Обыск

Иллюзия, если и была, вскоре рассеялась. Иллюзия творческой независимости.

7 мая 1926 года в квартире Булгакова был произведен обыск.

Для сведения лиц, не имеющих этого опыта, рассказывает Любовь Евгеньевна:

«На пороге стояли двое штатских: человек в пенсне и просто невысокого роста человек — следователь Славкин и его помощник с обыском. Арендатор пришел в качестве понятого. Булгакова дома не было, и я забеспокоилась: как-то примет он приход «гостей», и попросила не приступать к обыску без хозяина, который вот-вот должен прийти.

Все прошли в комнату и сели. Арендатор, развалясь в кресле, в центре. Личность его была примечательная, на язык несдержанная, особенно после рюмки-другой... Молчание. Но длилось оно, к сожалению, недолго.

— А вы не слышали анекдота, — начал арендатор...» (МВ, с. 106).

«Раскатисто смеется сам рассказчик. Я бледно улыбаюсь. Славкин и его помощник безмолвствуют. Опять молчание и вдруг знакомый стук.

Я бросилась открывать и сказала шепотом М.А.:

— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.

Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин занялся книжными полками. «Пенсне» стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей.

И тут случилось неожиданное. М.А. сказал:

— Ну, Любаша, если твои кресла выстрелят, я не отвечаю. (Кресла были куплены мной на складе бесхозной мебели по 3 р. 50 коп. за штуку.)

И на нас обоих напал смех. Может быть, и нервный» (МВ, с. 106).

Возможно, заметил В. Шошин, Булгакову вспомнилась стреляющая и подламывающаяся мебель из мейерхольдовской «Смерти Тарелкина» (ТМБ-2, с. 950).

«Под утро зевающий арендатор спросил;

— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши операции на дневные часы?

Ему никто не ответил... Найдя на полке «Собачье сердце» и дневниковые записи, «гости» тотчас же уехали» (МВ, с. 106—107).

Спрашиваю у Л.Ф. о людях, которые приходили к Булгакову с обыском. Она молчит.

— Не идет информация. Какие-то они отрицательные...

Спрашиваю о человеке, который перепечатывал его дневник.

Информация идет, но скудная: мужчина, — 2 уровня, к Булгакову относился весьма отрицательно.

— Он для него был просто враг.

— Сколько было перепечатано?

— 30%.

— Были какие-нибудь искажения при перепечатке?

— Очень незначительные (3—4%).

Если же быть протокольно точным, то —

«...взято для доставления в ОГПУ следующее: 1. Два экземпляра, перепечатанных на машинке, «Собачье сердце»; 2. Три дневника: за 1921—23 и 25 годы; 3. Один экземпляр, отпечатанный на машинке, «чтение мыслей»; 4. «Послание Евангелисту Демьяну Бедному»; 5. Стихотворение В. Инбер (пародия Есенина). Обыск производил уполномоченный 5-го отделения СООГПУ Врачев» (РМ, 18—24.V.1995, публ. Г. Файмана).

О существовании «дневниковых записей», как потом выяснилось, Любовь Евгеньевна даже не подозревала и узнала о них только в 1970 году, от М.О. Чудаковой.

«Не помню вообще, чтобы он вел дневник!» (ЖМБ, с. 334).

24 мая Булгаков направляет Председателю Совета народных комиссаров заявление:

«7 мая с. г. представителями ОГПУ у меня был произведен обыск (ордер 2287, дело 45), во время которого у меня были отобраны с соответствующим занесением в протокол следующие мои имеющие для меня громадную интимную ценность рукописи:

Повесть «Собачье сердце» в 2-х экземплярах и «Мой дневник» (3 тетради).

Убедительно прошу о возвращении мне их» (ЖМБ, с. 333—334).

Рукописи были возвращены Булгакову только через три года по ходатайству Е. Пешковой и М. Горького.

М. Чудакова предположила, что обыск у Булгакова имел прямое отношение к редактору журнала «Россия» («Новая Россия») Лежневу — у него был обыск на другой день, склад и магазин издательства опечатаны, а сам Лежнев был задержан и вскоре выслан за границу (ЖМБ, с. 334).

Разысканные и опубликованные Г. Файманом документы подтвердили это предположение:

«7 мая 1926 г.

Строго секретно

В ЦК ВКП(б) тов. Молотову

В развитие нашей докладной записки от 5 сего Мая за № 3446 и во исполнение постановления Политбюро от 5 мая, считаем необходимым произвести следующие мероприятия:

1. Экономический зажим Сменовеховского объединения путем закрытия издательства «Новая Россия» и конфискации его имущества как главной экономической базы и самого удобного пути для выработки и распространения новых идеологий.

2. Предложение Главлиту не допускать впредь публичных лекций, рефератов, выступлений сменовеховцев, подобных рефератам Ключникова как приобретающих неизменное значение политических демонстрации и являющихся ничем не прикрытой формой пропаганды чуждой нам идеологии.

3. Для успешности означенных мероприятий и завершения разгрома Устряловско-Лежневской группы сменовеховцев произвести обыски без арестов и нижепоименованных 8-ми лиц, и по результатам обысков, о которых будет Вам доложено особо, возбудить следствие, в зависимости от результатов коего выслать, если понадобится, кроме Лежнева и еще ряд лиц по следующему списку.

1. Ключников Юрий Вениаминович, проф. 1 МГУ, научный сотрудник Коммунистической Академии.

2. Потехин Юрий Николаевич, литератор, юрист-консультант Акционерного об-ва «Тепло и Сила».

3. Тан-Богораз Владимир Германович, научный работник Академии Наук.

4. Адрианов проф. Ленинградского университета.

5. Редко А.М. проф. Ленинградского университета.

6. Бобрищев-Пушкин Александр Владимирович, литератор.

7. Булгаков Михаил Александрович, литератор.

8. Устрялов Михаил Васильевич, литератор (брат Н.В. Устрялова).

ЗАМПРЕДОГПУ (Ягода)»... (РМ, 1—7.VI.1995, публ. Г. Файмана).