Рай во сне Алексея Турбина

Иногда у писателя появляется необходимость выразить своё мировоззрение. Л.Н. Толстой бесхитростно использовал для этого авторский текст. Но он — классик, ему можно... М.А. Булгаков был скромнее. Он для изложения своих взглядов использовал художественную форму сна. Я — не я, Гипнос с Нюктой навеяли.

«Вещий сон» Алексея Турбина является продолжением его собственных размышлений о судьбах Украины, гетмана и роли Петлюры. Во сне в яркой, художественной форме, через предсказание смерти Най-Турса и Николки (тут всё сложно — смерть Николки предсказывается дважды во снах, но ни в романе, ни в пьесе она так и не наступает) проводятся три важные мысли.

Посмертное воздаяние

Воздаяние подаётся незамысловато-ещё живой Най-Турс и уже два года как мёртвый вахмистр Жилин предстают перед Турбиным в рыцарских доспехах и неслучайность этой «формы» подтверждается словами Жилина о том, что служат они в райской «бригаде крестоносцев» (что бы это ни значило). С другой стороны — а какой ещё может быть посмертная награда для профессионального военного?

Логично предположить, что райское воздаяние положено тем, кто защищает любезный Булгакову стиль жизни. Те самые кремовые шторы и лампу с абажуром.

Однако, это не так. В тот же самый рай попадает Жилин, к которому это относится условно. Во всяком случае, в реальности 1918 года, где как раз присутствие немцев, с которыми он воевал, гарантировало сохранение порядка.

И уж совершенно точно такая логика никакого отношения не имеет к красноармейцам, которые погибнут через два года на Перекопе — они-то точно антагонисты «белогвардейцев» и борются за разрушение привычного миропорядка. Да к тому же ещё и в Бога не веруют.

А пресловутые «бабы», которые увязались за эскадроном по дороге на тот свет (?), вообще «левые пассажиры».

Так что «райские кущи» в версии Булгакова (точнее — в версии сна Алексея Турбина) достаются людям совсем не святым и более того — совершенно случайным.

А как же священники?

Отношение к церкви Булгаков передаёт словами Жилина, рассказывающего о своей беседе с Господом: «ты мне, говорит, Жилин, про попов лучше не напоминай. Ума не приложу, что мне с ними делать. То есть, таких дураков, как ваши попы, нету других на свете. По секрету скажу тебе, Жилин, срам, а не попы».

Это, разумеется, отношение самого Булгакова — резко критическое по отношению к церкви. Он совершенно однозначно ставил веру выше церковной иерархии и организации.

Он, безусловно, ценил некоторых священников (как, например, своего семейного священника о. Александра), но в целом считал именно отцов церкви виновными в отходе людей от православной веры. Это присутствует и в очерке «Киев-город», и в романе «Белая гвардия», и в пьесе «Бег». Да и в ранних редакциях «Мастера и Маргариты» присутствовали священники, которые бросили церковь и веру ради деятельности совсем уж им неподобающей.

Тем не менее в разговоре с Жилиным Бог, недовольный священниками, избавляться от них не собирается, потому что ему... их жалко.

Жалость и прощение — очень важные составляющие веры Булгакова. Впрочем, только этим они не ограничиваются.

Вера — православная?

Елена Сергеевна Булгакова позже говорила: «Верил ли он? Верил, но, конечно, не по церковному, а по-своему. Во всяком случае, когда болел, верил — за это я могу поручиться».

Вера эта была сложная, к тому же со временем она претерпевала существенные изменения.

Булгаков верил в Бога и верил в силу молитвы. И даже верил в церковь — если не как в институт, то как в архитектурное свидетельство веры. Во всяком случае, разрушение церквей в Москве его очень тревожило и дефицит работающих храмов — смущал. Правда, на страницах его произведений (во всяком случае — в конечной редакции) эти тревога и смущение отражаются слабо.

Если же вернуться к вопросу о том, кому предназначены райские кущи, то ответ прост — героям. Но героям совсем не в христианском, а вполне себе языческом смысле — тем, кто руководствуется максимой Марка Аврелия: «Делай, что должен, и свершится, чему суждено».

P.S. А кто такой Жилин?

Ответа на этот вопрос мы не знаем и вряд ли когда-то узнаем. Однако в тексте есть подсказка — Жилин, так же как Най-Турс, «белгородский гусар».

Главным прототипом Най-Турса был генерал от кавалерии Фёдор Келлер. Воевал он, правда, не на виленском направлении, а на Западной Украине. В Третьем конном корпусе, которым командовал Келлер, вахмистров (это унтер-офицер в кавалерии) хватало. С кем-то из них доктор Булгаков мог сойтись в нерабочее время, а скорее, кто-то из них мог оказаться у него на хирургическом столе.