Человек писал книгу, потом решил перестать её писать, после вовсе не думал о ней, зато потомки с воодушевлением взялись видеть реальность там, где автором подразумевался лишь абсурд. Булгаков сразу сказал — он рассказывает от лица профана, толком не представляющим театральную жизнь. Коли так, то доверимся непосредственно сказанному. Серьёзное отношение к творчеству излишне провоцирует лиц к нему склонных до самоубийства, потому нужно постараться быть проще, и проще смотреть на творчество других.
Перед читателем «Записки покойника» — другое название «Театрального романа». Сразу ясно, автор записок уже умер. Как становится известным от рассказчика — наложил на себя руки, спрыгнув с моста. Описание обстоятельств получения рукописи, интерес к судьбе её незадачливого автора — самое цельное, выделяемое из повествовательной канвы. Прочее — яд, вредный для посторонних лиц. И так как сей труд стал достоянием общественности — нужно постараться не отравиться авторским сарказмом.
Дальнейшая суть произведения — никто не понимает будущего покойника. Он вроде делает правильно, но никого это не устраивает. Всё начинает казаться абсурдным, когда логически верное отрицается. Привязать к особенному мировосприятию работников театра — не получается. Просто кто-то сошёл с ума, либо у него превалирует чрезмерное отношение к собственной личности. Как в такой обстановке самому не тронуться? Потому главный герой и пошёл на решение, казавшееся ему самым очевидным.
Не стоит излишне разбираться в происходящем на страницах, как и искать адекватных действующих лиц. Люди живут личными интересами, пытаются наладить уважительное отношение к ими делаемому, всё прочее им безразлично. Если у кого лопнет терпение внимать написанному или не получится усвоить события, то нужно вспомнить об истории самого произведения — тогда всё станет гораздо понятнее.
Безусловно, без надобности к недописанной работе Булгакова читатель не притронется. Нужно иметь причину. Например, задавшись целью познакомиться с ещё некоторыми трудами Михаила Афанасьевича, помимо «Мастера и Маргариты». Либо иная цель — понять театральную кухню, ежели найти смысл в ней не получается. Другая цель — что-нибудь почитать о театре. Какие ещё могут быть цели? Просто по совету, а то и наперекор мнению какого-нибудь критика, толком не разъяснившего, чем ему не угодил «Театральный роман».
И вот книга в руках читателя. Он ознакомился с предисловием автора, понял, что держит в руках сразу две книги. Одна — «Записки покойника» неизвестного ему писателя, вторая — «Театральный роман» Булгакова. Они оказались под одной обложкой, обе отредактированы непосредственно Михаилом. К удивлению, книгу следует считать дописанной, так как добротное произведение всегда предоставляет читателю право самому предполагать, чем всё в итоге закончится.
А дабы читатель прикипел к «Театральном роману, Булгаков поступил тем же образом, каким озадачился Чернышевский в «Что делать?», то есть убил человека, тем привив интерес. Странно думать, чтобы читатель загорелся узнать об истинной причине самоубийства автора «Записок покойника», ведь она читается между строк. Да то и не имеет к повествованию существенного отношения. Булгаков высмеивал театральные порядки, чем и обеспечил читательское внимание.
Не станем поступать подобно Михаилу — не оборвём мысль на интересном месте. Подведём внимание к заключению. Более сказанного поведать не получится, не разбирая сюжет на составляющие его элементы. Таковой задачи не ставилось, ибо отношение к повествовательной канве было сразу обозначено. Из текста усвоено, что не зря Булгаков оставил произведение недописанным. Он выговорился, излил обиды на бумагу и успокоился. Нужно уметь смиряться с неизбежным.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |