Глава 13

Первая часть романа, отдельным изданием вышедшая осенью 1910 года (вместе с газетой «Русское знамя» первая порция первой части была разослана подписчикам 3 января, а последняя — в отмеченную дату 17 октября 1910 года, к пятилетию «катастрофического» манифеста), открывалась прологом, действие которого происходило 5 января 1895 года. В прологе читатель сразу знакомился с «доктором белой и черной магии», «Жидо-масоном» Иеремией Джеральдом Смисом, в прошлом «полуграмотным жиденком», сапожником Срулем Айзиком Пухом, который в первой части уже трансформировался в директора одного из больших столичных банков барона Мельхиора Зильберштейна (это типичный «русско-еврейский Пелам»).

Роман «Красные и черные» характерен не точными совпадениями с булгаковским «Мастером» (хотя уже в прологе в кабинете Иеремии был замечен «высокий семисвечник» — непременный атрибут черного мага), а типическим сюжетом заговора евреев-люцифериан, который частично использовал и Булгаков. Оттого, например, бал Воланда весьма похож на описанное Шабельской собрание 300 заговорщиков, тайно от полиции являющихся на сходку секретными ходами, целью заговора имея все то же мировое господство: «Мы сила... Мы можем предписывать и приказывать. Мы, народ Израильский, избранный Богом народ. Мы имеем священное право властвовать над всеми народами...

— Правда... правда... — закричали все присутствующие. — Мы достаточно окрепли и можем, наконец, отказаться от старой игры в прятки... Пора выйти из смрадных жидовских кварталов. Пора открыто и громогласно предъявить всему миру наши права на владычество...»¹.

В романе Шабельской подробно описываются фантастические масонские обряды², излагается «история» масонства³, а в главе 26 «В храме Ваала-Молоха» описывается посвящение священника Григория Юдина в люциферианство: в храм сатаны его вводят обнаженным, купают в черной купели сатаны и т. п.⁴.

Еврей Иеремия оказывается при этом Верховным жрецом.

Во второй части романа описан символический обряд, во время которого некая графиня добровольно отдаст свою кровь, и эта кровь льется в золотую чашу⁵. Там же упоминается убийство масона-предателя⁶.

В третьей же части романа, трактовавшего события революции 1905 года как результат все того же «жидо-масонского» заговора⁷, описан сон графини Вреде (это еврейка, бывшая когда-то цирковой наездницей Малкой Розенцвейг⁸, но сумевшая стать графиней) накануне «катастрофы» 17 октября 1905 года. Графиня видит во сне жертвоприношение христианской девочки, которое совершает Мамюс — парижский еврей-сатанист⁹. События сна связаны с решением руководстве тайной еврейской организации принести человеческую жертву, призванную умилостивить кровавого жидовского Люцифера перед принятием Манифеста. Само жертвоприношение, правда, не описано — видимо, даже Шабельской такой сюжетный ход показался неправдоподобным. Но зато подробно был пересказан «вещий сон» графини Вреде. В этом сне обращает внимание одна деталь: предложенный жертве стакан вина со снотворным. Мамюс успокаивает девочку, подносит ей стакан вина, прося ее выпить вместе с присутствующими. «<...> «Выпей за нашего владыку, девочка, и мы отпустим тебя на волю!»¹⁰. Однако девочка, увидев изображение сатаны, роняет стакан, а затем пытается бежать. Ее ловят, и Мамюс ловким ударом ножа в грудь убивает жертву. «Графиня Вреде с ужасом вскрикивает и... просыпается»¹¹.

Ясно, что появление эпизода с увиденным во сне жертвоприношением христианского ребенка (для вытачивания из него крови) в третьей части романа «Красные и черные», вышедшей в 1913 году, было связано с «делом Бейлиса». Отдаленно этот эпизод напоминает о чаше с кровью барона Майгеля, которую Воланд протягивает Маргарите. Однако куда более основательным доказательством знакомства Булгакова с творчеством Шабельской оказывается другой ее роман — «Сатанисты XX века».

Примечания

1. Шабельская Е.А. Красные и черные. Спб., 1911. Ч. 1. С. 137.

2. Там же. С. 211, 213—214; упоминается и «чаша с кровью».

3. Там же. С. 214—219.

4. Там же. С. 222—246. Кстати, это купание в черной купели можно сопоставить с купанием Ивана Бездомного «в пахнущей нефтью черной воде меж изломанных зигзагов береговых фонарей».

5. Шабельская Е.А. Красные и черные. Спб., 1912. Ч. 2. С. 301—302. В воспоминаниях о В.В. Розанове З.Н. Гиппиус упомянула вскользь «радение» у Н. Минского (в 1905 г.), «где для чего-то кололи булавкой палец у скромной неизвестной женщины, и каплю ее крови опускали в бокал с вином» (Гиппиус З.Н. Живые лица. Прага, 1925. Вып. 2. С. 62; см. упоминание подобного вечера у Н. Минского — со ссылкой на Б.В. Розанова — в газете «Харьковские ведомости» (1913, 21 нояб.) и анонимной заметке «Бредли?»). А. Белый в «Воспоминаниях о Блоке» со слов той же Гиппиус упоминал об одной из «сред» Вяч. Иванова, на которой «литераторы, восхотевши «мистерии» и «орхестры», составили хоровод, и — кололи какого-то литературного адвоката булавкою; выжав кровь, распивали с вином, называя то глупое действие «Дионисовым Действом» <...>» (Эпопея. 1922, № 3, дек. С. 144). Возможно, подобные случаи (или слухи) служили основой для антисемитских мифов, не случайно, например, Н.Е. Марков на основании этой записи заявлял о сатанизме А. Белого (см.: Марков Н.Е. Войны темных сил, Париж, 1930. Кн. 2. С. 152).

6. Шабельская Е.А. Красные и черные. Ч. 2. С. 321.

7. Роман Шабельской можно сопоставить с романами Н.Э. Гейнце «Кровавый шквал (1908) и А.А. Вербицкой «Ключи счастья» (1909—1913), в которых также описывались события 1905 года и использовались характерные приемы масскульта. Между прочим, и в «демократически» ориентированном романе Вербицкой действовал еврей, барон Штейнбах — «демоническая личность», «хищник».

8. Шабельская Е.А. Красные и черные. Ч. 1. С. 119. Правда, во второй части она названа Мириян, но это связано с тем, что роман создавался долго, и Шабельская путалась в именах.

9. Кстати, именно в Париже — на что особое внимание обращал еще Брафман, — располагался центр Alliance Israelite Universelle (см.: Брафман Я.А. Еврейские братства, местные и всемирные. Вильна, 1869. С. 131—162; Он же. Книга Кагала. 2-е изд. Спб., ч. 1. С. 321—349). Кроме того, на Францию указывал и С.А. Нилус в комментарии к «Протоколам»: они были добыты, писал он, «моим корреспондентом из тайных хранилищ Сионской Главной Канцелярии, находящейся ныне на французской территории» (Нилус С.А. Великое в малом и Антихрист как близкая политическая возможность: Записки православного. 2-е изд. Царское Село. 1905. С. 394).

10. Шабельская Е.А. Красные и черные. Спб., 1913. Ч. 3. С. 14—15.

11. Там же. С. 15. Кстати, Папюс оказался и героем автобиографической повести О.Д. Форш «История моей подруги» (1961), которую писательница продиктовала сыну. В повести рассказано о посещении Парижа в 1907 г. и о встрече там с Папюсом. «Папюс связывает героиню рассказа с некой Зоей Павловной Касимовой в Петербурге, как выясняется в дальнейшем — представителем тайного международного ордена оккультистов в России. В этот орден упомянутая Зоя Павловна пытается вовлечь героиню рассказа» (Тамарченко А.В. Ольга Форш: Жизнь, личность, творчество. 2-е изд. Л., 1974. С. 40). Был записан план второй части: «Зоя объявляет, что «учитель» (Папюс — М.З.) приказал отступиться от намерении вести спасение России через царя, что решено оказать действие на него через стихию Русского мужика, что заготовлен некий для этой цели. Скоро по городу пошли слухи о Распутине» (Там же. С. 41). Обратим внимание: а) на то, что О.Д. Форш помнит о Папюсе в течение 54-х лет; б) что в повести отражены слухи об использовании Папюса — покровителя Филиппа — для влияния на царя (см. примеч. 151); в) что О.Д. Форш, урожд. Комарова, была племянницей Виссариона Виссарионовича Комарова (1838—1907), издателя газеты «Свет» и журналов «Свет» и «Русский вестник». Газета и «Русский вестник» имели вполне явный антисемитский характер. В журнале «Свет (где публиковались отдельными выпусками романы и повести) антисемитские сочинения так же не были редкостью (например, произведения М.М. Нестерова, Ф.Ф. Тютчева, В.И. Крыжановской); г) в ранней книжке О.Д. Форш «Рыцарь из Нюренберга» (Киев, 1908) упомянут рыцарь, который «вытягивал адской машиной кровь из жил прекрасной девушки» (с. 8); д) два произведения О.Д. Форш были опубликованы в «Вестнике теософии» (сказка «Перед вратами», 1908, № 2; «Пассифлора», 1909, № 1); е) упомянутая Форш «стихия Русского мужика» и другие сведения находят подтверждение в мемуарах П.Н. Милюкова, Ф.В. Винберга, М.В. Родзянко. Их свидетельства подчеркивают исключительный масштаб личности Папюса, ставшего одним из прототипов Воланда.

«Этот период ознаменовался столоверчением и переходом от Monsieur Филиппа к собственным национальным юродивым, таким, как фанатик Илиодор, идиотик Митя Козельский или самый последний — сибирский «варнак», как называл его В.Н. Коковцов, или «святой черт», как окрестил его Илиодор в своей обвинительной брошюре. — Григорий Распутин <...>» (Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 2. С. 76).

«Папюс имел среди петербургского общества значительный успех. Но там, куда именно направлен был знаменитый оккультист, эффект вышел недостаточный и не удовлетворил «мудрецов», авторов этой затеи. Стало очевидным, что на русской почве «Калиостро» не вполне отвечал предназначению своему. Этого же самого «Калиостро» надо было видоизменить: его надо было переодеть в русское одеяние; изысканность его европейской интернациональности заменить первобытностью мужицкой сермяги; наконец, тесно связать с православной церковью. <...> Папюс сошел с горизонта и, насколько знаю, вскоре и умер» (Винберг Ф.В. Крестный путь. 2-е из. Ч. 1. Корни зла. Мюнхен, 1922. С. 282). Как утверждал далее автор, Кагал избрал Распутина и руководил им втайне от самого «Ефимыча».