«...Найди Илью Вениаминовича Вайсфельда и попроси его, чтобы он срочно прислал мне в «Асторию» адрес, по которому ему можно будет выслать мой сценарий и по которому я ему смогу писать. Но добавь, что, возможно, сценарий я привезу лично в начале июля. Адрес мне нужен на тот случай, если я задержусь. Скажи, что сценарий я уже заканчиваю.
Также мне нужно знать, сколько времени он и режиссер Пырьев будут в Москве...»
[Продолжение письма М. Булгакова П. Попову.
27 июня 1934 года]
Несмотря ни на что, Булгаков ухитрился вместо либретто, которое он должен был представить 15 сентября, написать к началу июля — сценарий!
«Если тебе не трудно, позвони Вайсфельду... и спроси: «Вы увезли оба экземпляра сценария?» Пусть срочно телеграфирует ответ.
Дело в том, что я обыскал весь номер, нет второго экземпляра. Значит, увезли оба вместо одного.
А сейчас сижу над обдумыванием его переделки.
Люся утверждает, что сценарий вышел замечательный.
Я им показывал его в черновом виде и хорошо сделал, что не перебелил. Все, что больше всего мне нравилось, то есть сцена суворовских солдат посреди Ноздревской сцены, отдельная большая баллада о капитане Копейкине, панихида в имении Собакевича и, самое главное, Рим с силуэтом на балконе, — все это подверглось полному разгрому! Удается сохранить только Копейкина, и то сузив его. Но — боже! — до чего мне жаль Рима!
Я выслушал все, что мне сказал Вайсфельд и его режиссер, и тотчас сказал, что переделаю, так что они даже изумились...»
[М. Булгаков — П. Попову.
10 июля 1934 года]
«Фокус с Римом» не прошел у Булгакова вторично. В свое время не принял этот замысел и К.С. Станиславский.
19-го вернулись. Заботы. Звонки телефонные. М.А. диктует мне второй вариант «Мертвых» для кино. Первый делал в Ленинграде, и Пырьев попросил переделать.
[Дневник Е.С. Булгаковой]
«Вторая редакция сценария «Мертвые души» была, по-видимому, завершена 24 июля, сразу по возвращении из Ленинграда».
[М. Чудакова]
Приехал, наконец, Станиславский. Глухо слышно, что «Мольера» он будет выпускать. Немирович еще за границей, должен приехать 19-го августа. Но сейчас же, как говорят, отбудет в Ялту.
М.А. очень мучился, сдавая «Мертвые», — теперь сдан уже третий вариант.
На горизонте — Пырьев и Вайсфельд. [...]
[Дневник Е.С. Булгаковой]
Третий вариант сценария «Мертвые души» был закончен Булгаковым 12 августа 1934 года и в тот же день сдан на кинофабрику.
Шел Первый съезд советских писателей, и газета кинокомбината «За большевистский фильм» от 25 августа 1934 года была посвящена писателям.
«Первому Всесоюзному съезду писателей, съезду больших революционных страстей, глубоких идей, великих стремлений и порывов — пламенный большевистский привет!
Шире дорогу писателям в кино!
Писатели и драматурги пришли в кино. Наш темплан 1935 года в надежных руках!
Окружим писателей и драматургов, пришедших в кино, любовью и вниманием!»
На первой странице — портрет Максима Горького.
Статья С. Эйзенштейна «Ждем веского слова» с трезвой мыслью в начале: «Кинодраматургия у нас на совсем особом положении. Она на положении той сестрицы, которую не берут на бал», — и с призывом в конце: «...и кинодраматургия ожидает веского слова по этому вопросу от съезда писателей и крепкой помощи в этом деле от литературы в дальнейшем».
Вторая и третья страницы газеты отданы интервью с писателями и сценаристами. Помещены их фотографии: Н. Погодин, И. Шухов, Е. Габрилович, В. Соловьев, Ю. Олеша, И. Бабель, А. Афиногенов... Есть портрет и героя наших заметок. Знаменитый портрет с моноклем.
В многотиражке «За большевистский фильм» напечатано несколько слов М.А. о работе над сценарием «Мертвые души» — и портрет М.А. — в монокле! Откуда они взяли эту карточку?! Почему не спросили у нас?..
[Дневник Е.С. Булгаковой]
«Я закончил сценарий «Похождения Чичикова, или Мертвые души» по гоголевской поэме.
Ранее, работая над инсценировкой «Мертвых душ» для театра, я убедился в том, что это сложное произведение Гоголя представляет для инсценировщика величайшие трудности.
Превращение «Мертвых душ» в кинопоэму, с моей точки зрения, представляет работу еще более трудную, но увлекательную.
Работа эта, надо сказать, протекала в очень благоприятной обстановке. Режиссер И.А. Пырьев и заместитель директора И.В. Вайсфельд сделали все, чтобы такую обстановку создать.
С самых первых шагов они поддерживали со мной постоянную связь, и наши живые беседы значительно помогли мне в поисках способа, при помощи которого можно было бы труднейший в композиционном смысле роман-поэму превратить в стремительную и достаточно острую пьесу для экрана.
Мне понадобилось три варианта, чтобы пройти через все ухабы и добиться результата, который мог бы меня удовлетворить.
М. Булгаков»
15 августа 1934 года сценарий «Мертвые души» был утвержден.
Ночью того же дня [с 15 на 16 августа 1934 года. — Г.Ф.] звонил Вайсфельд с поздравлением: сценарий «Мертвые души» утвержден.
Кончились 4-х месячные мучения.
[Дневник Е.С. Булгаковой]
Заметьте, сценарий утвержден на месяц раньше планового срока представления либретто! И автор, и кинематографисты своей энергией и настойчивостью достойны друг друга!
Если бы эта история и дальше развивалась так же...
Потом еще звонок — «Украинфильм» предлагает делать «Ревизора» для кино. Слышу ответы М.А по телефону:
— Да... да... это меня интересует... да, я с удовольствием возьмусь...
Это было так непохоже на обычные ответы М.А. — поразило меня...
Вечером приехали администратор Катинов (по художественной части) и Бломберг (по финансовой).
Режиссером намечают Дикого.
Обычная картина — милы, любезны. Это уже закон: начало работы. Зовут в Киев, обещают билеты, гостиницу. Завтра привезут договор.
[Дневник Е.С. Булгаковой]
«16 августа 1934 года «Украинфильм» заключил договор с писателем о сценарии «Ревизор» для постановки на Киевской киностудии (режиссер А.Д. Дикий) со сроками представления либретто 25 октября 1934 года, сценария — 25 февраля 1935 года».
[Б. Егоров]
23 августа [1934 года]
Сегодня вернулись из Киева. Мы были там с 18-го по 22-е. На вокзале нас встретили Загорский — помощник директора кинофабрики и Нелливлад1 — режиссер театра Русской драмы.
Поехали в «Континенталь» — ни одного свободного номера. В вестибюле увидели Бориса Эрдмана. Он предложил свой номер в Гранд-Отеле. Мы поехали туда. Большущая комната, пять кроватей, тип общежития. Пришлось остаться, т.к. хотелось отдохнуть.
Потом пришел Загорский и предложил нам остановиться у него на квартире.
Дела:
1) «Мольер» в Театре русской драмы. Им и хочется и колется. Какой-то тамошний Стецкий (по выражению Нелливлада) сказал им:
— Конечно, ставьте.
Но театр боится. Дал на рецензию в Наркомпрос. Рецензент не одобрил: тема о кровосмесительстве. Мы ведь страшно добродетельны!
Ну и ладно. Пусть пойдет раньше во МХАТе. Может, и лучше.
2) «Ревизор» в кино. Были две встречи с дирекцией. План М.А. понравился — оба директора начали уговаривать М.А. переехать совсем в Киев, даже квартиру обещали достать.
Для М.А. квартира — магическое слово. Ничему на свете не завидует — квартире хорошей! Это какой-то пунктик у него.
25 августа
М.А. все еще боится ходить один. Проводила его до Театра, потом — зашла за ним. Он мне рассказывал, как произошла встреча К[онстантина] С[ергеевича]. Он приехал в Театр в половину третьего. Актеры встретили его длинными аплодисментами.
Речь Константина Сергеевича в нижнем фойе. Сначала о том, что за границей плохо, а у нас хорошо. Что там все мертвы и угнетены, а у нас чувствуется живая жизнь. «Встретишь француженку, и неизвестно, где ее шик?..» Потом педагогическая часть речи. О том, что нужно работать, потому что Художественный театр высоко расценивается за границей!! В заключение — заставил всех поднять руки в знак клятвы, что все хорошо будут работать.
Когда кончил, пошел к выходу, увидел М.А. — поцеловались. Константин Сергеевич обнял М.А. за плечо и так пошли.
— Что вы пишете сейчас?
М.А. говорит, что он еще явственнее стал шепелявить.
— Ничего, Константин Сергеевич, устал.
— Вам нужно писать... Вот тема, например: некогда все исполнить... и быть порядочным человеком.
Потом вдруг испугался и говорит:
— Впрочем, вы не туда это повернете!
— Вот... Все боятся меня...
— Нет, я не боюсь. Я бы сам тоже не туда повернул.
В этот же день разговор с Мамошиным.
— Нужно бы нам поговорить, Михаил Афанасьевич!
— Надеюсь, не о неприятном?
— Нет! О приятном. Чтобы вы не чувствовали, что вы — одинокий.
Разговор с Афиногеновым.
— Михаил Афанасьевич, почему вы на съезде не бываете?
— Я толпы боюсь.
— А как вообще себя чувствуете?
М.А. рассказал о случае с паспортами.
Афиногенов: — Как бы вас залучить ко мне?
— Нет, уж лучше вы ко мне. Я постоянно лежу.
— Какой номер телефона?..
Рипси2 (все в тот же день):
— Мы спрашивали у Константина Сергеевича, почему вы отказались от «Мольера»? А тот отвечает: — Я и не думал... Рипси (шепотом): — Только на Большой сцене и с хорошим составом!
У М.А. возник план пьесы о Пушкине. Только он считает необходимым пригласить Вересаева для разработки материала. М.А. испытывает к нему благодарность за то, что тот в тяжелое время сам приехал к М.А. и предложил в долг денег. М.А. хочет этим как бы отблагодарить его, а я чувствую, что ничего хорошего не получится. Нет ничего хуже, когда двое работают.
Вечером М.А. диктовал мне первые наброски «Ревизора» для кино.
29 августа
Вчера пришел по делу Загорский (из Киева), внезапно почувствовал себя плохо, остался ночевать.
М.А. пошел с Колей Ляминым к Поповым, а мы с Загорским проговорили до рассвета о М.А.
— Почему М.А. не принял большевизма?.. Сейчас нельзя быть аполитичным, нельзя стоять в стороне, писать инсценировки...
Почему-то говорил что-то вроде:
— Из темного леса... выходит кудесник (писатель М.А.) и ни за что не хочет большевикам песни петь...
М.А. вернулся с дикой мигренью (очевидно, как всегда, Аннушка зажала еду), лег с грелкой на голове и изредка вставлял свое слово.
Был пятый час утра...
[Дневник Е.С. Булгаковой]
Примечания
1. Владимир Нелли.
2. Рипсимэ Карповна Таманцова, личный секретарь К.С. Станиславского.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |