Булгакову становилось то лучше, то хуже. Иногда они с женой даже выходили на улицу и в театр.
Но силы его оставляли, он худел, видел все хуже и хуже. Елена Сергеевна подправляла его анализы, когда зашкаливал белок, — и он на время успокаивался.
Потом прогулки по улице заменились прогулками по комнате. А потом ноги отказали совсем.
В начале марта 1940 года он перестал не только видеть, он перестал есть, пить, говорить, узнавать близких.
Ему кололи наркотики, но они перестали действовать: весь день 8 марта он мучился от нестерпимой боли.
На утро сознание отказало: Булгаков впал в забытье.
— Жизни в нем осталось часа два, не больше, — сказал врач.
Елена Сергеевна не поверила. Она неотлучно сидела рядом с мужем и держала его за руку.
Уже прошло больше двух часов. И вдруг Михаил очнулся.
— ...Притянул меня за руку к себе. Я наклонилась, чтобы поцеловать... Дыхание холодное, как лед, — вспоминала она.
10-го марта дыхание его стало чаще, теплее, ровнее.
— Господи, неужели произошло чудо, которое я тебе все время обещала? Неужели кризис миновал?!
Часа в три дня пришел друг и директор Большого театра Яков Леонтьев.
— Посмотрите, Миша выздоровеет! Видите? — бросилась к нему Елена Сергеевна.
Он подошел к постели.
— У него даже появилась какая-то легкая улыбка... — заметил гость.
Наконец-то появилась надежда...
Девять кругов ада прошел Булгаков от диагноза до смерти
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |