— Ну вот, ну вот... неудивительно! А Берлиоз, повторяю, меня поражает. Он человек не только начитанный, но и очень хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее.
Исследователи полагают, что Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» продолжил традицию изображения дьявола в литературе, которую положила Книга Иова в Библии, и поддержал «Фауст, трагедии» Иоганна Вольфганга фон Гете.
Правда, здесь возникает вопрос: сохраняет ли Воланд дьявольскую сущность или же только по наименованию остается сатаной.
Многие литературоведы считают, что правильно полагать второе. Воланд — это литературный персонаж, а никак не библейский дьявол. Автор имеет право на художественное изображение, как сатаны, так и Христа. Первого в роли темного слуги Бога и второго в образе простого человека. И вроде бы в романе Воланд явно рефлексировал (испытывал разные внутренние переживания), что подтверждает их взгляд. Кроме того, вспоминают, что после смерти отца Михаил Булгаков отошел от православия и в своем литературном творчестве религиозных вопросов не касался.
Православные богословы полагают, что Иешуа Га-Ноцри — это осознанная подача Воландом и мастером искаженного изображения Иисуса, что как раз и указывает на сохранение дьявольской сущности князя тьмы в романе. Правда, Воланд отличается и от библейского дьявола и от Мефистофеля. Те боролись за души людей, желая овладеть ими. У Булгакова Воланд вроде бы видимо не предпринимал активных действий, чтобы заполучить человеческие души. И даже богослов Андрей Кураев указал на относительную честность дьявола в романе.
Мы полагаем, чтобы определиться в том, кто же Воланд — дьявол по сути или только по названию, следует выяснить, соответствует ли он определению дьявола как отца зла и лжи. Определению второго признака и посвящено наше исследование. Ведь если будет доказано, что Воланд действительно обманывал, то также будет понятно и зачем: во благо или во зло. К нашему искреннему удивлению, ни в школьных, ни даже в вузовских учебниках тема обмана Воландом никогда не затрагивалась.
Явный обман
1. Обман Воландом Михаила Берлиоза и Ивана Бездомного
В первой главе («Никогда не разговаривайте с неизвестными») Воланд сообщил литераторам ложную информацию, что его как специалиста по черной магии официально пригласили в Москву, чтобы он разобрал подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века.
«— А у вас какая специальность? — осведомился Берлиоз.
— Я — специалист по черной магии.
«На тебе!» — стукнуло в голове у Михаила Александровича.
— И... и вас по этой специальности пригласили к нам? — заикнувшись спросил он.
— Да, по этой пригласили, — подтвердил профессор и пояснил: — Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист».
Богослов Андрей Кураев полагал, что здесь Воланд не столько соврал, сколько неточно изложил действительность. Герберт Аврилакский — это мастер, рукописи чернокнижника — это сожженные писателем машинописные версии романа и черновики, государственная библиотека — это двухкомнатная квартира полуподвального типа.
Однако, факт остается фактом. Никто Воланда в Москву официально не приглашал и подлинные рукописи Герберта Аврилакского дьявол не разбирал. Следовательно, сатана на Патриарших прудах обманул двух литераторов.
Второй раз Воланд обманул литераторов, когда сообщил им в главе 3-й («Седьмое доказательство»), что только что, т. е. вечером, прибыл в Москву.
«— Вы... вы сколько времени в Москве? — дрогнувшим голосом спросил он (Берлиоз — А.Я.).
— А я только что сию минуту приехал в Москву, — растерянно ответил профессор, и тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый — пуст, черен и мертв».
Конечно же, в этот момент Воланд сказал неправду. Даже если бы дьявол, приехав в Москву, сразу встретился с литераторами, все равно он уже долгое время находился на Патриарших прудах и поэтому не мог сию минут приехать в Москву.
«Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидел, что на Патриарших вечер. <...>
Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему».
Правда, заявление Воланда можно отнести к бреду, который стал нести внезапно сошедший с ума иностранный консультант.
