3.6. Мир Ершалаима

Параллельно московской линии в романе проходит линия историческая.

В «Евангелии от Воланда» М.А. Булгаков отступает от ортодоксальной традиции и дает принципиально иную трактовку многих ситуаций и образов.

Иешуа Га-Ноцри

Образ Иешуа Га-Ноцри по сути своей совершенно оригинален. Иешуа — человек, «отец его не Бог и даже не плотник из рода Давидова, а сириец — что, по представлениям Иудеи, было позорным» (Зеркалов 1986, с. 47), он из города Гамала, вместо Вифлеема, и имеет всего одного ученика, вместо двенадцати апостолов.

Создание нового образа повлекло за собой изменение имени.

М. Чудакова отмечает колебания автора в выборе подходящей для персонажа номинации: «Иисус» (л. 32 об.), «Ешуа» (л. 35), «Иешуа» (л. 39 об.) (Чудакова 1976, с. 221). По предположению исследователя, на окончательный выбор М.А. Булгакова повлияла вышедшая в 1922 году пьеса С.М. Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины». «Обратить его [Булгакова — О.У.] внимание на пьесу, — считает М. Чудакова, — могла резкая рецензия Сергея Городецкого в «Красной ниве» (1923, № 12): «Заметно увлекаясь личностью Христа, автор из его жизни делает историю врача-неврастеника, а не этап борьбы рабов против господ. Правда, в пьесе разоблачены евангельские чудеса, но это слишком скромный вклад по сравнению с современными заданиями революционной пропаганды» (Чудакова 1988, с. 193).

В архиве писателя сохранились выписки, свидетельствующие о том, что он тщательно проверял этимологию имени Иешуа Га-Ноцри. Так, М.А. Булгаков обращался к книге немецкого философа Артура Древса (1865—1935) «Миф о Христе», где утверждалось, что «по древнееврейски слово «нацар» или «нацер» означает «отрасль» или «ветвь», а «Иешуа» или «Иошуа» — помощь Ягве» или «помощь божью». Правда, в другой своей работе, «Отрицание историчности Иисуса в прошлом и настоящем», <...> Древс отдавал предпочтение иной этимологии слова «нацер» (еще один вариант — «ноцер») — «страж», «пастух», присоединяясь к мнению британского историка библии Уильяма Смита (1846—1894) о том, что еще до нашей эры среди евреев существовала секта назоров, или назарян, почитавших культового бога Иисуса (Иошуа, Иешуа) «га-ноцри», т. е. «Иисуса-хранителя» (Соколов 1998, с. 222).

М. Булгаков был знаком также с точкой зрения Фредерика В. Фаррара, придерживавшегося традиционной географической трактовки прозвища Иисуса: «Га-Ноцри» — «из Назарета» (Назарет — город в 45 км от Хайфы, родной город Иисуса по Евангелию). «Древнееврейское «Иешуа» Фаррар переводил несколько иначе, чем Древс, — «чье спасение есть Иегова» (Там же).

Как можно видеть, библейские историки расходились во мнениях о происхождении слов «Иешуа» и «Га-Ноцри». В тексте «Мастера и Маргариты» М.А. Булгаков не стал как-либо раскрывать значения этих имен.

В заключение можно отметить тот факт, что грецизированная форма имени «Иешуа» (общепринятой является латинизированная «Иисус») гармонирует с остальным ономастическим фоном исторических глав (ср., Ершалаим — греческая транскрипция от Иерусалима).

Левий Матвей

В историю Матфей вошел как один из двенадцати апостолов, в прошлом мытарь. «Гиерапольский епископ Папий (ум. ок. 165 г.) в своей работе «Изъяснение изречений Господа» отмечает, что при жизни Иисуса Христа за ним записывал лишь апостол Матфей» (Лосев 1993, с. 665).

М.А. Булгаков несколько изменяет звуковой состав имени (Матвей вместо Матфей) и добавляет к нему новую часть (Левий).

Г.Ф. Ковалев отмечает тот факт, что автор «Мастера и Маргариты» был хорошо знаком с творчеством Л.Н. Толстого и что подобного рода перемена вносится в имя, «видимо, из-за серьезных различий в понимании смысла Евангелия М.А. Булгаковым и Л.Н. Толстым» (Ковалев 1999, с. 67). М.А. Булгаков глубоко уважал творчество Льва Николаевича. Тем не менее, он вряд ли мог согласиться с кощунственными высказываниями Л.Н. Толстого, ставящими под вопрос истинность положений и догматов, исповедуемых православными священнослужителями: «И я взял богословские книги и стал изучать их. И вот изучение это привело меня к убеждению, что та вера, которую исповедует наша иерархия и которой она учит народ, есть не только ложь, но и безнравственный обман» (Толстой 1957, т. 24, с. 10).

Г.Ф. Ковалев указывает на то, что «разница в евангельском (с ф) и булгаковском (русифицированное с в) написании имени Матфей — Матвей отмечается именно у Л.Н. Толстого в «Соединении и переводе четырех Евангелий» (Ковалев, там же). Подтверждением тому служат следующие строки: «Раз по пути увидал Иисус, сидит человек, собирает подати. Звали человека Матвеем. Иисус говорит ему: иди за мною. И он, встав, пошел за ним. И сделал Матвей угощение Иисусу» (Толстой, т. 24, с. 111).

А.Н. Барков по поводу имени Левий (в Евангелии оно отсутствует) высказывает следующее мнение: «В пользу вывода о том, что прообразом Левия Матвея выступает Лев Толстой, говорит и использование Булгаковым имени «Левий», что вызывает прямую ассоциацию с именем писателя. Это не булгаковская новация: сам Толстой в романе «Анна Каренина» не только наделил Левина своими чертами, но и образовал фамилию героя от своего имени. Очевидно, что ассоциативная параллель «Левий Матвей — Лев Толстой» создавалась преднамеренно» (Барков 1994, с. 69).

Таким образом, на страницах своего романа М.А. Булгаков ведет скрытую полемику с Л.Н. Толстым.

Понтий Пилат, всадник Золотое Копье

Понтий Пилат — римский прокуратор (наместник) Иудеи в конце 20-х — начале 30-х гг. н. э., при котором был казнен Иисус Христос.

В подготовительных материалах к роману М.А. Булгаковым была сделана запись: «Атус — король (Майнц) и дочь мельника Пила. Pila-Atus Понт Пятый! прокуратор!» (Соколов 1996, с. 386).

И.Л. Галинская, опираясь на исследования Г. Мюллера, указывает на немецкую легенду о происхождении Пилата: «В Майнце жил король Ат, который умел читать судьбу людей по звездам. Будучи однажды на охоте, он прочел по звездам, что если в этот час от него зачнет женщина, то родится ребенок, который станет могущественным и прославится. Так как король находился слишком далеко от Майнца, чтобы послать за супругой, он приказал выбрать для него какую-нибудь девушку по соседству. Случилось так, что ею стала прекрасная дочь мельника Пила. Она и родила Пилата» (Галинская 1986, с. 73).

«Понт» указывает на еще одну легенду, связывающую рождение Понтия Пилата с городом Понт вблизи Бамберга в Германии» (Соколов 1996, с. 386).

Б. Соколов полагает, что среди источников образа Пилата была поэма Петровского «Пилат» (издана в Орле в 1893—1894 гг.). Прозвище прокуратора, всадник Золотое Копье, могло восходить к тому месту поэмы, где говорится, что Пилат перешел на сторону римлян «за золото и блеск» и получил свое имя «за меткий глаз и искусство в ратном деле» (Соколов 1991, с. 69). В архиве М.А. Булгакова сохранилась подкрепляющая сведения, почерпнутые из поэмы «Пилат», выписка из книги А. Древса «Миф о Христе», содержащая этимологию «Пилат — копейщик» (Яновская 1983, с. 273).

Иосиф Каифа

Иосиф Каифа — «первосвященник с 18 г. н. э. (по другим сведениям с 25 г. н. э.). В 36 г. н. э. смещен с должности сирийским легатом Вителлием» (Лосев 1993, с. 667).

Как отмечает Б. Соколов, «образ Иосифа Каифы восходит к упоминаемому Евангелиями председателю суда над Иисусом Христом. Его имя по-русски транскрибируется то как Иосиф Каиафа, то как Иосиф Каифа. Первый вариант принят в синодальном переводе и встречается в ранних редакциях булгаковского романа» (Соколов 1996, с. 224).

Иуда из Кириафа

«Иуда из Кериота (Искариот) — прозвище Иуды чаще всего объясняется как Иш-Кариот — «человек из Кариота» (ни города, ни местности с таким названием нет; г. Кариот обычно отождествляют с Кириафом), М.А. Булгаков точно определяет город Кириаф, находящийся к северо-западу от Иерусалима по дороге в Лидду» (Лосев 1993, с. 667). В архиве писателя сохранилась выписка этого имени из книги английского историка епископа Фредерика В. Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (1873). «Выписка названия города Кириаф со ссылкой на Фаррара, — пишет Б. Соколов, — восходит к тому месту «Жизни Иисуса Христа», где, используя в качестве источника книгу Иисуса Навина, Фаррар отмечает: «Кириаф есть имя города на южной границе Иудеи». Соответствующий отрывок в русском синодальном переводе Библии звучит так: «Города же их (были): Гаваон, Кефира, Беероф и Кириаф-Иарим» (Нав., IX, 17)» (Соколов 1996, с. 226).

Афраний

«Прототипом Афрания послужил Афраний Бурр, о котором подробно рассказывается в книге французского историка религий Э. Ренана (1823—1892) «Антихрист». Выписки из этой книги сохранились в архиве Булгакова. Ренан писал о «благородном» Афрании Бурре, занимавшем пост префекта претория в Риме (это должностное лицо исполняло, в числе прочих, и полицейские функции) и умершем в 62 г.» (Там же, с. 24).

Вар-равван

«Варравван Иисус в Евангелиях упоминается как Варавва, что в переводе с арамейского означает «сын Отца» — один из мессианских титулов. Не случайно совпадение имени Христа и Вараввы — Иисус. По-видимому, Варавва провозгласил себя Мессией и призвал к мятежу против римской власти. «Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство» (Лука 23:19). В Евангелии от Матфея он назван «известным узником» (27:16). Выбирая, кого из двух «мессий» предать казни, Синедрион, зная, что идеи — самое сильное оружие, счел Христа с его мирной проповедью более опасным, чем Варавва» (Лосев 1993, с. 667).

Гестас, Дисмас

Ни в одном из канонических Евангелий нет упоминаний об именах двух разбойников, распятых вместе с Иисусом. М.А. Булгаков, однако, приводит данные имена в сцене спора Пилата с Каифой. «Писатель мог узнать их не только из книги Н.К. Маккавейского, но и из апокрифа, содержание которого подробнейшим образом воспроизводится в книге С.А. Желебова. Так, профессор Маккавейский, со ссылкой на десятую главу апокрифического Евангелия от Никодима, называет имена двух преступников (Дисмас и Гестас), а также имя четвертого прокуратора Иудеи Валерия Грата» (Багирова 1997, с. 29).

Марк по прозвищу Крысобой

Такие имена, как Иисус, по кличке Га-Ноцри, Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье, Марк по прозвищу Крысобой, являются своего рода атрибутами описываемого времени, когда, именуя человека, называли род его занятий, принадлежность к семье, место рождения и так далее.

Прозвище Марка, Крысобой, отражает сущность «холодного и убежденного палача», для которого люди — всего лишь ничтожные крысы.

Г.Ф. Ковалев указывает на то, что форма прозвища Крысобой могла восходить к прозвищу директора гимназии, которого Булгаков-гимназист называл Маслобоем (Ковалев 2001, с. 49) и приводит отрывок из воспоминаний К.Г. Паустовского: «...никто не давал таких едких и «припечатывающих» прозвищ, как Булгаков. Особенно отличался он этим в Первой киевской гимназии, где мы вместе учились.

— Ядовитый имеете глаз и вредный язык, — с сокрушением говорил Булгакову инспектор Бодянский. — Прямо рветесь на скандал, хотя и выросли в почтенном профессорском семействе. Это ж надо придумать! Ученик, вверенный нашему директору гимназии, обозвал этого самого директора «Маслобоем»! Неприличие какое! И срам!

Глаза при этом у Бодянского смеялись» (Паустовский 1988, с. 104).

Низа

Это, на первый взгляд, характерное для описываемого места и времени имя актуализирует свое значение в контексте романа, где Низа. идет на низость и предает своего любовника Иуду.

В ходе работы над «Евангелием от Воланда» М.А. Булгаков изучил значительное количество источников, из которых им и были взяты многие номинации. Воссоздавая историческую реальность, писатель использует известные исторические имена (Понтий Пилат, Иосиф Каифа). Особенностью антропонимикона «древних» глав является также то, что, изменяя содержание образа, выдвигая свою оригинальную трактовку, писатель дает персонажу форму имени, отличную от традиционной (Иешуа Га-Ноцри, Левий Матвей).