А. Орлинский. Против булгаковщины

С 5-го октября с. г. на сцене Московского Художественного Академического театра идут «Дни Турбиных» М. Булгакова. Пьеса построена по роману то же автора «Белая гвардия» и первоначально носила то же название. О пьесе, не блещущей никакими выдающимися литературными и художественными достоинствами, не стоило бы говорить, если бы игра артистов МХАТ не делала и достоинства и недостатки пьесы столь выразительными.

Дело происходит на Украине, в Киеве, в конце 1918 и начале 1919 гг. в момент борьбы мелкобуржуазной националистической петлюровщины с кадровыми дворянско-буржуазными силами в лице белой гвардии, принявшей тогда на время форму германской скоропадщины и вступившей в союз с германскими генералами.

Белые офицеры (Тальберг, Турбины и др.) являются главными героями пьесы, действующими на фоне гибели и поражения неудачливого гетмана Скоропадского, а затем и более удачливой петлюровщины. Тут же выведено и молодое белое юнкерство, находящееся под влиянием кадрового белого офицерства.

Заканчивается пьеса победой петлюровщины над белой гвардией (это показано), а затем победой Красной армии над петлюровщиной (об этом, увы, только сказано). В заключение же всего «исторического действа» зритель имеет удовольствие порадоваться мирному браку героини Леночки, расставшейся с изменившим белогвардейскому делу своим мужем Тальбергом и успешно соединившейся брачными узами с Шервинским, бывшим адъютантом гетмана Скоропадского, веселым пройдохой-певцом.

Казалось бы, ничего катастрофически плохого в таком спектакле быть не могло, если бы не было двух обстоятельств: 1) если бы речь шла не об одном из этапов величайшей эпохи гражданской войны, родившей социальную революцию и 2) если бы эта гражданская война не была столь ложно, односторонне и кривобоко показана путем прикрашивания и художественной идеализации белой гвардии — главной силы старого российского строя.

Можно сказать уверенно, что «Белая гвардия» представляет собой, в целом, показ героизма, идейности белой гвардии и этому нисколько не мешают отдельные моменты развенчивания монархизма, просто-напросто настолько выброшенного в мусорный ящик истории, что даже втайне сочувствующий ему не может брать его под свою защиту.

Сами белогвардейцы даны в идеализированном виде и зритель невольно спрашивает себя: «За что же пролетариат расправляется со столь «хорошими ребятами», которые, если не считать пьянства, обладают почти всеми человеческими добродетелями, от идейности и мужества до человечности и добродушия в каждом шаге, единственная вина которых в том, что они временно заблудились, пойдя за генералами?

Самое поразительное то, что автор и пошедший за ним академический театр умудрились совершенно изолировать всю белую гвардию от каких бы то ни было соприкосновений с другими классами или социальными группами. Не только не показаны в соприкосновении с этой белой гвардией рабочие или крестьяне, но даже у помещика, военного министра Скоропадского, Тальберга, у командира дивизиона Алеши, у всех остальных штабс-капитанов и офицеров, нет ни одного денщика.

Точно так же вся семья Турбиных умудряется просуществовать все 4 действия без прислуги и каким-то техническим фокусом начинают казаться все эти самовары, обеды и ужины, появляющиеся, как из под земли, на всегда убранном столе, во всегда убранных комнатах.

Можно сказать, не белогвардейская сытая жизнь, а какая-то художественная «строгая изоляция».

Зато автор и актерский состав вместе с режиссурой не поскупились на изображение петлюровщины, представляющей фактически на сцене революцию (третья рабоче-крестьянская сила не показана). Эта петлюровщина ярко показана, как зверское мужичье или, как презрительно и неоднократно именуют крестьян белогвардейцы, в образе озверевших «богоносцев». Петлюровщина показана в столкновении с иногородними рабочими и т. д., фактически давая, разумеется, более чем выгодный фон для той же белой гвардии, в быту доброй, в идеях последовательной, в ее действиях героически настроенной.

Ну, а есть ли среди этой белой гвардии какие-либо действительно прогнившие, вызывающие антипатию со стороны зрителя, лица?

Есть, конечно! Вот, например, Тальберг, обрусевший немец, удирающий при самом падении Скоропадского в Берлин, или сам Скоропадский, трусливо и жалко спасающий свою гетманскую шкуру при помощи немцев.

Беда лишь в том, что как раз вся остальная белая гвардия сама расправляется с этими отрицательными действующими лицами пьесы и таким образом, по сути дела, своим презрением к Скоропадскому и своими пощечинами Тальбергу только поднимает свое достоинство, свой авторитет и свое обаяние для неискушенного зрителя.

В соответствии с этим сильная критика петлюровщины и скоропадчины, данная в спектакле, носит тот же характер критики справа, критики сквозь очки белые, в лучшем случае, сквозь очки сменовеховские.

Вывод ясен — большевизм лишь потому пришлось принять, что он занялся всерьез и успешно борьбой с хамской богоносной петлюровщиной, хотя неизвестно: как и почему, и в силу каких причин именно большевизм сумел разить петлюровщину и поставить на колени белую гвардию, дело которой подпортили злые изменщики генералы.

В последнем акте, где мещанство автора достигло своего высшего выражения, потащив за собой на этот убогий путь и театр со всем его культурным мастерством, сделана попытка дать сменовеховское оправдание революции, т. е. принятие революции ради новой советской «Великой России», а не ради чего-либо пореакционнее. Мы не знаем, что хуже из этих 2-х зол, но и эта попытка осталась неубедительной и бьет в глаза зрителя своей нехудожественностью по сравнению с другими местами пьесы, где изображена белая гвардия, во всей ее видимой Булгакову и булгаковцам красе.

Для кого же этот спектакль предназначается? Мы думаем, что если отбросить сильную игру артистов МХАТ, то спектакль этот будет приемлем лишь для тех отдельных наиболее отсталых обывательски-мещанских групп, которых и политическая могила не исправит.

Неужели же такой театр, как Московский Академический Художественный, может всерьез ориентироваться на эту публику? Наш совет театру — свое мастерство направить в другую сторону, в сторону подлинного, исторически и художественно правдивого изображения прошлого и настоящего нашей советской страны. И чем скорее, тем лучше.