Однако, в главе 10-й («Вести из Ялты») финансовый директор театра Варьете Римский утверждал иное. В среду под вечер Лиходеев велел ему переписать договор с Воландом и выдать магу деньги.
«Вчера Степа («как сумасшедший», по выражению Римского) прибежал к финдиректору с написанным уже черновиком договора, тут же велел его переписать и выдать деньги. И маг этот смылся, и никто его не видел, кроме самого Степы».
«...ведь не далее чем вчера (т. е. в среду — А.Я.), под вечер, Степа из своего кабинета явился в этот самый кабинет с этим дурацким договором и раздражал финдиректора своим легкомыслием».
Если директор Лиходеев приходил к Григорию Даниловичу в конце рабочего дня, то может быть два объяснения.
Первое. Воланд лично встретился с директором театра и затем молниеносно перенеся на Патриаршие пруды. «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина».
Или второе. Следует предположить, что Воланд каким-то образом повлиял на Лиходеева, чтобы в голове у того возникла мысль о необходимости подписания с черным магом договора, который тоже каким-то образом материализовался в руках директора театра.
Мы склоняемся к первому варианту. В романе не было случаев, чтобы вещи без личного контакта с нечистой силой попадали к нужным героям. Например, Коровьев дал взятку Босому в рублях, поэтому деньги смогли превратиться в доллары. Азазелло дал деньги Аннушке, поэтому они тоже смогли стать иностранной валютой. Коровьев обрушил в зале театра дождь из денег, поэтому они смогли превращаться в этикетки. А вот чтобы вещь, в данном случае договор, могла появиться из ниоткуда, таких случаев в романе нет.
2. Обман Воландом Степана Богдановича Лиходеева
В главе 7-й («Нехорошая квартирка») Воланд сообщил директору театра Варьете, что тот подписал контракт на семь выступлений черного мага.
«Степа взглянул на бумагу и закоченел. Все было на месте. Во-первых, собственноручная Степина залихватская подпись! Косая надпись сбоку рукою финдиректора Римского с разрешением выдать артисту Воланду в счет следуемых ему за семь выступлений тридцати пяти тысяч рублей десять тысяч рублей. Более того: тут же расписка Воланда в том, что он эти десять тысяч уже получил!»
Однако, Лиходеев такой контракт не подписывал.
3. Обман Воландом Андрея Фокича Сокова
Дьявол обманул буфетчика дважды.
«Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки...»
При встрече с заведующим буфетом дьявол эмоционально заявил, что вчера перед представлением проходил мимо стойки Сокова и узрел много недостатков этого заведения общественного питания1. Однако, ни проходить мимо, ни наблюдать за буфетом Воланд не мог, если только он не раздвоился. Буфет всегда находится сразу перед входом в зрительный зал или же на отрезке между главным входом в театр и залом. Дьявол же вошел в театр через служебный вход и сначала проследовал внутренними коридорами до своей гримерки2, а затем далее по коридору за кулисы и на сцену.
Тем не менее, Воланд правильно указал на недостатки в работе буфета: наличии зеленой брынзы, несвежей осетрины и чая из сырой воды. Заведующий не возражал на замечание, а оправдывался. «— Осетрину прислали второй свежести, — сообщил буфетчик». Эти слова Сокова подтверждают правоту замечаний Воланда.
Данный эпизод показывает, что дьявол в романе может быть верно осведомлен о том, лично свидетелем чему ни он и никто из его слуг не являлся.
Червонцы
В романе «Мастер и Маргарита» в главе 18-й («Неудачливые визитеры») повествуется, в том числе и о том, как заведующий буфетом посетил Воланда на квартире. Андрей Фокич Соков попытался получить с артиста компенсацию за ущерб от реализации в буфете червонцев, которые по воле Коровьева из-под купола слетели на зрителей в зале.
«— Изволите ли видеть, в числе прочего бумажки слетели с потолка, — буфетчик понизил голос и конфузливо оглянулся, — ну, их все и похватали. И вот заходит ко мне в буфет молодой человек, дает червонец, я сдачи ему восемь с полтиной... Потом другой. <...>
— <...> Третий, четвертый. Я все даю сдачи. А сегодня стал проверять кассу, глядь, а вместо денег — резаная бумага. На сто девять рублей наказали буфет».
После чего Воланд солгал, заявив, что зрители должны были знать, что те червонцы ненастоящие.
«— Ай-яй-яй! — воскликнул артист, — да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки? Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно».
Дело в том, что на сеансе черной магии, во-первых, зрители утверждали, что червонцы настоящие.
«На галерке произошло движение, и послышался радостный голос:
— Верно! У него! Тут, тут... Стой! Да это червонцы! <...>
Соседи навалились на него, а он в изумлении ковырял ногтем обложку, стараясь дознаться, настоящие ли это червонцы или какие-нибудь волшебные.
— Ей богу, настоящие! Червонцы! — кричали с галерки радостно».
Повествователь также подтвердил, что деньги самые что ни на есть настоящие.
«Поднимались сотни рук, зрители сквозь бумажки глядели на освещенную сцену и видели самые верные и праведные водяные знаки. Запах тоже не оставлял никаких сомнений: это был ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных денег».
Но ни сам Воланд, и никто из его свиты не опроверг это мнение. Во-вторых, более того, когда конферансье потребовал разоблачить фокус, то зрители не поддержали предложение Бенгальского. Они, видимо, не желали, чтобы их червонцы превратились в бутафорские деньги.
«Публике речь Бенгальского не понравилась. Наступило полное молчание, которое было прервано клетчатым Фаготом.
— Это опять-таки случай так называемого вранья, — объявил он громким козлиным тенором, — бумажки, граждане, настоящие!»
Как видно, Коровьев в присутствии Воланда публично заявил, что червонцы нефальшивые. И тогда дьявол ничего не возразил, т. е. сатана согласился, что деньги настоящие. А когда же Соков пришел к Воланду в гости, то хозяин сообщил ему:
«— Ай-яй-яй! — воскликнул артист, — да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки? Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно».
Вот если бы Воланд произнес не слово бумажки, а деньги или червонцы, то формально тогда он был бы прав и никого бы не обманывал, хотя бы, как мы уже сказали, по форме.
«<...> Он (Коровьев — А.Я.) крикнул: — Три! — сверкнуло, бухнуло, и тотчас же из-под купола, ныряя между трапециями, начали падать в зал белые бумажки».
Однако, червонцы тридцатых годов были какого угодно цвета, но только не белые. Тогда бы и Коровьев сказал правду.
«— Это опять-таки случай так называемого вранья, — объявил он громким козлиным тенором, — бумажки, граждане, настоящие!»
Да, бумажки настоящие, но подразумевается, что они отнюдь не деньги.
Но слов Воланда из текста не выкинешь, что заявил, то заявил.
«— Ай-яй-яй! — воскликнул артист, — да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки? Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно».
Так что Воланд в случае с червонцами в который уже раз солгал.
В-третьих, в зале оставался человек, который не поверил заявлению Коровьева, что бумажки настоящие, и потребовал разоблачения фокуса. Этим зрителем был Аркадий Аполлонович Семплеяров, председатель акустической комиссии московских театров.
«— Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедлительно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов, в особенности фокус с денежными бумажками. Желательно также и возвращение конферансье на сцену. Судьба его волнует зрителей».
На что последовало решительное возражение Коровьева. Правда, Воланд в этот момент уже не было. Он исчез перед открытием на сцене дамского магазина3.
«— Пардон! — отозвался Фагот, — я извиняюсь, здесь разоблачать нечего, все ясно».
Таким образом, во время представления в театре Варьете сначала зрители заявили, что червонцы настоящие. Затем повествователь подтвердил это. И, наконец, на требования Бенгальского и Семплеярова о разоблачении фокуса с червонцами Коровьев заявил, что «бумажки настоящие» и «здесь разоблачать нечего, все ясно».
Все изложенные факты указывают, что в гостиной Воланд солгал Сокову, что зрителям было известно, что бумажки не настоящие.
На этом судьба червонцев, тем не менее, не заканчивается в романе.
«— Впрочем, мы размечтались, — воскликнул хозяин, — к делу. Покажите вашу резаную бумагу.
Буфетчик, волнуясь, вытащил из кармана пачку, развернул ее и остолбенел. В обрывке газеты лежали червонцы».
В квартире Воланда резанная бумага снова превратилась в червонцы. После беседы с дьяволом Соков посетил профессора Кузьмина, специалиста по болезни печени. За прием Андрей Фокич расплатился червонцами. Однако, в конце рабочего дня они вновь переменились, да еще и не один раз, а четыре.
«Снимая халат, профессор глянул на то место, где буфетчик оставил червонцы, и увидел, что никаких червонцев там нет, а лежат три этикетки с бутылок «Абрау-Дюрсо».»
«На том месте, где лежали этикетки, сидел черный котенок-сирота с несчастной мордочкой и мяукал над блюдечком с молоком».
«Он (профессор — А.Я.) обернулся и увидел на столе у себя крупного прыгающего воробья».
«Положив трубку на рычажок, опять-таки профессор повернулся к столу и тут же испустил вопль. За столом этим сидела в косынке сестры милосердия женщина с сумочкой с надписью на ней: «Пиявки». Вопил профессор, вглядевшись в ее рот. Он был мужской, кривой, до ушей, с одним клыком. Глаза у сестры были мертвые.
— Денежки я приберу, — мужским басом сказала сестра, — нечего им тут валяться. — Сгребла птичьей лапой этикетки и стала таять в воздухе».
За всем этим хороводом превращений червонцев совершенно спокойно теряется обман Воланда. Как говорится, хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу. «— Ай-яй-яй! — воскликнул артист, — да неужели ж они думали, что это настоящие бумажки? Я не допускаю мысли, чтобы они это сделали сознательно».
4. Попытка Воланда обмануть Маргариту
На этот случай впервые указал богослов Андрей Кураев. В главе 19-й («Маргарита») на скамейке в Александровском саду у Кремлевской стены Маргарита Николаевна узнала от Азазелло, что если она согласится на встречу с иностранцем, то сможет получить от него информацию о мастере.
«Рыжий оглянулся и сказал таинственно:
— Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.
— Что вы бредите, какие гости?
— К одному очень знатному иностранцу, — значительно сказал рыжий, прищурив глаз.
<...>
— Что за иностранец такой?! — в смятении воскликнула Маргарита так громко, что на нее обернулись проходившие мимо скамейки, — и какой мне интерес идти к нему?
Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:
— Ну, интерес-то очень большой... Вы воспользуетесь случаем...
— Что? — воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, — если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем?
Азазелло молча кивнул головой».
Слуга Воланда не сообщил, что, за свое согласие стать королевой на Великом балу, она получит право потребовать все, что ей заблагорассудится. И по окончании бала в главе 24-й («Извлечение мастера») ей долго не сообщали об этом праве. Более того, узнав от Маргариты, что она разнесла квартиру критика Латунского, сначала Бегемот, а затем Азазелло вызвались убить его.
«— Разрешите мне, мессир, — вскричал радостно кот, вскакивая.
— Да сиди ты, — буркнул Азазелло, вставая, — я сам сейчас съезжу...
— Нет! — воскликнула Маргарита, — нет, умоляю вас, мессир, не надо этого.
— Как угодно, как угодно, — ответил Воланд, а Азазелло сел на свое место».
Если бы Маргарита только промолчала, то критик был бы убит, но она реализовала бы свое право на единственное желание и не смогла бы вызволить мастера из больницы для душевнобольных.
«— Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?
— Потребовать, потребовать, моя донна, — отвечал Воланд, понимающе улыбаясь, — потребовать одной вещи!
Ах, как ловко и отчетливо Воланд подчеркнул, повторяя слова самой Маргариты — «одной вещи»!»
Таким образом, обман Воландом Маргариты не удался, и она вытребовала возвращение своего любовника.
5. Обман Воландом Маргариты Николаевны
Коровьев: запевала и регент или рыцарь?
Воланд опять обманул?
В последней 32-й главе романа («Прощение и вечный приют») дьявол объясняет Маргарите причину превращения своего слуги.
«Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанте, в том, кто теперь летел непосредственно рядом с Воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с Воландом.
— Почему он так изменился? — спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
— Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!»
В этом отрывке Воланд утверждает, что Коровьев-Фагот якобы предстает в своем истинном первоначальном виде. Речь дьявола подтверждает повествователь и объясняет причину, почему Коровьев изменился.
«Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы. И когда Маргарита, обдуваемая прохладным ветром, открывала глаза, она видела, как меняется облик всех летящих к своей цели. Когда же навстречу им из-за края леса начала выходить багровая и полная луна, все обманы исчезли, свалилась в болото, утонула в туманах колдовская нестойкая одежда».
Итак, по заверениям Воланда и повествователя ночь и багровая полная луна сорвали все обманы с героев, и они предстали в своем истинном виде. Но так ли это?
Существует общее представление, что вообще лунный свет считается искажающим восприятие предметов и явлений, он показывает их в ином ложном образе. В статье «Лунный свет» мы выяснили, что оценка воздействия лунного света в романе (срывает ли он все обманы или же, наоборот, всегда обманчив) зависит от взгляда персонажа. Для живого человека, например, поэта Бездомного лунный свет будет всегда обманчивым. А для Маргариты Николаевны, ставшей ведьмой, ночь и лунный свет будут, наоборот, разоблачать обманы. Таким образом, взгляды живого человека и нечистой силы на действие лунного света отличаются. Следовательно, с точки зрения читателя, как живого человека истинный облик персонаж явит в качестве Коровьева-Фагота и, наоборот, предстанет в ложном виде как темно-фиолетового рыцаря.
Теперь обратимся к тому, что говорит о себе Коровьев-Фагот и подтверждаются ли его слова в романе собственными действиями или оценками других персонажей?
В произведении определение регент в отношении Коровьева было использовано 23 раза. В главе 3-й — 2 раза, в 4-й — 14 раз, в 17-й — 3, в 22-й — 1, в 24-й — 1, в 28-й — 1, в 31-й — 1. Причем в 5 случаях Булгаков прямо указывает на связь термина «регент» с профессией, со службой и пением.
В главе 3-й сообщается, что персонаж является бывшим регентом и обладает треснувшим тенором.
— Турникет ищете, гражданин? — треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, — сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! — кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик.
В главе 4-й подтверждается, что регент уже в отставке, т. е. он закончил свою службу в церковном хоре.
«Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где сидел еще недавно сам Иван Николаевич».
В главе 17-й подтверждается квалификация Коровьева как специалиста по хоровому пению и кроме того сообщается о прежней деятельности персонажа до получения должности регента — он сам пел в хоре.
«— До-ми-соль-до! — вытащил наиболее застенчивых из-за шкафов, где они пытались спастись от пения, Косарчуку сказал, что у него абсолютный слух, заныл, заскулил, просил уважить старого регента-певуна, стучал камертоном по пальцам, умоляя грянуть «Славное море».
Грянули. И славно грянули. Клетчатый, действительно, понимал свое дело».
Дирижер Игорь Яковлевич Резников согласен, что некоторые моменты в романе прямо указывают на квалификацию Фагота. Например, то, как он дает настройку хору. Именно так, например «до-ми-соль-ми-до», как указано в тексте, это и делают регенты, сверяясь с камертоном.
В главе 24-й уточняется, какое положение занимал персонаж в хоре до назначения в регенты — он был запевалой.
— Драгоценная королева, — пищал Коровьев, — я никому не рекомендую встретиться с ним, даже если у него и не будет никакого револьвера в руках! Даю слово чести бывшего регента и запевалы, что никто не поздравил бы этого встретившегося.
В главе 31-й Бегемот, подначивая Коровьева, соглашается с оценкой своего свиста, как очень среднего, но оправдывается тем, что он не был регентом. Так вот и кот подтверждает, что его компаньон когда-то был руководителем церковного хора.
— Свистнуто, не спорю, — снисходительно заметил Коровьев, — действительно свистнуто, но если говорить беспристрастно, свистнуто очень средне!
— Я ведь не регент, — с достоинством и надувшись, ответил Бегемот и неожиданно подмигнул Маргарите.
Таким образом, в произведении неоднократно указывается, что персонаж когда-то был регентом, т. е. дирижером в церковном хоре. Причем другие герои подтверждают, что Коровьев знал толк в своем деле, а не был самозванцем. Следовательно, опыт он заработал долгой службой в этой должности. А до ее получения персонаж исполнял обязанности запевалы.
В хоре запевала — это ведущий певец, обычно исполняющий более развитый вариант песни. Своим пением он увлекает всех участников хора и тем самым оказывает определяющее влияние на общую трактовку песни.
Возможно, из-за схожести с музыкальным инструментом по форме телосложения и по звучанию голоса герой и получил свое прозвище Фагот.
Выше мы уже выяснили, что для живого человека лунный свет всегда обманчив. Поэтому представление Коровьева в виде темно-фиолетового рыцаря будет ложным. Кроме того, если бы Фагот действительно был дворянского звания, скорее всего, в Германии, то благородному господину не пристало петь в церковном хоре, а тем более служить там регентом. Подобная служба не подобает для человека чести, это удел лиц других сословий. Рыцарю же по чину военная служба.
Итак, нами выявлен очередной обман. Нечистая сила в лице ведьмы Маргариты и Воланда пытаются убедить, что фигура рыцаря в последней главе является истинным обликом персонажа. А в предшествующих главах герой представлялся другим и представал перед читателями в ложном облике отставного регента-запевалы. Тем не менее, отзывы других героев подтверждают должность и квалификацию руководителя хора, и тем делают невозможным ее занятие для благородного лица. А анализ лунного света в романе подтверждает, что образ рыцаря для живого человека будет ложным, а отставного регента и запевалы истинным.
6. Обман Воландом мастера
В первый раз дьявол обманул его в главе 24-й («Извлечение мастера»). Воланд сообщил мастеру, что его роман еще принесет автору сюрпризы, и пообещал, что ничего страшного уже не будет.
«— То, что вы ему нашептали, я знаю, — возразил Воланд, — но это не самое соблазнительное. А вам скажу, — улыбнувшись, обратился он к мастеру, — что ваш роман еще принесет вам сюрпризы.
— Это очень грустно, — ответил мастер.
— Нет, нет, это не грустно, — сказал Воланд, — ничего страшного уже не будет».
В том что роман еще принесет мастеру сюрпризы Воланд был прав. Однако, солгал, что ничего страшного уже не будет. Покой в вечном приюте видится соблазнительным только представителям нечистой силы: дьяволу Воланду и ведьме Маргарите. А для живого человека место страшное. Его Маргарита видела во сне, когда еще не превратилась в ведьму.
«Приснилась неизвестная Маргарите местность — безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, — меж деревьев, — бревенчатое зданьице, не то оно — отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!»
Именно поэтому в «Эпилоге» романа каждый раз во время весеннего великого полнолуния профессор Понырев видит во сне одно и тоже.
«Тогда в потоке (лунного света — А.Я.) складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это — номер сто восемнадцатый, его ночной гость».
Видимо, мастеру как человеку, обретшему «покой» в вечном приюте, есть чего пугаться в отличие от ведьмы Маргариты Николаевны.
Во второй раз дьявол обманул мастера в главе 32-й («Прощение и вечный приют»). Воланд сообщил ему, что его роман прочитали, но его следует завершить.
«— Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен».
Когда же Воланд сообщил, что герой романа Понтий Пилат двенадцать тысяч лун сидит в каменном кресле на каменистой плоской вершине и не знает покоя, Маргарита попыталась добиться его освобождения.
«— Отпустите его, — вдруг пронзительно крикнула Маргарита так, как когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом».
На что Воланд ответил, что за прокуратор уже попросил Иешуа.
«— Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, — тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: — Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
— Свободен! Свободен! Он ждет тебя!»
После освобождения Понтий Пилат направился по лунной дороге в небесный Ершалаим на встречу с Иешуа.
Однако в романе Воланд только один раз встречался с посланником от Иешуа — Левием Матвеем. В главе 29-й («Судьба мастера и Маргариты решена») бывший сборщик податей просил дьявола только о мастере и Маргарите.
«— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?»
«— Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, — в первый раз моляще обратился Левий к Воланду».
В разговоре же между Левием Матвеем и Воландом не упоминалось, что Иешуа оценил роман как не оконченный.
Таким образом, или Воланд дважды обманул мастера, или же во второй раз автор допустил противоречие, не зарядив заранее в тексте нужное «ружье».
Скрытый обман
Богословы полагают произведение «прелестным романом», т. к. по их мнению, все его содержание вводит читателя в заблуждение. Из-за множества деталей не виден тот обман, который желают скрыть.
Рассказ Воланда двум литераторам на Патриарших прудах о суде над Иешуа Га-Ноцри, сон Иванушки Бездомного в психиатрической клинике о казни бродячего философа, беседа Воланда и Маргариты в нехорошей квартире до и после Великого бала, две главы из романа мастера, повествующие об убийстве Иуды из Кириафа и погребении Иешуа Га-Ноцри, беседа Воланда и Левия Матвея на каменной террасе здания и, наконец, картина мира, представленная Воландом мастеру и Маргарите после того, как они покинули Москву — все это перечеркивается двумя эпизодами, которые выявляют грандиозный обман, в который погружался на протяжении всего романа читатель.
Итак, Азазелло присутствовал при разговоре Воланда и королевы Марго в спальне нехорошей квартиры в главе 24-й («Извлечение мастера»).
«— Ни в коем случае, — ответил Воланд, — дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...
— Да, уж гораздо больше, — не утерпел и вставил кот, видимо гордящийся этими возможностями.
— Молчи, черт тебя возьми! — сказал ему Воланд и продолжал, обращаясь к Маргарите: — Но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать не буду, а вы сделайте сами».
Он же, Азазелло, присутствовал в главе 29-й («Судьба мастера и Маргариты определена») при разговоре Воланда и Левия Матвея на каменной террасе здания и слышал просьбы, переданные от Иешуа.
«— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем».
«— Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, — в первый раз моляще обратился Левий к Воланду».
Следовательно, Азазелло должен был бы разделять взгляд на мир, представленный его господином — Воландом. Есть единый Бог и ему подчинены два равных друг другу «ведомства». Одно, ведавшее «милосердием», возглавляет Иешуа, а другое — Воланд. Ведомство последнего исполняет просьбы и осуществляет наказания. Так по просьбе Иешуа мастер и Маргарита получили «покой» в вечном приюте, был прощен и взят в «свет» Понтий Пилат. Отбыл свое наказание в свите Воланда темно-фиолетовый рыцарь, бывший регентом и запевалой. Однако, вся нарисованная дьяволом картина мира рушится от одного желания крестного знамения в главе 29-й («Судьба мастера и Маргариты определена»).
«Первое, что они увидели там (во дворике — А.Я.), это сидящую на земле кухарку застройщика, возле нее валялся рассыпавшийся картофель и несколько пучков луку. Состояние кухарки было понятно. Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывали фонтанами землю. Маргарита вскочила первая, за нею Азазелло, последним мастер. Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла:
— Отрежу руку! — он свистнул, и кони, ломая ветви лип, взвились и вонзились в низкую черную тучу».
Если все было так, как рассказывал литераторам «свидетель» Воланд, и так как написал в романе мастер, то почему же тогда представитель нечистой силы Азазелло испугался крестного знамения? Если никакого Сына Божьего не было и не распинали Иисуса Христа на кресте, и не сходил Спаситель затем в ад, чтобы силой вывести оттуда праведников, а был Иешуа Га-Ноцри, всего-навсего бродячий философ, которого повесили на столбе с перекладиной, то чего же тогда испугался демон безводной пустыни, демон-убийца? Ведь не испугался же Азазелло столкнуться лицом к лицу с Левием Матвеем, учеником Иешуа Га-Ноцри на каменной террасе здания. Так чего же он испугался желания крестного знамения того, чего не было по «свидетельству» очевидца Воланда? А раз демон испугался крестного знамения и действительного развоплощения, то, следовательно, вся картина мира, нарисованная Воландом, представляет грандиозный обман, в котором Иешуа Га-Ноцри, Левий Матвей, Понтий Пилат, Иуда из Кириафа, Иосиф Каифа и другие являются не теми, за кого их желал выдать дьявол.
Так крестное знамение в главе 18-й («Неудачливые визитеры») романа уже развоплотило одну нечистую силу.
«— Я шляпочку забыл, — шепнул буфетчик, тыча себя в лысину. Гелла повернулась, буфетчик мысленно плюнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, Гелла подавала ему шляпу и шпагу с темной рукоятью.
— Не мое, — шепнул буфетчик, отпихивая шпагу и быстро надевая шляпу.
— Разве вы без шпаги пришли? — удивилась Гелла.
Буфетчик что-то буркнул и быстро пошел вниз. Голове его почему-то было неудобно и слишком тепло в шляпе; он снял ее и, подпрыгнув от страха, тихо вскрикнул. В руках у него был бархатный берет с петушьим потрепанным пером. Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями вцепился в его лысину. Испустив крик отчаяния, буфетчик кинулся бежать вниз, а котенок свалился с головы и брызнул вверх по лестнице».
Так что можно согласиться с высказыванием Михаила Александровича Берлиоза:
«— Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно не совпадает с евангельскими рассказами.
«— Помилуйте, — снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, — уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический источник... — он еще раз усмехнулся, и Берлиоз осекся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя с тем по Бронной к Патриаршим прудам».
И хотя Воланд уверял литераторов, что лично был свидетелем:
«— Дело в том... — тут профессор пугливо оглянулся и заговорил шепотом, — что я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас — никому ни слова и полный секрет!.. Тсс!»
Однако, испуг Азазелло и берет, превратившийся в черного котенка, указывают на ложную историю, которую представил черный маг.
Таким образом, мы видим, что в романе Воланд действительно является продолжателем традиции изображения дьявола в литературе: Книга Иова в Библии, «Фауст, трагедия» Иоганна Вольфганга фон Гете. Хотя Воланд и литературный герой, но он сохранил дьявольскую сущность — князь тьмы отец зла и обмана. Сатана сознательно представил искаженную картину библейской истории, чтобы в нее уверовали советские граждане, порвавшие с христианской религией. Отличает Воланда от предшественников размах обмана. Те боролись за отдельные человеческие души, а Воланд же не мелочился. Он рисует желаемую ему картину мира, где дьявол в силе и на равных с милосердным Иешуа. Так все произведение стало «прелестным романом», а, следовательно, и седьмым доказательством бытия Бога. Если «Мастер и Маргарита» убеждает советских граждан в существовании дьявола, то с неизбежностью из этого следует признание бытия Бога. Вот и получается, что во взгляде на Воланда как на дьявола по сути правы богословы.
Примечания
1. «Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. <...> Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. <...> — Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!» (Глава 18-я «Неудачливые визитеры»)
2. «В большую уборную из коридора, где уже трещали сигнальные звонки, под разными предлогами заглядывали любопытные». (Глава 12-я «Черная магия и ее разоблачение»)
3. «Да, кстати, в это ли время или немножко раньше, но только маг, вместе со своим полинялым креслом, исчез со сцены, причем надо сказать, что публика совершенно этого не заметила, увлеченная теми чрезвычайными вещами, которые развернул на сцене Фагот». (Глава 12-я «Черная магия и ее разоблачение»)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |