В продолжение обсуждения
В этом вопросе читателя две части. Во-первых, зачем накручивать сложности? Во-вторых, зачем все упрощать? Давайте разберем их по порядку.
Во-первых, зачем накручивать сложности? Этот вопрос указывает, что задавший его или не видит сложности в явлении или имеет простое решение и поэтому не понимает, зачем его усложнять.
Во-вторых, зачем все упрощать? Этот вопрос указывает, что вопрошающий воочию понимает сложность явления и поэтому призывает не упрощать, т. е. не отбрасывать важные элементы. Иначе наше понимание будет ошибочным.
Сами по себе эти просьбы резонны, вот только при одном обязательном условии. За ними должно стоять понимание явления в его целостности. Тогда за предложением о не усложнении последует приведение доказательств об ошибочности такого действия. Тогда за просьбой о не упрощении будут представлены весомые аргументы, показывающие всю глубину и сложность проблемы. Таким образом, после любого из двух вопросов должна быть представлена исчерпывающая аргументация. Или же не представлена. Тогда это будет означать, что вопрошающий поверхностно понимает явление, тем не менее, не имеет никакого желания разбираться в нем глубже и всестороннее. К чему и призывает других.
Однако, в науке никогда не должны довольствоваться уже достигнутым результатом, поэтому и мы пойдем дальше.
Приведем три ключевые цитаты из комментария читателя.
«Но мы ведь видим этих персонажей. Точнее, видим людей. <...> Мы видим, что люди они пакостные. Берут взятки, врут как дышат, плюют на всех, кроме себя любимых».
«Когда именно рядом с этими людьми появляется свита и производит карательные действия — то совершенно естественно предположить... Документы — это предлог. Лиходеев и Варенуха — люди весьма неприятные, и считать, что свита чисто случайно нарисовалась рядом именно с ними — как-то наивно». «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей. Наиболее чист Иванушка, но по сравнению с другими ему и достаётся куда меньше».
«В данном случае я склонен верить версии Азазелло . <...> Он карает закоренелого лжеца (Варенуху — А.Я.), говоря ему «Не лги»...»
В приведенных цитатах заключены три мысли.
Во-первых, Лиходеев и Варенуха — люди весьма неприятные, пакостные. Они берут взятки, врут как дышат и плюют на всех, кроме себя любимых. Итак, читатель обвиняет директора и администратора театра Варьете в букете нарушений: в преступлении — взяточничестве и аморальных проступках — вранье и неуважении окружающих.
Во-вторых, фактом является то, что свита Воланда не карает совершенно невинных.
И, поэтому, в-третьих, следует верить Азазелло, что он наказал закоренелого лжеца Варенуху за вранье, а не за попытку доставить документы по Лиходееву по распоряжению финансового директора Римского в правоохранительные органы.
Мы знаем, что предъявленные обвинения должны подкрепляться достаточными доказательствами. Только в этом случае можно быть убежденным в справедливом наказании. Тогда карается зло и торжествует добро. Поэтому с доказательств и начтем. Читатель утверждает, что достаточным аргументом виновности Лиходеева и Варенухи будет факт их кары свитой Воланда. «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей».
Однако, по определению факт — это действительное, вполне реальное событие, явление; то, что произошло на самом деле. И чтобы согласиться с его реальностью, нужно привести достаточные доказательства: например, свидетельства очевидцев, подтверждающие документы. Поэтому мы проверим все обвинения в адрес директора и администратора.
Далее читатель полагает, что приводит доказательство: «...реакция высших сил следует не на одно конкретное событие, а на ряд событий, на образ жизни, на мировоззрение — и да, чистоту души».
Следует, однако, его огорчить. И в первом, и во втором случае нам представляются не факты, а лишь личная оценка читателя и, т. к. она не подкрепляется доказательствами совершения заявленных нарушений из текста романа, то эта оценка будет голословной или безосновательной.
Тем не менее, мы осуществим проверку заявленных претензий.
Первое обвинение — во взяточничестве. Согласно УК РСФСР от 1926 года ст. 112 предполагает за злоупотребление властью, а Лиходеев и Варенуха обвиняются читателем во взяточничестве на рабочем месте, то в случае доказанности этого преступления им светит лишение свободы со строгой изоляцией от двух лет до расстрела1.
Есть ли в романе факты, указывающие на совершение директором и администратором, предъявленных обвинений? Нет, они совершенно отсутствуют.
Финдиректор Римский в главе 14-й («Слава петуху!») только в общем охарактеризовал поведение своего руководителя. «Степа был широко известен в театральных кругах Москвы, и все знали, что человек этот — не подарочек».
Претензии в деталях озвучили только члены свиты Воланда в главе 7-й («Нехорошая квартирка»).
«— Они, они! — козлиным голосом запел длинный клетчатый, во множественном числе говоря о Степе, — вообще они в последнее время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя свое положение, ни черта не делают, да и делать ничего не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им поручено. Начальству втирают очки!
— Машину зря гоняет казенную! — наябедничал и кот, жуя гриб. <...>
— Я, — вступил в разговор этот новый (Азазелло — А.Я.), — вообще не понимаю, как он попал в директора, — рыжий гнусавил все больше и больше, — он такой же директор, как я архиерей!»
Из предъявленных членами свиты Воланда обвинений видно, что взяточничество Степану Богдановичу не инкриминируется даже представителями нечистой силы. А о доказательствах речь и вообще не идет.
Итак, обвинение Лиходеева и Варенухи в преступлении не подтвердилось. Следовательно, читатель голословно и бездоказательно осудил их. А за ложное обвинение согласно тому же УК РСФСР от 1926 года клеветнику полагается лишение свободы или принудительные работы на срок до трех месяцев2.
Второе обвинение — во вранье. Оно касается преимущественно Варенухи. Обвинение «врет как дышит» указывает, что администратор постоянно и по всему говорит исключительно неправду. Сразу же можно отметить ошибочность подобного обвинения. Ивана Савельевича укоряли только и исключительно в обмане, что он не находится у телефона.
«Варенуха прятался сейчас в кабинете у финдиректора от контрамарочников, которые отравляли ему жизнь, в особенности в дни перемены программы. А сегодня как раз и был такой день.
Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее:
— Кого? Варенуху? Его нету. Вышел из театра». (Глава 10-я «Вести из Ялты»)
Теперь, когда мы сузили область обвинения администратора до единственного момента — его непризнание, что он у телефона, давайте разберемся, от кого прятался Варенуха.
Контрамарка — это слово обозначает квитанцию, талон, дающие право на бесплатное посещение театра, кино и т. п.
Так и получается, что халявщики, которые жаждали бесплатно посетить театр Варьете доставали администратора. А должен ли был Иван Савельевич раздавать контрамарки? Нет, конечно же. В его служебные обязанности не входило распространять бесплатные контрамарки. Будет ли тогда достаточным основанием заявлять, что он весьма неприятный человек, потому что лжет позвонившим по телефону? Если искатель контрамарок эгоист и жаждет бесплатных зрелищ, то, несомненно, — администратор, лишивший возможного зрителя удовольствия от представления, будет весьма неприятным субъектом.
Таким образом, второе обвинение во вранье будет в отношении Варенухи избыточным. Он виноват лишь частично. Что же предусматривается за это со стороны государства? Совершил ли Иван Савельевич преступление или административный проступок? Нет, поэтому никакой кары от государства ему не может быть. А со стороны общества? Только и исключительно моральное осуждение. Будет ли в этом случае справедливым его избиение в общественном туалете Бегемотом и Азазелло?
Третье обвинение — директор и администратор «плюют на всех», т. е. читатель порицает Лиходеева и Варенуху в проявлении неуважения к окружающим. Правда, как обычно, примеры из текста в качестве доказательств отсутствуют.
В романе указывается еще на один проступок со стороны Варенухи. Он придерживал билеты, вероятно, для нужных людей3. Так что администратора театра можно обвинить в злоупотреблении служебным положением из-за того, что он, например, приказал кассиру придержать тридцать мест, когда в зал вмещается две с половиной тысяч зрителей, т. е. 1,2% билетов.
Согласно статье 112 УК РСФСР от 1926 года «Во всех остальных случаях злоупотребления властью или служебным положением, превышения власти или служебных полномочий, бездействия власти и халатного отношения к обязанностям, не подпадающих под признаки настоящей статьи и предыдущих статей (109—111) (т. е. не связанных с большим ущербом — А.Я.), — дисциплинарное взыскание, налагаемое соответствующими органами».
Итак, за придерживание билетов администратор мог понести только дисциплинарное наказание со стороны руководства театра: замечание, выговор, строгий выговор, увольнение. Но не более того.
Таким образом, обвинения директора и администратора во взяточничестве, вранье и неуважении окружающих в большинстве своем бездоказательны.
Есть только три факта. Лиходеев опоздал на работу из-за жуткого похмелья. За это он заслуживает максимум «замечание» в трудовую книжку. Варенуха виноват в злоупотреблении служебным положением, когда придерживал билеты, за что заслуживает также максимум дисциплинарное наказание. Кроме того, Ивана Савельевича можно и то лишь морально осуждать за вранье по телефону об его отсутствии на работе. Так что в большинстве претензий читатель дал ложные обвинения. Напоминаем, что за ложный донос согласно ст.95 УК РСФСР от 1926 года была предусмотрена вполне реальная мера лишения свободы.
Теперь обратимся ко второй мысли читателя: «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей». Как уже было выяснено, читатель представил не факт, а свою предвзятую оценку, причем бездоказательную.
Рассмотрим же конкретизацию его гипотезы: «...реакция высших сил следует не на одно конкретное событие, а на ряд событий, на образ жизни, на мировоззрение — и да, чистоту души». Какие же доказательства приводятся в подтверждение истинности этого утверждения? Вы правы, как обычно, никаких. И удивительно то, что для многих высказанное голословное предположение будет иметь такую же весомую силу, как и подтвержденный факт. Мы выяснили, что Лиходеев и Варенуха не совершали преступлений, максимум дисциплинарные нарушения. Следовательно, их невиновность по тяжким обвинениям — это установленный факт. Как же можно считать равным ему всего лишь предположение, а вдруг у Лиходеева или Варенухи раньше были какие-то нарушения? Если они были, то их нужно предъявить. Иначе это снова будет ложным обвинением.
Случай с Варенухой мы уже рассмотрели и выяснили, что, конечно, с моральной точки зрения его ответы по телефону не красят Ивана Савельевича. Однако, и назойливые халявщики за контрамарками не должны бы вызывать никакого уважения. А придерживание билетов считается только дисциплинарным проступком.
Снова вернемся к Лиходееву и на этот раз разберем обвинения, которые предъявили ему члены свиты Воланда, памятуя, что читатель утверждал: «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей».
Коровьев обвинил директора, что тот пьянствует, вступает в связи с женщинами, используя свое положение, ни черта не делает, втирает начальству очки. Бегемот добавил от себя, что Лиходеев гоняет зря казенную машину. Итого четыре обвинений.
Вообще-то, удивительно, что читатели соглашаются, что поведение персонажей должно соответствовать заповедям или христианским или строителей коммунизма. Особенно когда претензии раздаются из уст далеко не идеальных героев.
По первому обвинению — в пьянстве. В романе описан только один эпизод и даже в нем видно, что Степан Богданович выпивал после работы4. Следует ли специально указывать, что в нерабочее время человек вправе свободно распоряжаться собой при условии, что он не доставляет неприятностей окружающим? К сожалению, на следующий день на службе Степан Богданович до одиннадцати часов не показался из-за плохого самочувствия вследствие сильного похмелья. С точки зрения Трудового кодекса РСФСР в случае если подобный трудовой проступок совершен впервые, то нарушитель получает «замечание» в трудовую книжку. Замечание, а не высылку пусть и в солнечную Ялту.
По второму обвинению — вступает в связи с женщинами, используя свое положение. Лиходеев разведен и с кем он встречается в нерабочее время могло волновать в ту пору только членов его парторганизации. Полагаем, что читатель к ним не относится. Так как заявлений на Степана Богдановича об изнасиловании в органы не поступало, то, следовательно, все происходило по обоюдному согласию. И здесь следует определиться. Если критик Лиходеева желает построить коммунистическое общество, то его замечания справедливы. А ежели нет — то лицемерны.
По третьему обвинению — ни черта не делает, втирает начальству очки. В чем должна проявляться оценка деятельности театра? Выручкой и посещаемостью. Если посещаемость еще можно пририсовать, то выручка сдавалась5 и, следовательно, находилась на контроле финансовых и административных органов. С их стороны претензии к Лиходееву были показаны в романе? Нет. Следовательно, они из уст Коровьева совершенно голословны.
Наконец, по четвертому обвинению — Лиходеев гоняет зря казенную машину. Это означает, что директора использовал автомобиль не только в служебных, но и в личных целях. Однако, в романе это не показано. Вечером в среду Лиходеев совершил поездку на дачу к Хустову на такси, а не на своей казенной машине.
Что же у нас по итогу получается?
Нежелание проверять выдвинутые обвинения против персонажей только потому, что они представляются людьми пакостными и при этом готовность поверить правдивости слов демона-убийцы Азазелло, что тот наказал Варенуху за ложь по телефону, и тем более готовность оправдать произвол нечистой силы над администратором, заявляя о справедливости возмездия, все это искренне огорчает.
«Просто так у нас никого не расстреливают и никого не сажают. Если кого-то наказывают, то значит за дело». Какая разница между этим утверждением 30-х годов прошлого века и заявлением читателя в наши дни? «Но факт, что свита не карает совершенно невинных и чистых душой людей». Правильно, и там, и там отсутствуют доказательства. И как следствие хотели восстановления справедливости, а получился, как всегда произвол.
Я это и говорю, — прогнусил рыжий и, повернувшись к Воланду, добавил почтительно: — Разрешите, мессир, его выкинуть ко всем чертям из Москвы?
— Брысь!! — вдруг рявкнул кот, вздыбив шерсть.
И тогда спальня завертелась вокруг Степы, и он ударился о притолоку головой и, теряя сознание, подумал: «Я умираю...»» (Глава 7-я «Нехорошая квартирка»)
Как мы выяснили, все претензии к Лиходееву были беспочвенны и, следовательно, явились всего лишь поводом, чтобы заполучить оставшиеся две его комнаты в нехорошей квартирке.
«— Я вижу, вы немного удивлены, дражайший Степан Богданович? — осведомился Воланд у лязгающего зубами Степы, — а между тем удивляться нечему. Это моя свита. <...>
— И свита эта требует места, — продолжал Воланд, — так что кое-кто из нас здесь лишний в квартире. И мне кажется, что этот лишний — именно вы!» (Глава 7-я «Нехорошая квартирка»)
Также мы выяснили, что обвинения Варенухи во лжи по телефону тоже только повод, а на самом деле его избили Бегемот и Азазелло в общественном туалете из-за попытки отнести в органы документы по пропавшему директору театра.
«— Иван Савельевич? — осведомилась трубка препротивным гнусавым голосом.
— Его нет в театре! — крикнул было Варенуха, но трубка сейчас же перебила:
— Не валяйте дурака, Иван Савельевич, а слушайте. Телеграммы эти никуда не носите и никому не показывайте.
— Кто это говорит? — взревел Варенуха, — прекратите, гражданин, эти штучки! Вас сейчас же обнаружат! Ваш номер?
— Варенуха, — отозвался все тот же гадкий голос, — ты русский язык понимаешь? Не носи никуда телеграммы. <...>
— Это вы, Иван Савельевич?
Варенуха вздрогнул, обернулся и увидел за собою какого-то небольшого толстяка, как показалось, с кошачьей физиономией.
— Ну я, — неприязненно ответил Варенуха.
— Очень, очень приятно, — писклявым голосом отозвался котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху так, что кепка слетела с головы администратора и бесследно исчезла в отверстии сидения.
От удара толстяка вся уборная осветилась на мгновение трепетным светом, и в небе отозвался громовой удар. Потом еще раз сверкнуло, и перед администратором возник второй — маленький, но с атлетическими плечами, рыжий, как огонь, один глаз с бельмом, рот с клыком. Этот второй, будучи, очевидно, левшой съездил администратору по другому уху. <...>
— Что у тебя в портфеле, паразит? — пронзительно прокричал похожий на кота, — телеграммы? А тебя предупредили по телефону, чтобы ты их никуда не носил? Предупреждали, я тебя спрашиваю?
— Предупрежди... дали... дили... — задыхаясь ответил администратор.
— А ты все-таки побежал? Дай сюда портфель, гад! — тем самым гнусавым голосом, что был слышен в телефоне, крикнул второй и выдрал портфель из трясущихся рук Варенухи».
Вот и получается, что бездоказательные заявления только на основании личной неприязни к одним персонажам романа «Мастер и Маргарита» становятся ложными обвинениями против них и оправданием произвола над ними со стороны других. А виной всему упрямое следование собственным чувствам и легкомысленный отказ от использования средств рационального познания.
Так как же теперь понимать вопрос читателя: «Зачем накручивать сложности — и в то же время всё опрощать и сводить к примитиву?» В результате сложности не накручиваются, а действительно существуют. В то же время нет и упрощения, а присутствует скрупулезная детализация, которая опровергает свободный полет фантазии читателя. Ну, так мы же в литературоведении, а не в художественной литературе. Тем не менее, спасибо читателю, ибо еще на один шаг мы продвинулись к статье о понимании справедливости в романе «Мастер и Маргарита».
Примечания
1. 112. Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти и халатное отношение к служебным обязанностям, если в результате их последовал развал руководимого должностным лицом центрального аппарата управления или таких же хозяйственных государственных аппаратов производства, торговли, кредита и транспорта, — лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже двух лет, а при особо отягчающих обстоятельствах (корыстная заинтересованность, подлоги, хищение имущества, взяточничество и т. п.) — вплоть до расстрела.
2. 95. Заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти или иным, имеющим право возбуждать уголовное преследование должностным лицам, а равно заведомо ложное показание, данное свидетелем, экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу, — лишение свободы или принудительные работы на срок до трех месяцев.
3. «Он спустился в нижний этаж, увидел длиннейшую очередь возле кассы, узнал от кассирши, что та через час ждет аншлага, потому что публика прямо валом пошла, лишь только увидела дополнительную афишу, велел кассирше загнуть и не продавать тридцать лучших мест в ложах и партере, выскочив из кассы, тут же на ходу отбился от назойливых контрамарочников и нырнул в свой кабинетик, чтобы захватить кепку». (Глава 10-я «Вести из Ялты»)
4. «...Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у «Метрополя», был еще при этом какой-то актер не актер... с патефоном в чемоданчике. Да, да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки от этого патефона. Вот только дама, которую Степа хотел поцеловать, осталась неразъясненной... черт ее знает, кто она... кажется, в радио служит, а может быть, и нет». (Глава 7-я «Нехорошая квартирка»)
5. В главе 17-й («Беспокойный день») показано как бухгалтер театра Варьете Ласточкин пытался сдать выручку. «Бухгалтеру Василию Степановичу предстояло срочно выполнить две задачи. Во-первых, съездить в комиссию зрелищ и увеселений облегченного типа с докладом о вчерашних происшествиях, а во-вторых, побывать в финзрелищном секторе для того, чтобы сдать вчерашнюю кассу — 21 711 рублей».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |