объединение, торжество добра и правды и апофеоз свободной и возрожденной России, или еврейское равноправие, т. е. господство евреев над нами, а через нас и над всем славянством»²¹. Любопытно, кстати, что Булгаков назвал свои записи точно так же, как Шарапов, — «Мой дневник»: не исключено, что академическая «пречистенская» среда, в которой вращался Булгаков, исповедовала шараповские или близкие к ним идеи²².

Наконец, к антисемитизму писателя мог последовательно вести и его национал большевизм, выразившийся в «Днях Турбиных»²³. Характерно и другое: в дневнике — в соответствии с европейским стандартом — «реальным объектом статусно-конкурентной ненависти оказывается еврей интеллигент»²⁴, в данном случае — издатель Л.Д. Френкель, почему-то названный «раввином»²⁵.

В уподоблении Москвы Иерусалиму в последнем булгаковском романе — вернемся, наконец, к нему — можно подозревать всю эту проблематику: она живо волновала писателя в 1926-е годы. Тем более, что именно к такой позиции — настороженности и неприязни по отношению к евреям — Булгаков был подготовлен и воспитанием в семье²⁶ и гимназии²⁷, и обстановкой в университете²⁸, и всей киевской жизнью²⁹. Характерен антисемитский миф, очевидно, распространенный в Киеве в 1900-е годы: «В Киевском университете <...> евреев 40%, поляков 23%, немцев и других инородцев около 7%, а русских 30%»³⁰. Не следует забывать и о судебном разборе «дела Бейлиса», развернувшемся (с 26 сент. 1913 г.) на глазах у киевского студента³¹.

Воспитательное значение тотальной пропаганды ни в коем случае нельзя недооценивать, так же, как и соответствующие настроения на Украине в годы гражданской войны³², в армии, куда Булгаков ушел добровольцем в ноябре 1919 года³³.

Примечания

1. Об этой параллели см.: Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. 1988, № 10. С. 106; № 11. С. 91—96. О параллели Киев — Иерусалим см.: Петровский М.С. Мифологическое Городоведение Михаила Булгакова // Театр. 1991, № 5. С. 21—24.

2. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции «Москва — третий Рим» в идеологии Петра Первого // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 238.

3. Литература, посвященная «еврейской революции» в России, настолько обширна, что нет сомнений: политизированный врач и «доброволец» Булгаков был отлично знаком с этой проблематикой. Одним из доказательств является запись в дневнике в 1924 году: писатель утверждал, что французский премьер Эррио был евреем. Ложный вывод писатель сделал на том основании, что Эррио допустил в Париж большевиков (посольство во главе с Л.Б. Красиным). См.: Булгаков М.А. Под пятой: Мой дневник. М., 1990. С. 80.

4. См. об этом хотя бы в новелле А. Франса «Прокуратор Иудеи» (1891). «Иудейское засилье» в древнем Риме — важная тема СРА, которой было посвящено множество книг; см., например: Мелихов В.А. Из истории иудейско-римских гонений на христиан. Харьков, 1913. С. 22—33 (даны ссылки на литературу); Басов А. (Мелихов В.А.). О еврейском вопросе в Древнем Риме. Харьков, 1913. Соответствующие факты приводил и Э. Ренан, которого читал Булгаков; существовала традиция опоры на Э. Ренана для обоснования обвинений иудеев в гонениях на христиан, о чем см.: Мелихов В.А. Иудеи в римской истории по исследованию Э. Ренана. Харьков, 1912. С. 8—9, где дана ссылка на «Антихриста», «Апостолов», «Евангелия и второе поколение христианства» и «Христианскую церковь». Один из наиболее ярких художественных примеров — книга Л.А. Мурахиной «Из глубины веков» (Харьков, 1915): в книгу вошли семь «исторических» очерков; в тех, что посвящены первым векам христианства, автор доказывает, что римские императоры, (например, Калигула и Нерон) были игрушками в руках иудеев. Например, в подстрочном примечании к очерку «Коронованный мечтатель» (о Нероне) сказано: «Всадническое сословие почти все было прожидовлено еще в республиканском Риме» (Указ. соч. С. 257). Одновременно Л.А. Мурахина разоблачает еврейских и «еврействующих» историков типа Иосифа Флавия, которые скрывали «прожидовленность» Рима и засилье евреев, заинтересованных в искажении истории (о Л.А. Мурахиной см. примеч. 262).

Таким образом, появляется определенный смысл в том, что компания критиков с «подозрительными» фамилиями набрасывается на Булгакова в реальности и на мастера в романе «Мастер и Маргарита»: в обоих случаях цель одна и та же — замолчать страшную истину об исторических событиях.

5. См.: Утехин Н.П. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова: Об источниках действительных и мнимых // Русская литература. 19 79, № 4. С. 101. Ср. со стандартным церковным обвинением, которое не мог не помнить Булгаков: при Пилате «распущенность уличной иудейской черни завершилась величайшим преступлением, какое только видел когда-либо Божий свет; был распят Спаситель мира... «Кровь его на нас и на детях наших» — кричали тогда обезумевшие от злобы и ненависти Иудеи... И действительно, несмываемое кровавое пятно лежит с тех пор на сынах Израиля до настоящего времени и будет, конечно, лежать до тех пор, пока существует хотя бы один представитель и поклонник жестокого Ягвы...» (Злотников Л.Т. /Л. Зло/. Отверженные: Краткая история гонений на племя иудейское. Спб., 1914 С 5—6). Кстати, дневниковая запись Булгакова от 5 янв. 1925 г., вызванная посещением редакции журнала «Безбожник у станка», является парафразом процитированного выше обвинения: с одной стороны, редакция журнала сравнивается с синагогой, с другой стороны, деятельность журнала интерпретируется как повторная «казнь» Иисуса, ибо его «изображают в виде негодяя и мошенника». «Нетрудно понять, чья это работа», намекает Булгаков (Под пятой. С. 43).

6. Мандельштам О.Э. Собр. соч.: В 4-х т. М., 1991. Т. 3/4. С. 514.

7. Найденный в недрах архивов ГПУ, где с отобранного при обыске в 1926 году дневника сняли сокращенную копию, он со значительными и неотмеченными купюрами (касающимися именно негативного отношения Булгакова к евреям) был опубликован (Театр. 1990, № 2) и вызвал сенсацию в булгаковедении. Спустя десять месяцев дневник был напечатан целиком (Булгаков М.А. Под пятой: Мой дневник. М., 1990; Библиотека «Огонек», № 39).

8. Булгаков М.А. Под пятой. С. З5. Издательство Френкели существовало с 1921 года, в основном занималось изданием научно-популярных книг. Адрес издательства: Кузнецкий пер., 4, кв. 25. Булгаковская ненависть сублимировалась при работе над «Зойкиной квартирой»: у Гуся-Ремонтного обнаруживается еврейский протообраз; см.: Золотоносов М. ЗК: Загадки криминально-идеологического контекста и культурный смысл // Russian Studies. 1995 Vol. I, N 2. С. 134—136.

9. Ср. со «стихотворением» Булгакова (в письме к Н.А. Земской от 23 окт. 1921 г.), где он писал: «На Большой Садовой стоит дом здоровый. Живет в доме наш брат организованный пролетариат» (Земская Б.А. Из семейного архива // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1938. С. 66).

10. Трайнин И, П. От дерзаний буревестника к болоту обывателя: Горький о евреях // Жизнь национальностей. 1922, 1 июня. № 11 (17). С. 2.

11. Максим Горький об антисемитизме // Там же. 1922, 26 июня. № 13 (148). С. 7. Все это достаточно близко к мыслям В.В. Розанова, высказанным в главе «Почему на самом деле евреям нельзя устраивать погромов?» из «Апокалипсиса» (вып. 6—7), а также в письме к А.А. Блоку (февр. 1909): «В «погроме» конечно есть 99% злодеяний, идут мясники и плуты, идут обиженные конкуренцией торгаши, но 1% есть и оскорбленной народной святыни, настояще» (Цит. по публикации С.А. Беляева и Л.С. Флейшмана // Блоковский сборник II. Тарту, 1972. С. 402).

12. Новый мир. 1989, № 12. С. 219. См. на ту же тему: Сорокин П.А. Современное состояние России. Прага, 1922. С. 100—101; Пасманик Д.С. Русская революция и еврейство: (Большевизм и иудаизм). Paris, 1923. С. 197.

13. Цит. по статье: Пасманик Д.С. Чего же мы добиваемся? // Россия и евреи. Сб. 1. Берлин, 1924. С. 209. Анекдоты заимствованы из статьи И. Клинова «Еврейский юмор насчет большевиков».

14. Один из самых правоверных сменовеховцев, еще в 1922 г. получил должность юрисконсульта при советской делегации в Генуе; в книге «На великом историческом перепутье (Берлин, 1922) выступил с панегириком Ленину (см. главу «Мировая революция. Россия и Ленин»). Исполнив все предписания сменовеховской игры, вернулся в Москву.

15. Основания для таких оценок имелись. По данным справочника «Вся Москва» на 1925 год Ю. Ларин посчитал, что евреям в 1924 г. принадлежало 75,4% лавок аптекарских и парфюмерных товаров, 54,6% мануфактурных. 48,6% ювелирных, 39,4% галантерейных, 36% дровяных и лесных складов, 26,3% кожевенно-обувных, 25,8% скобяных, 19,4% мебельных, 17,7% табачных. При этом евреи составляли немногим более 5% населения Москвы (см.: Ларин Ю. Интеллигентский и буржуазный антисемитизм в СССР // Против антисемитизма. Л., 1930. С. 35). Среди крупных московских нэпманов евреи в 1926 г. составляли почти треть: 810 из 2469 (см.: Ларин Ю. Евреи и антисемитизм в СССР. М.; Л., 1929. С. 99). Ср.: «Есть сообщение из Киева, что вся работа союза швейников, ввиду того что в нем 80% евреев, переводится постепенно на еврейский язык, Даже весело» (Булгаков М.А. Под пятой. С. 41).

16. Речь Ю.В. Ключникова на митинге по еврейскому вопросу 3 дек. 1926 г. в московской консерватории. Стенограмма цит. по: Ларин Ю. Интеллигентский и буржуазный антисемитизм в СССР // Против антисемитизма. Л., 1930. С. 37. См. краткий отчет: Диспут об антисемитизме // Рабочая Москва. 1926, 7 дек. В 1923—1926 гг. отмечалась иммиграция евреев из Белоруссия в Ленинград и Москву. «В одной Ленинградской губернии число жителей евреев возросло с 55 тысяч в 1923 году до 89 тысяч к концу 1926 года. За тот же отрезок времени еврейское население Московской губернии увеличилось с 88 до 141 тысячи. В самой Москве еврейское население увеличилось с 86 тыс. к началу 1923 года до 132 тысяч к концу 1926 года, т. е. на 53,4%. Если мы примем во внимание, что общее население Москвы увеличилось за тот же промежуток времени с 1511 тысяч до 2025 тыс., т. е. на 34%, то мы убедимся, что приток еврейских «иммигрантов» в Москву был гораздо более интенсивным, нежели у прочих народностей Советского Союза» (Зингер Л.Г. Движение еврейского населения СССР // Вопросы биологии и патологии евреев. Л., 1928. Сб. 2. С. 127). Но не случайно в 1924 г. в Москве была переиздана брошюра С.С. Вермеля «Московское изгнание: 1891—1892 гг.», которая напоминала о выселении 14 тысяч евреев из Москвы в течение двух лет.

17. Агурский М. Идеология национал-большевизма. Париж, 1980. С. 222—223.

18. С самого выдвижения лозунга «социализм в одной стране» (т. е. с декабри 1924 г. — М.З.) Сталин стал подогревать страсти против Троцкого, Зиновьева и Каменева как против евреев (см.: Агурский М. Указ. соч. С. 238—245). См. также: «Монархия погибла, а антисемитизм остался»: (Документы информационного отдела ОГПУ 1920-х гг.) / Публ Н. Тепцова // Неизвестная Россия. XX век. М., 1993. Кн. III. С. 324—358; «Наши партийные стали ругаться «жидом» // Источник. 1995. № 4. С. 92—93.

19. Козаков М.Э. Человек, падающий ниц: Рассказы. Л., 1929. С. 85. См. также: с. 28—33, 40—45, 85—91. Ю. Ларин привел данные: среди всех служащих евреев было 20,5% на Украине, 9% в Москве, 30,4% в Белоруссии. В целом же по стране — 8% (при 2% евреев среди всего населения).

20. Жаботинский В. Антисемитизм в Советской России // Жаботинский В.

Избранное. Jerusalem, 1978. С. 190. Ср.: «А вообще в учреждениях... Файвилловичи всех стран, соединяйтесь. Ладно. Допустим, что их меньше в учреждениях, чем русских. Но они все на виду. И это раздражает массу... нас всех. Это волнует и, — чего уж тут скрывать! — это озлобляет» (Козаков М.Э. Указ. соч. С. 31—32). Ср.: «Новый анекдот: будто по-китайски «еврей» — «там». Там-там-там-там (на мотив «Интернационала») означает «много евреев» (Булгаков М.А. Под пятой. С. 20).

В «Самоубийце» (1928) Н.Р. Эрдмана одна из предсмертных записок, предложенных Подсекальникову, гласила: «Умираю как жертва национальности, затравили жиды» (действие 2. явл. 22).

Эту же проблематику см. в пародическом стихотворении Н.М. Олейникова «Жук-антисемит» (1935):

Божья коровка:

— В лесу не стало мочи.
Не стало нам житья:
Абрам под каждой кочкой!

Жук:

— Да-с... Множество жидья!

(Олейников Н.М. Пучина страстей. Л., 1990. С. 164).

21. Шарапов С.Ф. Мой дневник, гл. 326 // Свидетель: Личный орган Сергея Шарапова. 1908, № 10/11. Апр./май. С. 132—133.

22. Например, московский учитель-историк, тщательно записывавший в свой дневник (март 1928 — авг. 1929) все, что он видел, слышал и читал, Иван Иванович Шпитц, отмечал «буйный» рост антисемитизма. Он видел его проявления «на заводах, в школе (чего никогда не было прежде, среди учащихся), среди комсомола...» В рецензии на парижское издание дневника М. Геллер писал: «Для автора дневника, который тщательно регистрирует каждую еврейскую фамилию, встречаемую в печати, каждый факт «революционной деятельности», инициативу которого можно приписать еврею, рост антисемитизма — реакция на роль евреев в революции. Для Ивана Шпитца нет сомнения, что революция — результат «еврейской интриги», еврейского заговора (Геллер М. Когда рукописи не горят... // Русская мысль, (Париж). 1991, 20 сент., № 3896. С. 12).

23. См. об этом: Агурский М. Идеология национал-большевизма. С. 217—219; Золотоносов М. «Взамен кадильного куренья...»: Булгаковедение (по преимуществу советское) в канун столетия со дня рождения писателя // Дружба народов. 1990, № 11.

24. А. К. [Предисловие к публикации работы Х. Арендт «Антисемитизм»] // Синтаксис (Париж). 1989, № 26. С. 122.

25. Булгаков едва ли не всякого еврея навязчиво считал раввином. Упомянув в дневнике какого-то еврея, который имел комнату площадью более 16 кв. аршин и был готов на фиктивный брак (см. запись от 3 сент. 1924 г.), Булгаков почему-то назвал его Раввиновым. Однако справочник «Вся Москва» на 1924 г. показывает, что такого жителя в Москве не было. Скорее всего, Булгаков запомнил фамилию по заметке «Живая синагога» (Вечерняя Москва. 1924, 22 апр.), в которой упоминался В.А. Раввинов из Полтавы. С записью о Раввинове хорошо сочетается запись от 9 авг. 1924 г.: Булгаков занес в дневник странный анекдот, «будто по-китайски «еврей» — «там». Там — там — там — там <...> означает «много евреев»». Анекдот не лишен смысла и основан на знании некоторых «еврейских тайн». Первые три слова книги Бытия оканчиваются буквами, составляющими слово «правда» («эмет»): tav, alef, mem («tam'»). Отсюда в «Песни о славе Божией» возглас: «Заглавное слово Твое «правда» <народ> кличет искони, из рода в род» (Молитвы евреев на весь год. С переводом на русский язык с подробным изложением богослужебных обрядов и историческими заметками о молитвах / Сост. А.Л. Воль. 8-е изд. Пг., 1916. С. 226. Это именно тот тип «знания», который и характерен для СРА: использование чужих образов и мотивов и их перекодировка, в данном случае из мистической патетики в анекдот.

26. В антимасонской брошюре «Современное франкмасонство: Опыт характеристики» (Киев, 1903) отец Булгакова, Афанасий Иванович, со ссылкой на французский источник (D'Estoc M. La Franc-Maçonnerie, ses origines... et son oeuvre. Paris, 1901; в действительности книга вышла в 1899 г., подлинное имя автора — August Dumond) утверждал, что «франкмасонство есть самый опасный заговор против общества <...>, что он (автор) имеет в виду призвать свет для обнаружения преступлений франкмасонов в прошедшем и их деяний, которые они предполагают совершить в настоящем и будущем. Автор называет франкмасонство «сектою убийц, действующих с помощью космополитического еврейства и конспиративного протестантизма, обнаруживающего преступные замыслы <...>» (Булгаков А.И. Указ. соч. С. 3). В конце брошюры профессор писал, что «в настоящее время ряды франкмасонских лож наполняются евреями; понятное дело, что от таких лож нельзя ожидать ничего доброго для христианства» (Там же. С. 25).

Предполагая у А.И. Булгакова обычный для его сословия церковный антииудаизм, фундирующий антисемитизм, напомним слова В.В. Розанова из «Апокалипсиса»: употребив слово «жид», он тут же сделал примечание: «Пишу без порицания и иронии, а лишь в том оттенении, что для духовенства и в его словооборотах они всегда были в уничтожительно-презренном смысле «жидами». (Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. № 1 // Литературное обозрение. 1990, № 1. С. 89).

В связи с отцом Булгакова самое пристальное внимание стоит обратить на замечание М.А., записанное в 1928 г. П.С. Поповым: «Если мать мне служила стимулом для создания романа «Белая гвардия», то по моим замыслам образ отца должен быть отправным пунктом для другого замышляемого мною произведения» (цит. по: Яновская Л.М. Треугольник Воланда // Октябрь. 1991. № 5. С. 183). К сожалению, недоступной осталась для нас книга Л.М. Яновской «Треугольник Воланда» (Киев, 1992) (автор в 1992 г. эмигрировал в Израиль).

27. См.: Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988. С. 22. В книге приведена фраза соученика Булгакова по гимназии, Е.Б. Букреева: «он придерживался правых взглядов, но умеренного порядка». Реальный смысл, стоящий за этим определением, раскрывает, например, брошюрка «Еврейский вопрос в освещении киевского Центрального комитета Партии правового порядка» (Киев, 1906) (это и есть умеренные правые взгляды). Пятнадцатилетний Булгаков вполне мог считать, что коренное население — если дать евреям полные права русского гражданства, — «у себя дома окажется лишенным земли, вытесненным из учебных заведений, из всякой промышленности, торговли, выгодных профессий <...>» (Указ. соч. С. 5).

28. По данным опроса студентов С.-Петербургского Технологического института в 1909/1910 уч. г., к равноправию евреев относились: положительно — 69,0%; отрицательно — 25,0%; безразлично — 8,4%; неопределенно — 3,7%; неизвестно — 3,9%. При этом среди относящихся отрицательно к равноправию евреев: 4,0% сочувствующих социал-демократам, 11,3% — эсерам, 31,4% — кадетам, 82,6% — октябристам, 79,0% — умеренно-правым, 100% — союзу русского народа; среди «правых вообще» 82% отрицательно относились к равноправию евреев (см.: К характеристике современного студенчества: По данным переписи 1609—10 г. в С.-Петербургском технологическом институте / Под ред. и с предисл. прив.-доц. М.В. Бернацкого и при участи д-ра Д.П. Никольского. Спб., 1910. С. 24). Кстати, по национальному составу среди студентов было 98,9% русских, 9,8% евреев, 9,2% поляков, 2,6% кавказцев, 1,2% немцев, 1,2% литовцев (Там же. С. 20). С искажениями эти данные были приведены в статье А.П. Липранди «Еврейство и антисемитизм» в антисемитском харьковском журнале «Мирный труд» (1914, № 8/9. С. 213). В императорском университете св. Владимира, где учился Булгаков, отношение к евреям не могло быть более терпимым; еврейский вопрос вообще стоял там весьма остро (см., например: Прямой путь. 1910, 20 нояб. С. 395—396). Интересно, как относился Булгаков-студент к существовавшей в университете Партии академического порядка студентов, стоявшей на монархических позициях и выступавшей резко против равноправия евреев?

29. «Киев относится к числу местностей, в которых евреям воспрещено постоянное жительство. <...> Положение евреев в К. всегда было крайне тяжелым. Нигде не применились с такой суровостью те меры, которые вошли в обиход полиции для проверки права жительства евреев; К. прославился своими знаменитыми ночными облавами на евреев <...> Это единственный город в России, где сохранились во всей неприкосновенности традиции средневекового гетто» (Вольтке Гр. Киев: Действующее законодательство о евреях в Киеве // Еврейская энциклопедия Спб., [1911]. Т. 9. Стб. 624—526). В разделе «Погромы» в той же статье о Киеве Ю. Гессен указал на два погрома: 23 апр. 1881 г. и 18 окт. 1905 г., который «охватил почти весь город с предместьями» и длился до 20 окт.

30. Демченко Я.Г. Еврейское равноправие или русское порабощение? 2-е изд. Киев, 1907. С. 84.

31. Об отношении к «делу Бейлиса» в семье Булгаковых говорит письмо брата М.А., Николая: «Когда я лежал в постели, у меня было одно занятие: читать стенографический отчет дела Бейлиса. Таким образом, я очень хорошо знаком с этим запутанным, но интересным делом. У нас все жаждут (конечно, в шутку) познакомиться с Верой Чеберяк, портреты которой не сходят со страниц журналов. Вечером мама работает, Леля и Ваня вслух читают «дело» Бейлиса» (Булгаков Н.А. Письмо к Н.А. Булгаковой от 12 окт. 1913 г. // Земская Е. Николка Турбин и братья Булгаковы // Театр. 1991, № 5. С. 36).

Во первых, вызывает сомнения полнота текста (журнал «Театр» уже публиковал булгаковские дневники с неоговоренными купюрами, наследники любят такие умолчания). Во-вторых, весьма сомнительное свойство имеет «шутка» о жажде знакомства с Верой Чеберяк. В третьих, не исключено, что чтение стенограмм и разглядывание портретов Чеберяк велось по антисемитским органам печати. Попутно выскажем предположение о том, что, если из фонда Булгакова (ОР ГБЛ, теперь ОР РГБ) что-то пропало (как это доказывала Л.М. Яновская), то эти пропажи (корректуры «Белой гвардии», рукописи «Мастера и Маргариты») могли быть вызваны антисемитским содержанием материалов.

32. См.: С.Х. Еврейские погромы на Украине // Жизнь национальностей. 1919, 28 сент., № 37 (45); Еврейский погромы на Украине // Там же. 1920, 27 апр., № 12 (69); История погромного движения на Украине 1917—1921 гг. Т. 1. Чериковер И.М. Антисемитизм и погромы на Украине в 1917—1918 гг. Берлин, 1923; Т. 2. Шехтман И.Б. Погромы Добровольческой армии на Украине: К истории антисемитизма на Украине в 1919—1920 гг. Берлин 1932. Антисемитизм петлюровцев отразился в «Белой гвардии» (гл. 8, 20), прикрыв собою антисемитизм «добровольцев» (см. следующее примеч.).

33. Ср.: Фридланд Л.С. Десять месяцев. Л., 1927. С. 46—49, 70—71, 175, 184. Как и Булгаков, Фридланд был военным врачом: мобилизован в окт. 1918 г. в Войско Донское и направлен в Новочеркасск.

И Войско Донское, и Добрармия, куда в ноябре 1919 г. пошел добровольцем Булгаков, входили в состав Вооруженных сил юга России, в которых антисемитизм был развит очень сильно. «Погромы <...> Добровольческой армии приходятся на сравнительно короткий промежуток времени: июнь 1919 — март 1920 г., не прекращаясь ни на один месяц» (История погромного движения на Украине 1917—1921 гг. Т. 2. Шехтман И.Б. Указ. соч. С. 32). В начале октября 1919 г. еврейский погром произошел и в самом Киеве, куда вошли войска Добровольческой армии. «Первый же шаг добровольцев при вступлении в город отмечен был убийством первых подвернувшихся под руку евреев. Не на улице: на улице, конечно, не показывались в тот момент ни евреи, ни русские. Ради убийства добровольческий разъезд не поленился спешиться. Увидя по пути своего следования у подъезда вывеску с обозначением нескольких еврейских фамилий (двух врачей, остальные — свободных профессий), господа офицеры зашли в дом; в итоге — несколько убитых <...>».

«В вечер <...> 3-го [октября] мне постучали: «Выйдите во двор послушайте».

Я вышел. Над кварталами стлался, проникал воистину в каждую щель, в самую глубь подвалов, по которым затаились спасавшиеся от шедшей еще бомбардировки обыватели, тихий, но немолчный, не прекращавшийся ни на секунду, жалобный, рвущий за душу вой сотен женских и детских голосов. <...>

Офицеры и солдаты кучками обходили дом за домом, «очищая еврейские квартиры». Об убийствах, по крайней мере, в нашем районе, было слышно мало, но грабили жестоко. <...> «Государственная стража» бездействовала. Квартировавший у нас во дворе стражник рассказывал, что специальным приказом все постовые стражники были убраны с наружных постов, дабы не подавать повода пострадавшим обращаться к ним за содействием» (Мстиславский С.Д. Погромы: Из воспоминаний о деникинщине на Украине // Былое. 1925, № 1 (29). С. 180—182). Воспоминания С.Д. Мстиславского вышли одновременно с «Белой гвардией» в «России».

7 октября 1919 г. «в еврейский больнице, в хирургическом отделении, где лежали привезенные из Фастова после тамошнего погрома раненые, ворвавшиеся громилы перекололи штыками лежавших на койках, прикончив 15 человек <...>, изнасиловали докторшу-еврейку <...>» (Там же. С. 185).

В эту армию и вступил врач Булгаков, и весьма вероятно, что националистическая газета «В Москву!» выражала и его мысли: «Вот уже скоро два гола, как наша бедная родина потеряла весь свой нормальный уклад жизни, и народ закружился в диком вихре Сатанинской пляски и кровавого кошмара. Столкнулись две силы. Первая — кровожадная, дикая орда обманутых невежд, ведомая наемной рукой разных проходимцев, авантюристов и бывших каторжан под общим стягом жидомасонов на погибель православия и во славу мирового владычества иудейства, и вторая — это горсточка... «безумцев», дерзнувших поднять меч в защиту своего Бога, родины и поруганной чести» (Старый солдат. Армия помнит!.. // В Москву! (Ростов-на-Дону). 1919, 23 сент., № 1). Статья Булгакова «Грядущие перспективы» написана в том же идеологическом ключе.