Адрес: г. Москва, пер. Камергерский, 3
Станция метро «Охотный ряд»
С Московским художественным театром Михаила Булгакова связывали сложные многолетние отношения, отчасти описанные им в романе «Записки покойника». Здесь 5 октября 1926 года состоялась премьера «Дней Турбиных». Специально для этого театра Булгаков написал пьесы «Бег», «Кабала святош», «Батум» и многие другие. В 1930 году Булгаков был зачислен в штат театра ассистентом режиссера. В ноябре 1933 года, по свидетельству Е. С. Булгаковой, писатель просил артистов МХАТа «дать роль судьи в "Пиквикском клубе" и гетмана в "Турбиных"»; просьба была частично удовлетворена — Булгакова утвердили на роль президента суда (пятая картина в третьем акте). В конце месяца начались репетиции, а в декабре 1934 года состоялась премьера спектакля. Булгакова-актера хорошо запомнил В. В. Шверубович: «Из зала на сцену взбегал еще Булгаков, но, идя по сцене, он видоизменялся, и по лестнице лез уже Судья. И Судья этот был пауком. Михаил Афанасьевич придумал… что Судья — паук. То ли тарантул, то ли крестовик, то ли краб, но что-то из паучьей породы. Таким он и выглядел — голова уходила в плечи, руки и ноги округлялись, глаза делались белыми, неподвижными и злыми, рот кривился».
С этим театром связана не только самая громкая премьера Булгакова, но и самая крупная театральная катастрофа. История с постановкой пьесы Булгакова «Кабала святош» (поставлена под названием «Мольер») тянулась несколько лет. Разрешение было получено в октябре 1931 года, но репетиции шли очень медленно, дело затягивалось. Булгаков в раздражении писал Павлу Попову в марте 1934 года: «Ну, что ж, репетируем. Но редко, медленно. И, скажу по секрету, смотрю на это мрачно». Еще через год, в марте 1935-го, почти готовую пьесу показали Станиславскому, который, к ужасу Булгакова, фактически начал создавать спектакль заново, изменяя трактовку персонажей. Возмущенный драматург написал Станиславскому: «...я вынужден категорически отказаться от переделок моей пьесы "Мольер", так как намеченные в протоколе изменения <...> нарушают мой художественный замысел и ведут к сочинению какой то новой пьесы, которую я писать не могу, так как в корне с нею не согласен». Актер Виктор Станицын писал: «За два года построили метро. За четыре года у нас построили тяжелую индустрию, всю страну поставили на ноги... а спектакль выпустить не можем».
Наконец 15 февраля 1936 года с огромным успехом состоялась премьера спектакля, но уже 9 марта в «Правде» появилась разгромная редакционная статья «Внешний блеск и фальшивое содержание». Она была инициирована на самом верху — идея разместить статью вместо прямого запрета пьесы принадлежала Платону Керженцеву (председателю Комитета по делам искусств при Совнаркоме). Сталин эту идею поддержал.
В театре верно прочитали сигнал и пьесу тут же сняли со сцены.
Булгаков так и не смог простить этого театру — в сентябре 1936 года он уволился («довольно фокусничали со мной») и написал сатирический роман «Записки покойника» о своей работе во МХАТе. В 1939 году он возобновил сотрудничество с театром, но предполагаемая постановка его пьесы о Сталине «Батум» так и не состоялась.
Московский Художественный театр обосновался в здании по адресу Камергерский переулок, д. 3 в 1902 году, после того как Савва Морозов арендовал его у Г.М. Лианозова на 12 лет. До этого у дома было много владельцев; его строили, сносили и перестраивали. Театральная история этого здания началась в 1882 году, когда по заказу Георгия Лианозова архитектор М.Н. Чичагов перестроил дом. Зрительный зал занял центральную часть задних комнат, а большая часть двора между зданиями превратилась в сцену. Лианозов сдавал помещение театру Ф.А. Корша и труппе госпожи Е.Н. Горевой; здесь пели знаменитые итальянцы Анжело Мазини и Франческо Таманьо. Впоследствии театр арендовали для кафешантанов разные владельцы подобных заведений.
В 1902 году по заказу Саввы Морозова реконструкцию здания для Московского Художественного театра осуществил архитектор Федор Шехтель (при участии И.А. Фомина). Дом перепланировали, фасад был перестроен. По рисункам знаменитого архитектора отделали интерьеры и все убранство театра вплоть до занавеса и надписей. По выражению Станиславского, здание превратили в «изящный храм искусства». Савва Морозов потратил на перестройку дома 300 тысяч рублей, при этом Шехтель выполнил свою работу безвозмездно. Это было первое театральное здание в России, которое архитектор создавал в творческом союзе с художественными руководителями театра. После реконструкции вместимость театра увеличилась до 1300 человек. Большая сценическая коробка заняла весь бывший двор. Для проектирования сцены был привлечен опытный антрепренер-режиссер, знаток сценических фокусов М.В. Лентовский; за техническое оснащение сцены отвечали братья Жуйкины. В результате получилась одна из самых совершенных сцен того времени.
Существующая отделка сочетает в себе как элементы модерна, так и следы эклектичной обработки. Во время той отделки на первом этаже вставили оконные рамы с мелкой «клетчатой» расстекловкой (стекло разделено на маленькие квадраты). Между окнами первого и второго этажа повесили фонари-светильники кубической формы на изысканных кронштейнах. Для боковых порталов был разработан дизайн входных дверей с пластичными медными ручками. Было предложено интересное решение для правого входа: с обеих сторон он был облицован голубоватой керамической плиткой. Над его входом разместили скульптуру Голубкиной «Море житейское», выполненную именно в духе нового искусства.
Оформление интерьеров — это редкий сохранившийся пример русского модерна в театральной архитектуре. Приглушенная зеленоватая окраска стен, темное дерево, орнамент в стиле модерн, надписи, выполненные специально разработанным шрифтом — все это создает уникальную атмосферу театра. Федор Шехтель придумал занавес сцены со знаменитыми орнаментом в виде завитков и изображением чайки, которая стала символом МХТ. Это дань великому А.П. Чехову, чья пьеса «Чайка» была поставлена на сцене театра.
В конце 1970—1980-х была проведена капитальная реконструкция помещений театра. Были отреставрированы интерьеры фойе и зрительного зала; смонтировано новое техническое оборудование сцены, пристроены подсобные помещения. После многочисленных изменений и реконструкций подлинно шехтелевских вещей осталось немного. Но фирменный стиль великого архитектора все же сохраняется в интерьерах театра, его история продолжается в МХТ. Здание МХАТ в Камергерском переулке в настоящее время является объектом культурного наследия федерального значения.
Камергерский переулок, 3
МХАТ, Камергерский переулок, 3
МХАТ, Камергерский переулок, 3
МХАТ, Камергерский переулок, 3