В этой части рассматривается образ Воланда и утверждение Андрея Кураева о «почти его правдивости». Как оценивать одно из ранних названий романа «Евангелие Воланда»? Можно ли отождествлять мастера и Маргариту с Фаустом.
1. Воланд
И дьявол, и сатана, и черт
Профессор черной магии Воланд назывался другими героями романа и чертом, и сатаной, и дьяволом.
Повествователь именовал Воланда сатаной и дьяволом.
Он назвал главу 23 «Великий бал у сатаны».
«Взор ее притягивала постель, на которой сидел тот, кого еще совсем недавно бедный Иван на Патриарших прудах убеждал в том, что дьявола не существует. Этот несуществующий и сидел на кровати».
«Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны».
Мастер считал Воланда только сатаной и полагал, что тот не сам дьявол, а его посланник.
— Ну, хорошо, — ответил гость и веско и раздельно сказал: — Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной.
— Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?
— Ну вот, ну вот... неудивительно! А Берлиоз, повторяю, меня поражает. Он человек не только начитанный, но и очень хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее.
«Нет, Маргарита права! Конечно, передо мной сидит посланник дьявола. Ведь я же сам не далее как ночью позавчера доказывал Ивану о том, что тот встретил на Патриарших именно сатану, а теперь почему-то испугался этой мысли и начал что-то болтать о гипнотизерах и галлюцинациях. Какие тут к черту гипнотизеры!»
Маргарита называла Воланда и сатаной, и дьяволом, и чертом.
— ...Ты серьезно уверена в том, что мы вчера были у сатаны?
— Совершенно серьезно, — ответила Маргарита.
— Ты сейчас невольно сказал правду, — заговорила она, — черт знает, что такое, и черт, поверь мне, все устроит! — глаза ее вдруг загорелись, она вскочила, затанцевала на месте и стала вскрикивать: — Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива, что вступила с ним в сделку! О, дьявол, дьявол!
«Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!»
Мастер и Маргарита и слуги (Азазелло, Коровьев-Фагот, Бегемот и Гелла) обращались к Воланду — мессир.
— Я это и говорю, — прогнусил рыжий и, повернувшись к Воланду, добавил почтительно: — Разрешите, мессир, его выкинуть ко всем чертям из Москвы?
— Мессир, вам стоит это приказать!.. — отозвался откуда-то Коровьев, но не дребезжащим, а очень чистым и звучным голосом.
— Спрошу, — сказала, видимо колеблясь, горничная и, приоткрыв дверь в кабинет покойного Берлиоза, доложила: — Рыцарь, тут явился маленький человек, который говорит, что ему нужен мессир.
— Ни в каком случае, мессир, — справившись с собой, тихо, но ясно ответила Маргарита...
— Ни за что, мессир! — заорал кот и в ту же секунду вылез из-под кровати, держа в лапе коня.
Тут мастер засмеялся и, обхватив давно развившуюся кудрявую голову Маргариты, сказал:
— Ах, не слушайте бедную женщину, мессир...
И только Бегемот называл Воланда не в глаза, но в его присутствии — сатаной.
— Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Иванович провел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качестве перевозочного средства... поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши «боров». Подпись — Бегемот.
«Николай Иванович не очень удивил следствие, выложив на стол шутовское удостоверение о том, что он провел время на балу у сатаны».
Сам же Воланд называл себя дьяволом в беседе с Иваном Бездомным и Михаилом Берлиозом и чертом в разговоре с Маргаритой.
— А дьявола тоже нет? — вдруг весело осведомился больной у Ивана Николаевича.
— И дьявола...
— Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует!
— Вздор! Лет через триста это пройдет. Мне посоветовали множество лекарств, но я по старинке придерживаюсь бабушкиных средств. Поразительные травы оставила в наследство поганая старушка, моя бабушка!
Получается, что писатель Михаил Булгаков показал в романе через названия и обращения смешанное представление о дьяволе — богословское и народное. Это различие было продолжено и в описании Воланда. Потеряв человеческий облик, он предстает в ином виде:
«И, наконец, Воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд».
В то время как в Библии он, хоть и падший, но ангел. А ангелам, демонам и душам не нужны кони для полета в небе. Так в конце романа Воланд изображен как дохристианское божество, несущееся со свитой на конях по небу.
Возникает ассоциация с «Дикой охотой» бога Одина. Согласно легендам он со своей свитой верхом на чёрных оленях, либо на вороных лошадях, со страшными чёрными собаками носится по земле, собирая души людей. Если кто-либо встретится с ними, то попадёт в иной мир, а если заговорит, то может погибнуть. В одной из ранних версий «Мастера и Маргариты» в полете участвовала стая воронов. И у бога Одина была пара воронов, которые летали по всему миру и сообщали ему о происходящем.
Место в иерархии сил
Во время встречи на Патриарших прудах Воланд узнал от литераторов Ивана Бездомного и Михаила Берлиоза, что они не верят ни в бога, ни в Иисуса, ни в дьявола. Если неверие в бога обрадовало профессора черной магии, то неверие литераторов в Иисуса и дьявола — нет.
По мнению самого Воланда, во-первых, бог есть, и он управляет всем распорядком на земле. И, во-вторых, существуют Иисус и дьявол. Правда, фигура Иисуса в образе Иешуа Га-Ноцри, описываемая Воландом, совершенно не совпадает с евангельскими рассказами.
«— Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога?»
«— И мне жаль! — подтвердил неизвестный, сверкая глазом, и продолжал: — Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?»
«...профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:
— Имейте в виду, что Иисус существовал».
«...тот (Берлиоз — А.Я.) сказал, внимательно всматриваясь в лицо иностранца:
— Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает с евангельскими рассказами»
«— Позвонить? Ну что же, позвоните, — печально согласился больной и вдруг страстно попросил: — Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено».
Итак, по мнению самого Воланда, бог есть, и он управляет всем распорядком на земле. Кроме него существует два ведомства. Одному полагается творить милосердие. И, вероятно, оно возглавляется Иисусом. И второе возглавляет Воланд.
«— Я о милосердии говорю, — объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза.
<...>
— Так вы сделаете это? — тихо спросила Маргарита.
— Ни в коем случае, — ответил Воланд, — дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...
<...>
— Но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству?»
Оценивая характер взаимоотношения между ведомствами, можно предположить, что Воланду конечно бы хотелось, чтобы его организация была сильнее другой «...наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...» Но в действительности, ведомство милосердия будет посильнее организации Воланда. Ниже в пункте «Присутствие в романе иной силы, чем Воланд» подробно анализируются признаки ведомства милосердия. Здесь же мы лишь кратко их перечислим.
Во-первых, крестное знамение рассеивает чары нечистой силы.
Во-вторых, если Воланд не может достать философа Иммануила Канта, то, в-третьих, кто-то смог наказать Коровьева-Фагота спутника сатаны. Значит, он сильнее дьявола.
В-четвертых, Воланд сам упоминает, что есть другое ведомство — милосердия.
В-пятых, упоминание бога и Иисуса Христа.
Отличие Воланда от Мефистофеля
В отличие от библейского сатаны из книги Иова и Мефистофеля из «Фауста» Гете Воланд Булгакова наделен большей автономией. Он не спрашивал разрешение у бога, как в предыдущих случаях. На всем протяжении романа он действовал самостоятельно и обладал свободой инициативы. Правда, сатана из библии и Мефистофель из трагедии хотели заполучить душу праведника — Иова и Фауста, возможно, поэтому им требовалось разрешение бога. Воланд же обратил свое внимание не на праведников, а на тех, кто отверг бога. Им сатана предложил свою версию евангельских событий и веру в себя. И кроме того, дьявол заполучил души мастера и Маргариты, чего не удалось сатане с Иовом и Мефистофелю с Фаустом и Маргаритой.
При этом сам Воланд, его демоны и грешники могут приобретать иное человеческое обличье, а Воланд так еще и природу. Он близко познакомился с одной ведьмой, и она наградила его болезнью, из-за которой у него болит колено. Кроме того, у Воланда, оказывается, была бабушка. Получается, что Михаил Булгаков вселяет богословского сатану в тело народного черта, который вступает в отношения с ведьмами и имеет родственников.
2. Присутствие в романе иной силы, чем Воланд
Сразу можно сказать, что таких указаний в романе немного. И они теряются для невнимательного взгляда в море событий, совершенных Воландом и его свитой или связанных с ними.
Во-первых, в романе всего четыре крестных знамения. Причем только первые два показывают их силу и страх перед нею нечистой силы.
Андрей Фокич Соков
«Буфетчик что-то буркнул и быстро пошел вниз. Голове его почему-то было неудобно и слишком тепло в шляпе; он снял ее и, подпрыгнув от страха, тихо вскрикнул. В руках у него был бархатный берет с петушьим потрепанным пером. Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями вцепился в его лысину. Испустив крик отчаяния, буфетчик кинулся бежать вниз, а котенок свалился с головы и брызнул вверх по лестнице».
Кухарка застройщика
«Комната уже колыхалась в багровых столбах, и вместе с дымом выбежали из двери трое, поднялись по каменной лестнице вверх и оказались во дворике. Первое, что они увидели там, это сидящую на земле кухарку застройщика, возле нее валялся рассыпавшийся картофель и несколько пучков луку. Состояние кухарки было понятно. Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывали фонтанами землю. Маргарита вскочила первая, за нею Азазелло, последним мастер. Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла:
— Отрежу руку! — он свистнул, и кони, ломая ветви лип, взвились и вонзились в низкую черную тучу. Тотчас из окошечка подвала повалил дым. Снизу донесся слабый, жалкий крик кухарки:
— Горим!..»
Аннушка из квартиры 48 по прозвищу «Чума»
«Оставалось предположить, что сонная и странная личность улетела из дому, как птица, не оставив по себе никакого следа. Аннушка перекрестилась и подумала: «Да, уж действительно квартирка номер пятьдесят! Недаром люди говорят! Ай да квартирка!»... Аннушка забыла уже про цель своего похода и осталась на лестнице, крестясь, охая и сама с собою разговаривая».
Николай Иванович Босой
— Бог истинный, бог всемогущий, — заговорил Никанор Иванович, — все видит, а мне туда и дорога. В руках никогда не держал и не подозревал, какая такая валюта! Господь меня наказует за скверну мою, — с чувством продолжал Никанор Иванович, то застегивая рубашку, то расстегивая, то крестясь, — брал!
<...>
— Вон он! Вон он за шкафом! Вот ухмыляется! И пенсне его... Держите его! Окропить помещение!
Кровь отлила от лица Никанора Ивановича, он, дрожа, крестил воздух, метался к двери и обратно, запел какую-то молитву и, наконец, понес полную околесицу.
Стало совершенно ясно, что Никанор Иванович ни к каким разговорам не пригоден. Его вывели, поместили в отдельной комнате, где он несколько поутих и только молился и всхлипывал.
Во-вторых, невозможность для Воланда достать философа Иммануила Канта.
— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства (существования Бога — А.Я.) года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.
— Иван! — сконфузившись, шепнул Берлиоз.
Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.
— Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».
Берлиоз выпучил глаза. «За завтраком... Канту?.. Что это он плетет?» — подумал он.
— Но, — продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, — отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!
Богослов Андрей Кураев полагает, что, следовательно, И. Кант находится не в аду, где любая душа доступна сатане, а в раю и охраняется богом.
В-третьих, тот, кто наказал спутника Воланда Коровьева-Фагота, сильнее дьявола.
«Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы. И когда Маргарита, обдуваемая прохладным ветром, открывала глаза, она видела, как меняется облик всех летящих к своей цели.
...Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота... На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с Воландом.
— Почему он так изменился? — спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
— Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!»
Не Воланд наказал Коровьева-Фагота за плохой каламбур о свете и тьме. Дьявол за плохой каламбур мог бы и наградить. Следовательно, есть тот, кто может наказывать и не в силах сатаны отменить наказание.
В-четвертых, упоминание, что кроме Воланда есть другое ведомство — милосердия.
— Так вы сделаете это? — тихо спросила Маргарита.
— Ни в коем случае, — ответил Воланд, — дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...
<...>
— Но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделайте сами.
В-пятых, упоминание Бога и Иисуса Христа.
В речи Михаила Берлиоза, когда он объяснял Ивану Бездомному, что Иисуса Христа не существовало. Это мифический персонаж. «Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф».
В беседе Воланда с Берлиозом о Боге, Иисусе и дьяволе.
— Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? — спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.
— Нет, вы не ослышались, — учтиво ответил Берлиоз, — именно это я и говорил.
— Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? — он сделал испуганные глаза и прибавил: — Клянусь, я никому не скажу.
— Да, мы не верим в бога, — чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз. — Но об этом можно говорить совершенно свободно.
— А дьявола тоже нет? — вдруг весело осведомился больной у Ивана Николаевича.
— И дьявола...
В психиатрической больнице во время расспроса профессором Стравинским пациента Ивана Бездомного.
— Пилата? Пилат, это — который жил при Иисусе Христе? — щурясь на Ивана, спросил Стравинский.
В больничной палате Ивана Бездомного в разговоре с Мастером. «Иван догадался из дальнейших путаных фраз, что какой-то другой редактор напечатал большой отрывок из романа того, кто называл себя мастером. По словам его, прошло не более двух дней, как в другой газете появилась статья критика Аримана, которая называлась «Враг под крылом редактора», в которой говорилось, что Иванов гость, пользуясь беспечностью и невежеством редактора, сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа».
Конечно, даже четырехкратное упоминание Иисуса Христа, разбросанное по нескольким главам романа, перекрывается фигурой Иешуа Га-Ноцри, изображенной в романе мастера о Понтии Пилате и участвующей, пусть и опосредованно через Левия Матвея, в судьбе мастера и Маргариты.
3. Евангелие от Воланда
Возможно ли употребление такого названия? По нашему мнению, нет, хотя Михаил Булгаков и использовал похожие названия («Черный богослов», «Копыто консультанта», «Евангелие Воланда», «Князь тьмы») в ранних версиях романа.
Иешуа Га-Ноцри прочитал роман и попросил Воланда через Левия Матвея наградить мастера и Маргариту покоем. По мнению Иешуа, автор романа не заслужил света. Давид Эйдельман предполагает, что причиной столь суровой оценки стала незавершенность романа о Понтии Пилате. Кстати, и Воланд указывал, что мастер не завершил роман. «Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен». Чем же, по мнению Воланда, должен закончиться роман?
«...тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: — Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
— Свободен! Свободен! Он ждет тебя!»
Однако Давид Эйдельман считает иначе. По его мнению, чтобы содержание романа соответствовало «Евангелию от мастера» необходимо наличие в нем благой вести (греч. евангелие). О чем? О воскресении Иешуа. Но, во-первых, роман был написан о Понтии Пилате. Он для автора является главным героем. Во-вторых, Иешуа не мог воскреснуть в романе. В тексте говорится, что Иешуа повесили на столбе с перекладиной и что он повешенный. Специальное неиспользование слов «крест и распятие» и их замена на другие, показывают, что Иешуа принял смерть, но через повешение и поэтому не произойдет его воскресения. А отсюда и невозможна благая весть в романе о воскресении Иешуа.
4. «Честный» Воланд
Богослов Андрей Кураев считает, что Воланд, в общем-то, честен. Позволим подвергнуть сомнению этот взгляд. Мы полагаем, что тот, кто обманывает на миллион, может не обманывать на копейку.
Обман с Иисусом
Далее, не следует забывать, что ершалаимская история рассказана Воландом в угодном ему варианте. И Иешуа Га-Ноцри является противоположностью Иисуса Христа.
Обман с оплатой
Давид Эйдельман указывает, как Воланд попытался обмануть Маргариту и предложил ей убить литературного критика Латунского. Как оказалось, после ее отказа, у нее было только одно желание за перенесенные страдания на Великом балу у сатаны. Наконец, Воланд вроде бы выполнил просьбу Маргариты и возвратил ее и Мастера в подвал. Но в конце дух теней не удержался и выполнил «просьбу» Иешуа Га-Ноцри, переданную через Левия Матвея. Воланд даровал мастеру и Маргарите «покой» в вечном приюте.
Общий и подробный разбор что такое «свет» и «покой» по Воланду был дан выше во второй части.
Обман о содержании беседы на крыше
Во время нахождения в Москве Воланд лично не беседовал с Иешуа. Дух зла и повелитель теней разговаривал с его учеником Левием Матвеем. Но затем обращаясь сначала к Мастеру, а потом к Маргарите сообщал то, чего не было в разговоре с учеником Иешуа.
«— Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен».
Однако, об этом не шла речь в разговоре Воланда и Левия Матвея на крыше дома Пашкова.
«Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.
— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем...»
И о следующем тоже речь не шла в разговоре Воланда и Левия Матвея на крыше дома Пашкова.
«...Вам не надо просить за него (Понтия Пилата — А.Я.), Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать...»
5. Три «Фауста»
В первой главе романа Воланд объясняет Михаилу Берлиозу и Ивану Бездомному свой приезд в Москву приглашением для разбора рукописей чернокнижника Герберта Аврилакского. Богослов Андрей Кураев полагает, что в романе прослеживается связь между Гербертом Аврилакским, Фаустом и мастером. Всех троих отличает от других, заключивших договор с дьяволом, что они согласились с целью получения знаний.
Если в первом и во втором случае о договоре говорилось в легенде и трагедии, то в романе о нем прямо не сообщается. Поэтому Андрей Кураев предположил, что в психиатрической клинике в первой беседе с Иваном Бездомным мастер проговорился, назвав Воланда по имени. Следовательно, где-то и когда-то встреча между ними произошла, и договор был заключен.
«— Да кто же он, наконец, такой? — в возбуждении потрясая кулаками, спросил Иван.
Гость вгляделся в Ивана и ответил вопросом:
— А вы не впадете в беспокойство? Мы все здесь люди ненадежные... Вызова врача, уколов и прочей возни не будет?
— Нет, нет! — воскликнул Иван, — скажите, кто он такой?
— Ну, хорошо, — ответил гость и веско и раздельно сказал: — Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной».
С этой аргументацией мы не можем согласиться.
Сначала по форме. По описанию Иваном Бездомным собеседника на Патриарших прудах мастер сразу узнал сатану. Черты последнего совпадали с чертами Воланда из оперы по трагедии «Фауст» Гете. «Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?» Получается, что Андрей Кураев пропустил этот фрагмент.
Теперь по содержанию. Герберт Аврилакский (папа Сильве́стр II, 946—1003) и Фауст как были учеными до встречи с дьяволом, такими же оставались потом. А вот мастер из историка стал писателем, хотя себя он называл мастером. И деньги на написание романа он получил не благодаря сделке с дьяволом, а выиграв по облигации, которую мастеру дали в музее. Да, автор указывал, что мастер нашел облигацию в корзине с грязным бельем и в ранней версии романа первыми цифрами на ней были один и три. Но и в этом случае ясно осознаваемого договора лицом к лицу между человеком и дьяволом не было.
Кроме того, Герберт Аврилакский и Фауст искали новых знаний, а мастер погас уже после создания первого романа и больше писать не хотел.
Этой же точки зрения придерживается А. Бенедетти. На первый взгляд, Воланд играет роль Мефистофеля, значит, мастер должен играть роль Фауста. Однако нетрудно заметить, что цель жизни Фауста не имеет ничего общего с целями и планами мастера. Фауст хотел бы стать титаном, он, как Прометей, хочет знать все, что известно Богу. А чего хочет мастер? Он готов довольствоваться маленькой квартирой и спокойной жизнью. Но даже это неглавное отличие мастера от Фауста. Принципиально важно определить роль первого в договоре с дьяволом. Просит ли мастер у Воланда чего-либо? Воланд извлекает мастера из психиатрической клиники, однако мастер от сатаны ничего не ожидает. Очевидно, что мастер не соответствует роли Фауста.
Исходя из вышеизложенного, такая последовательность Андрея Кураева нам представляется ошибочной.
Таким образом, мастер не заключал с дьяволом никакого договора: ни письменного, ни устного и поэтому мастер осознанно не продавал сатане свою душу за знания.
Кстати, такой договор с дьяволом не заключал и поэт Иван Бездомный. Хотя спустя семь лет он стал профессором и у него все как надо. Следовательно, можно предположить, что Воланд в романе вообще не склонен заключать договора с теми, кто продвигает его идеи, т. е. сначала с мастером, а затем с профессором Поныревым.
Но при этом два договора в романе присутствуют.
Первый устный договор — это между мастером и Иваном Бездомным, который сразу согласился больше не писать стихов, стать учеником и продолжить писать о нем.
«— Я это знал, я догадался, — тихо ответил Иван и спросил: — Вы встретили его?
— Да, — сказал мастер, — я пришел попрощаться с вами, потому что вы были единственным человеком, с которым я говорил в последнее время.
Иванушка просветлел и сказал:
— Это хорошо, что вы сюда залетели. Я ведь слово свое сдержу, стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересует, — Иванушка улыбнулся и безумными глазами поглядел куда-то мимо мастера, — я другое хочу написать. Я тут пока лежал, знаете ли, очень многое понял.
Мастер взволновался от этих слов и заговорил, присаживаясь на край Иванушкиной постели:
— А вот это хорошо, это хорошо. Вы о нем продолжение напишите!
Иванушкины глаза вспыхнули.
— А вы сами не будете разве? — тут он поник головой и задумчиво добавил: — Ах да... Что же это я спрашиваю, — Иванушка покосился в пол, посмотрел испуганно.
— Да, — сказал мастер, и голос его показался Иванушке незнакомым и глухим, — я уже больше не буду писать о нем. Я буду занят другим».
И, как видно, в эпилоге романа, процесс написания у бывшего поэта идет успешно и он уже стал профессором.
Второй устный договор — это между Маргаритой и Воландом.
«— Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?
— Потребовать, потребовать, моя донна, — отвечал Воланд, понимающе улыбаясь, — потребовать одной вещи!»
Термин требование и указывает на стороны в договоре, получающие из него права и обязанности. Следовательно, одна сторона может потребовать, а вторая сторона по соглашению обязана выполнить это требование. И вторая сторона потребовала:
«— Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, мастера, — сказала Маргарита, и лицо ее исказилось судорогой».
Таким образом, мастер и Иван Бездомный договоров с дьяволом не заключали. Но они заключали устное соглашение между собой. А договор с дьяволом заключила Маргарита Николаевна, но не из-за получения знаний, а с целью возвращения ее любовника.
6. Две матрешки
Многие исследователи указывают на множество деталей в романе из трагедии. Например, богослов Андрей Кураев предположил, что в романе прослеживается связь между чернокнижником Гербертом Аврилакским, Фаустом и мастером. Андрей Кураев и Давид Эйдельман полагают, что Булгаков разделил Фауста между Мастером и Маргаритой.
По мнению Андрея Кураева Булгаков расщепил фигуру «Фауста». Маргарита наделяется волей, а мастер — гениальным писательством, но он нерешителен. И Маргарита дается мастеру Воландом, чтобы она приложила усилия для опубликования романа. Неудача мастера вызвала негатив со стороны сатаны. Он столько вложил в мастера (выигрыш по облигации, встреча с Маргаритой, интуитивность от дьявола), а тот не оправдал надежд и точку зрения Воланда не сделал публичной.
Мы же полагаем, что автор представил роман «Мастер и Маргарита» в оболочке трагедии «Фауст».
В ней Мефистофель заключает пари с Богом, чтобы заполучить душу Фауста. Здесь Гете по-новому взглянул на библейскую историю о праведнике Иове. Однако, несмотря на все ухищрения беса, душа Фауста уносится ангелами на небо. И как мы понимаем, Господь это совершил помимо желания Мефистофеля.
Итак, уже в эпиграфе к роману приводится фрагмент диалога между Фаустом и Мефистофелем:
...Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы,
что вечно хочет
зла и вечно совершает благо.Гете. «Фауст»
Мы согласны с оценкой профессором Ужанковым романа как прелестного, т. е. прельщающего или обманывающего, но по форме, в которой многое от трагедии «Фауста» Гете. И этого прельщения писатель последовательно придерживается на протяжении всего романа от эпиграфа до эпилога.
Мы знаем, что эпиграф перед произведением характеризует основную идею романа. Следовательно, в конце все должно закончиться хорошо. Вроде бы так и есть. Мастер и Маргарита обретают покой в вечном приюте. Иван Бездомный становится профессором Поныревым. И т. д. Только буфетчик Андрей Фокич Соков умер от рака печени, как и предсказано. Таким образом, содержание эпиграфа вроде бы воплощается, как и предречено.
Однако, во-первых, следует прояснить один момент в эпиграфе. По мнению богослова Дмитрия Першина Мефистофель не совершает благо. Оно творится под воздействием Божьей силы, которая не дает свершиться злу. Следовательно, нечистая сила вечно хочет зла, а божественная ей в этом не только препятствует, но и сама творит в мире благо. И этот богословский взгляд подтверждается в конце трагедии. Душа Фауста уносится ангелами на небо.
Во-вторых, дьявол, как говорится, кроется в деталях. Мы проанализировали выше во второй части «Мастер и Маргарита», что такое «свет» и «покой» от Воланда. Первое — это холодный обманчивый лунный свет и второе — адское место для живого человека.
Вот и получается, что уже с самого начала читатель вводится в заблуждение, что, несмотря на приключения, возможно, даже ужасные, в конце все будет хорошо. Причем вводится в заблуждение всезнающим автором.
А дальше множество деталей из «Фауста» разбросано по всему тексту романа.
Само имя Воланда указывает на трагедию. В ней в сцене «Вальпургиева ночь» («Walpurgisnacht») Мефистофель представляется дворянином Воландом («Junker Woland»).
В описании Воланда при его первом появлении также присутствует деталь из трагедии. «Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом — иностранец».
Такая деталь как набалдашник в виде головы пуделя явно отсылает к «Фаусту», где Мефистофель является герою под видом пуделя, чтобы не открывать свой истинный облик. И именно в таком виде бес впервые проник в келью Фауста.
«Мой пудель напыжился, как пузырь,
<...>
Нет, это не собачья стать!
Я нечисть ввел себе под свод!»(Часть 6. Рабочая комната Фауста)
То же изображение пуделя снова возникает в сцене Великого Бала у сатаны. На Маргариту водрузили регалии королевы: «Откуда-то явился Коровьев и повесил на грудь Маргариты тяжелое в овальной раме изображение черного пуделя на тяжелой цепи».
Кстати, любимых женщин Фауста Гете и мастера Булгакова зовут одинаково — Маргарита (в нем. уменьшит. Гретхен).
Заметим, что детали в романе берутся не только из трагедии «Фауст», но и из одноименной оперы Шарля Гуно.
— Лишь только вы начали его описывать, — продолжал гость, — я уже стал догадываться, с кем вы вчера имели удовольствие беседовать. И, право, я удивляюсь Берлиозу! Ну вы, конечно, человек девственный, — тут гость опять извинился, — но тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! Первые же речи этого профессора рассеяли всякие мои сомнения. Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы... вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?
— Бесспорно, — согласился неузнаваемый Иван.
— Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?
Как Мефистофель Гете предлагает широкий выбор вин, Воланд Булгакова имеет в своем распоряжении марки любых сигарет.
— Вы хотите курить, как я вижу? — неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, — вы какие предпочитаете?
— А у вас разные, что ли, есть? — мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.
— Какие предпочитаете? — повторил неизвестный.
— Ну, «Нашу марку», — злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:
— «Наша марка».
Андрей Кураев указывает на эпизод со шпагой Воланда. Она воткнута в щель на террасе одного из самых красивых зданий в Москве. «Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны». Этот отрывок, по мнению богослова, имеет сходство с фрагментом из «Фауста» Ш. Гуно. Брат Маргариты защищается остатками шпаги эфесом вверх как крестом против Мефистофеля. В романе же Воланд не боится приближения тени креста к своим туфлям. Потому что в этом кресте нет мысли о Боге.
Далее Андрей Кураев указывает на сходство «венецианских окон» в романе и трагедии.
В романе «Мастер и Маргарита». «Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом».
В драме И.В. Гёте «Фауст» Первая часть» Ночь. Перевод Бориса Пастернака
Но как? Назло своей хандре
Еще я в этой конуре,
Где доступ свету загражден
Цветною росписью окон!
Где запыленные тома
Навалены до потолка;
Где даже утром полутьма
От черной гари ночника;
Где собран в кучу скарб отцов.
Таков твой мир! Твой отчий кров!
В начале романа Воланд встречается с поэтом Иваном Бездомным и редактором толстого литературного журнала Михаилом Берлиозом. По странному стечению обстоятельств его однофамилец французский композитор Гектор Берлиоз написал музыку к опере «Осуждение Фауста». Причем он же на основе трагедии Гете написал либретто в соавторстве с Альмиром Жандоньером. Опера впервые прошла на сцене парижского театра Опера-комик в 1846 году.
Таким образом, мы же полагаем, что автор представил роман «Мастер и Маргарита» в оболочке трагедии «Фауст». Анализ таких деталей как «свет» и «покой» от Воланда показал, что первое — это холодный обманчивый лунный свет и второе — адское место для живого человека. А анализ эпиграфа, что благо творится божьим промыслом, а не совершается нечистой силой. Вот и получается, что уже с самого начала читатель вводится в заблуждение, что, несмотря на приключения, возможно, даже ужасные, в конце все будет хорошо. Причем вводится в заблуждение всезнающим автором.
7. Фауст и МиМ
Сравнение героев и событий из трагедии и романа — дело нужное. В таком сопоставлении мы лучше понимаем, есть ли общее у двух литературных произведений, и в чем их отличия, существенны ли они. Но вот только выяснив, что точки двух фигур не тождественны друг другу, следует ли, с упорством достойным лучшего применения, продолжать пытаться сделать фигуры тождественными?
МиМ как Фауст
Сравнение двух произведений показывает их существенное отличие друг от друга сверху донизу. Да выше в «Двух матрешках» мы показали, что в романе присутствует множество элементов из трагедии. Но при этом различия между ними настолько значительны, что не позволяют отождествлять героев и события друг с другом.
В «Фаусте» есть Бог, с которым мелкий бес Мефистофель заключает пари. В «МиМ» явлен только Воланд. Он не бился об заклад с Богом за душу историка. Да и будущий мастер явно не Фауст. Поэтому исследователи расщепляют фигуру последнего между любовниками, чтобы как-то притянуть, хоть за уши, одно к другому1. И Маргарита не Гретхен. И заканчиваются произведения по-разному. В «Фаусте» души Фауста и Маргариты попадают на небо к Богу. В «МиМ» душам мастера и Маргариты даруется «покой» во владениях Воланда, т. е. в аду.
Богослов Андрей Кураев полагает, что Булгаков расщепляет фигуру Фауста. Маргарита наделяется волей, а мастер — гениальным писательством, но он нерешителен. И Маргарита дается ему Воландом, чтобы она приложила усилия для опубликования романа. Неудача мастера вызвала негатив со стороны сатаны. Дьявол столько вложил в писателя (выигрыш по облигации, встреча с Маргаритой, интуитивность от Воланда), а тот не оправдал надежд и не добился распространения точку зрения духа зла через публикации в литературных журналах.
Мы не можем согласиться с версией о «расщепленном Фаусте» у М. Булгакова на Мастера и Маргариту. Анализ смотрите выше в пункте «Три Фауста». Мы полагаем, что Воланд не только не рассчитывал на публикацию мастером романа, но, наоборот, не помогал в этом и не мешал травле писателя литературными критиками. Однако, мастер выполнил свою задачу. Он создал роман, который стал смыслом жизни Маргариты. Потеряв роман и мастера, его подруга созрела и приняла предложение дьявола быть королевой на Великом балу у сатаны. За эту услугу Воланд возвращает ей мастера и роман. Кроме того, мастер стал вторым, кто поведал Ивану Бездомному иную версию о смерти Иисуса. Теперь «мавр сделал свое дело — мавр может уходить».
МиМ продолжение Фауста
Но в романе есть одно место, которое позволяет — нет, не отождествлять его с трагедией, а предположить как ее продолжение.
— Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?
<...>
— Будем глядеть правде в глаза, — и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. — И вы и я — сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс — и вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно, было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский, гениальный психиатр, вам, конечно, не поверил. Он смотрел вас? (Иван кивнул.) Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву.
Вот и попробуем рассмотреть «МиМ» как продолжение «Фауста» в развитии.
Бог продолжает существовать, ибо крестного знамения нечистая сила боится. Но Воланд с Господом уже не заключает пари — незачем. В Советском Союзе распространяется атеизм, и став безбожниками, люди освободились от божьей защиты, и теперь могут стать легкой добычей духа зла.
Мефистофель из мелкого беса, действующего в одиночку, превращается в остепенившегося сатану со свитой. Возможно, вследствие этого изменяется и его аппетит.
В трагедии Мефистофель готов был удовлетвориться одной душой, правда, праведника. В романе Воланд уже желает завладеть расцерковленными душами в целой стране.
Конец трагедии печален как для Мефистофеля, так и для сатаны в книге Иова. Души Фауста и Маргариты не достаются Мефистофелю, они попадают в рай. А вот Воланду удается все задуманное. Поэт Иван Бездомный укрепляется в представлении о реалистичности Иисуса, обретает веру в дьявола и как ученик продолжает дело мастера по распространению взглядов об Иисусе Христе как Иешуа Га-Ноцри, став профессором в институте истории и философии. И приятной мелочью стало заполучение двух душ — мастера и Маргариты, обретших «покой» в вечном приюте во владениях Воланда, т. е. в аду.
Примечания
1. Вообще исследователям нравится этот процесс расщепления, если что-то не сходится при сравнении. Фауста Гете на Мастера и Маргариту (Андрей Кураев). Маргариту (Гретхен) Гете они расщепляют на Маргариту и Фриду (Дмитрий Быков). Иисуса Христа на Иешуа и Пилата (Александр Зеркалов).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |