XXII

Вспоминает И. Пырьев¹:

«Заканчивая почти каждую свою картину, я, разочарованный неглубокой разработкой образов, плохим диалогом и не совсем слаженным сюжетом, мечтал поставить какое-нибудь классическое произведение... А затем, когда немного успокаивался, приходил в себя и оглядывался вокруг — желание это проходило. Хотелось снова показывать с экрана интересное время, в которое мы живем. И пусть сюжет сценария будет несовершенен и диалог его не так блестящ, думал я, зато будут показаны люди нашего времени. А их дела, их жизнь так увлекательны, что только о них и хочется говорить с экрана [...].

Уже начали готовиться к пробам, шить костюмы, делать парики... как вдруг в «Правде» появилась редакционная статья «Сумбур вместо музыки». Статья резко обрушилась на Д. Шостаковича за его музыку к опере «Леди Макбет Мценского уезда».

Статья призывала советских мастеров искусства к созданию подлинных произведений, в основе которых лежала бы не страсть к формалистическим выкрутасам, а подлинная правда современной жизни. На меня эта статья произвела большое впечатление. Я понял ее, возможно, даже шире ее действительного значения. Она прозвучала для меня как призыв отдать свои силы правдивому художественному отражению нашей современности [...].

Мне шел тогда тридцать третий год; в этом возрасте, если человек еще не обременен большой семьей, творческие решения принимаются быстро.

Как ни влекла меня мысль об экранизации великой поэмы, я отказался от постановки «Мертвых душ» — победило стремление поставить картину о современности [...].

Отказавшись от постановки «Мертвых душ», я немало потратил времени и энергии на поиски сценария. Хотел сделать фильм о строителях Московского метро. Вел переговоры с Евгением Габриловичем (его я хорошо знал по совместной работе в театре Мейерхольда), с другими сценаристами и писателями. Но все почему-то не получалось, не выходило, было малоинтересно, а самое главное — не отвечало тем творческим устремлениям, которые возникли у меня под влиянием «Чапаева» и «Встречного»...

Я мечтал о таком сценарии, который, как и эти замечательные фильмы, мог бы ответить на чувства и мысли, которыми тогда жили советские люди. Но подобного сценария, к сожалению, не было...

Шло время. Нужно было работать. И обязательно над современной темой. Мое внимание привлекло либретто К. Виноградской «Анка». Оно было написано для Михаила Ромма и уже год с липшим лежало на студии без движения. Ромм и ряд других режиссеров от него отказались [...].

Это было не то, что я искал, но, внимательно перечитав либретто, я увидел в нем одну интересную линию, которая существовала только в зародыше.

Анка по просьбе Павла рекомендует его в комсомол, но, узнав, что он из кулаков, тут же бежит в райком исправлять свою ошибку.

У меня мелькнула мысль о враге, который, пользуясь излишней добротой и доверчивостью простых советских людей, хочет пробраться в партию, дабы ему свободней было осуществлять свои диверсионные замыслы...

И вот я и Виноградская срочно выехали в дом отдыха «Абрамцево». Здесь мы вместе написали совершенно новый сценарий.

Теперь сюжет сценария развивался так:

...На Москве-реке яркий и красочный первомайский карнавал. В веселую компанию заводской молодежи случайно проникает скромный, простой и обаятельный парень — Павел Куганов. Он рассказывает, что приехал в Москву с одного из крупных северных строительств искать счастья — учиться, работать.

У Яши, секретаря комсомольской организации завода, влюбленного в молодую работницу Анку, в эту радостную ночь особенно хорошее настроение. Он решает помочь Павлу получить работу на заводе.

И вот Павел работает в одном цехе с Анкой и Яшей. Все хорошего мнения о Павле. Он ударник. По рекомендации Яши его принимают в партию.

Постепенно происходит сближение Павла и Анки. Куганов женится на Анке и на правах ее мужа входит в рабочую семью.

Яша теряет любимую девушку. Для него это тяжелый удар. И Яша уезжает в Сибирь.

Между тем отличной работой и примерным поведением Павел Куганов стремится завоевать доверие, чтобы попасть на секретный военный завод, где директором брат Анки Андрей Куликов.

Постепенно зрителю становится ясно, что Куганов — личность подозрительная.

Резидент одной из иностранных разведок поручает Павлу срочно раздобыть партийный билет, принадлежащий женщине. Павел передает резиденту партийный билет своей жены.

Женщину, пытавшуюся по этому билету проникнуть в здание МК партии, задерживают органы безопасности.

В парторганизации завода разбирается дело Анны Куликовой, потерявшей свой партбилет. Павел, ее муж, выступает на партбюро с горячей речью о бдительности. Он требует исключения своей жены из партии.

Анка в отчаянии. Она не теряла билета, кто же мог его взять или... украсть? Анка начинает сомневаться в Павле. Между тем Павел с помощью брата Анки уже перевелся на военный завод...

Приезжает Яша. В Сибири он узнал, что Павел Куганов не тот, за кого себя выдает. Он сын кулака, совершивший убийство рабкора.

Приезд Яши ускоряет развязку. С глазу на глаз Анка разоблачает Павла. Он пытается ее убить. Обороняясь, Анка стреляет, и Павел падает мертвым.

Таково в кратких чертах содержание сценария, который получился из либретто «Анка» в результате моей совместной работы с К. Виноградской.

Теперь это был сценарий о проникновении врага в партию, в честную рабочую семью, сценарий о бдительности. После небольших поправок сценарий «Анка» был утвержден...».

Вспоминает К. Виноградская:

«[Во время просмотра фильма «Анка» на студии] кто-то сказал: «Турбины больше не нужны». Его остановили, поправили...

Я стою, говорю с Пырьевым и думаю:

«Сволочи мы или нет?

Сволочи или художники?».

Через несколько дней нас всех вызвали к Шумяцкому. Соколовская сказала мне: «Картину смотрел Сталин. Сказал: «Смелая картина». Дал несколько замечаний и дал картине новое имя: «Партийный билет».

Это была победища!».

25 сентября [1935 года]

[...] Вечером были с М.А. у Каростина, больного. Выяснили отношения — соавторские.

26 сентября [1935 года]

У М.А. грипп, сильнейший насморк и кашель.

Приехал Каростин. Подписали соглашение.

[Дневник Е.С. Булгаковой]

Текст этого сценария, принятого студией к постановке, был выпущен на правах рукописи для участников сценарно-производственной конференции 1935 года (опубликован в «Искусстве кино» № 9, 1983).

«Сведения о выполнении плана 1935 г.

«Мертвые души» — подготовительный период — брак.

«Анка» — к вып. выпущен.

Каростин «Ревизор» — 50% готовности».

В газете «Кино» 30 января 1936 года — большая статья Н.А. Алексеева о съемках фильма «Ревизор». Говорится о том, что на подготовку ушло шесть месяцев, и все же съемки начались вместо 25 ноября — 12 декабря. К середине января было снято 17% материала.

М. Булгаков — П. Попову,
11 февраля 1936 года

«Спасибо тебе за вести, дорогой Павел. «Мольер» вышел. Генеральные были 5-го и 9-го. Говорят об успехе. На обеих пришлось выходить и кланяться, что для меня мучительно.

Сегодня в «Советском искусстве» первая ласточка — рецензия Литовского. О пьесе отзывается неодобрительно, с большой, но по возможности сдержанной злобой, об актерах пишет неверно, за одним исключением.

«Ивана Васильевича» репетируют, но я давно не был в Сатире.

Об Александре Сергеевиче стараюсь не думать, и так велика нагрузка. Кажется, вахтанговцы начинают работу над ним. В МХАТе он явно не пойдет.

Мне нездоровится, устал до того, что сейчас ничего делать не могу...»

В конце февраля 1936 года журнал «Искусство кино» организовал в Доме кино дискуссию о современном кинематографе.

Из выступления А. Довженко:

«Режиссер Каростин ставит в кино «Ревизора». Я думаю, что такую тему нельзя давать начинающему режиссеру. Постановщик «Ревизора» должен быть зрелым мастером, которому не нужно в процессе работы учиться правописанию...

Статьи в «Правде» требуют от нас практической работы, а не клятв в верности. Мало разгромить в дискуссии всяческие «измы», надо на деле доказать, что в нашем творчестве враждебные влияния преодолены».

В выступлении Б.З. Шумяцкого материал фильма был также подвергнут критике:

«Недавно работники ГУКФ просмотрели фрагменты из фильма «Ревизор» (по сценарию Каростина и Булгакова). В этом фильме, как и в «Прометее», отсутствует художественная правда. Постановщик извращает смысл и содержание классического произведения Гоголя. Художественно-декоративное оформление этого фильма сделано приемами сугубо формалистической стилизации. Способный молодой режиссер с первых своих шагов запутался в формалистической паутине. И никто ему не помог. Совершенно резонно заметил тов. Довженко, что постановку такого крупного фильма, как «Ревизор», конечно, нельзя было давать молодому начинающему режиссеру...».

Фильм «Ревизор» был закрыт.

Примечания

1. Пырьев И.А. Избранные произведения. В 2-х томах. — М.: Искусство, 1978.