«Московские сцены»

«МОСКОВСКИЕ СЦЕНЫ», фельетон, имеющий подзаголовок «На передовых позициях». Опубликован: Накануне, Берлин; М., 1923, 6 мая. Под названием «Четыре портрета» и с разночтениями вошел в сборник: Булгаков М. Трактат о жилище. М. — Л.: Земля и Фабрика, 1926. В М. с. описана квартира московских знакомых Булгакова — бывшего помощника присяжного поверенного Владимира Евгеньевича Коморского и его жены Зинаиды Васильевны по адресу: М. Козихинский пер., 12, кв. 12. 3. В. Коморская как Зина упоминается также в фельетоне «Москва 20-х годов». В М. с. отразилось неприязненное отношение к тем, кто преуспевал при нэпе. В повести «Записки на манжетах» посещение Коморских представлено в еще более сатирических красках: «В четверг я великолепно обедал. В два часа пошел к своим знакомым. Горничная в белом фартуке открыла дверь.

Странное ощущение. Как будто бы десять лет назад. В три часа слышу, горничная начинает накрывать в столовой. Сидим, разговариваем (я побрился утром). Ругают большевиков и рассказывают, как они измучились. Я вижу, что они ждут, чтобы я ушел. Я же не ухожу.

Наконец, хозяйка говорит:

— А может быть, вы пообедаете с нами? Или нет?

— Благодарю вас. С удовольствием.

Ели: суп с макаронами и с белым хлебом, на второе — котлеты с огурцами, потом рисовую кашу с вареньем и чай с вареньем.

Каюсь в скверном. Когда я уходил, мне представилась картина обыска у них. Приходят. Все роют. Находят золотые монеты в кальсонах в комоде. В кладовке мука и ветчина. Забирают хозяина... Гадость так думать, а я думал.

Кто сидит на чердаке над фельетоном голодный, не следуй примеру чистоплюя Кнута Гамсуна (намек на роман датского писателя «Голод» (1890). — Б.С.) Иди к этим, что живут в семи комнатах, и обедай».

В М. с. действие начинается тоже с обеда, который, однако, становится поводом для демонстрации титанических усилий хозяина шестикомнатной квартиры по защите от уплотнения. Этой цели служат и портреты вождей на стенах: Карла Маркса (1818—1883), Л.Д. Троцкого, А.В. Луначарского (1875—1933) и Карла Либкнехта (1871—1919), хотя основоположника марксизма хозяин квартиры ненавидит всей душой. Отметим, что достаточно случайный набор изображений (для логической завершенности требовались бы еще, по крайней мере, Фридрих Энгельс (1820—1895) и В.И. Ленин, а в их отсутствие соседство Луначарского с Марксом выглядело немного странно, если не сказать большего) подчеркивает специфические цели организации этой галереи марксистских святых. Булгаков, как и герой М. с., «едва ли не первый почувствовал, что происходящее — шутка серьезная и долгая». Однако подобное приспособленчество ему претило. Автора М. с. коробит, когда бывший присяжный поверенный называет Троцкого «наш вождь», и эту свою реакцию он передает портрету: «Лишь хозяин впился четырьмя кнопками в фотографию, мне показалось, что председатель Реввоенсовета нахмурился. Так хмурым он и остался»; «Тут мне показалось, что судорога прошла по лицу фотографического Троцкого и губы его расклеились, как будто он что-то хотел сказать». В финале обложение обитателей квартиры налогом как нетрудовых элементов выглядит как Божья кара за лицемерие, от которой никакой Карл Маркс не спасет: «— Что ж это такое? — горестно завопил хозяин, — ведь это ни отдыху, ни сроку не дают. Не в дверь, так по телефону! (намек на поговорку о черте, которого гонят в дверь, а он возвращается в окно. — Б.С.) От реквизиций отбрились, теперь налог. Доколе это будет продолжаться? Что они еще придумают?!

Он взвел глаза на Карла Маркса, но тот сидел неподвижно и безмолвно. Выражение лица у него было такое, как будто он хотел сказать: «Это меня не касается!»

Булгаков ухаживал за З.В. Коморской, и, возможно, это стало причиной нелестного изображения того из героев М. с., которому ее муж послужил прототипом. По воспоминаниям первой жены писателя, Т.Н. Лаппа, как-то Булгаков «позвонил Зине, назначил ей свидание на Патриаршем, потом приходят вместе, он говорит: «Вот, шел, случайно Зину встретил...» Это мне Коморский рассказал». Она же утверждала, что автор М. с. не только на халяву обедал у Коморских, но и частично экспроприировал в свою пользу их библиотеку: «Михаил, между прочим, таскал книги. У Коморского спер несколько. Я говорю: — Зачем зажилил?

— Я договорился.

— Я спрошу.

— Только попробуй!»