Адрес: г. Москва, Триумфальная площадь, 4
Станция метро «Маяковская»
Ирина Сергеевна Раабен (фон Раабен, урожд. графиня Каменская), в 1920-е годы — машинистка, работавшая с Булгаковым в 1922—1924 годах над «Записками на манжетах» и романом «Белая гвардия». Ирина Раабен жила в угловом доме № 73 по Тверской улице в большой шестикомнатной квартире, шестью окнами выходившей на Тверскую, а четырьмя во двор. Дом страхового общества «Россия» (в 1920-е гг. № 73), где находилась квартира И.С. Раабен, в 1940-х годах при реконструкции и расширении Тверской улицы (в те годы — улицы Горького) был объединен с соседними зданиями. В настоящее время на месте этого дома расположен Концертный зал им. Чайковского. Булгаков познакомился с ней в конце 1921 года, вскоре после переезда в Москву. До весны 1924 года он приходил к Ирине Раабен по вечерам, и она под диктовку печатала его произведения: «Записки на манжетах», «Дьяволиаду», рассказ «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» и «Белую гвардию».
В 1921 году Булгаков был без копейки денег, и она согласилась работать в долг — с оплатой из первых гонораров писателя.
Спустя несколько лет, 11 марта 1924 года, в благодарность за помощь в самые трудные месяцы, Булгаков подарил ей оттиск повести «Дьяволиада» с дарственной надписью: «Ирине Сергеевне Раабен в память нашей совместной кропотливой работы за машиной».
Здесь же, в квартире у Ирины Раабен, Булгаков диктовал письмо Надежде Константиновне Крупской (в начале 1920-х она руководила Главполитпросветом, где он успел проработать два месяца) с просьбой о помощи — жилтоварищество дома № 10 по Большой Садовой отказывалось его прописать, угрожало выселением и милицией. В последний момент Булгаков передумал отправлять машинописную копию и переписал письмо от руки.
Надежда Крупская прислала в ответ короткую записку и Булгакова молниеносно прописали. Эти события он описал в 1924 году в рассказе «Воспоминание...».
Я жила тогда — с родителями и мужем — в доме № 73 по Тверской, где сейчас метро «Маяковская». Муж был студентом последнего курса, я работала сестрой, а по вечерам подрабатывала перепиской на машинке. Внизу помещался цирк. Артисты, братья Таити, печатали у меня свои куплеты. Может быть, они направили ко мне Булгакова. Первое, что мы стали с ним печатать, были «Записки на манжетах». Он приходил каждый вечер, часов в 7—8, и диктовал по два-три часа и, мне кажется, отчасти импровизировал. У него в руках были, как я помню, записные книжки, отдельные листочки, но никакой рукописи как таковой не было. Рукописи, могу точно сказать, не оставлял никогда. Писала я только под диктовку. Он упомянул как-то, что ему негде писать. О своей жизни он почти не рассказывал — лишь однажды сказал без всякой аффектации, что, добираясь до Москвы, шел около двухсот верст от Воронежа пешком — по палам: не было денег.
Из воспоминаний Ирины Раабен
* * *
В три часа дня я вошел в кабинет. На письменном столе стоял телефонный аппарат. Надежда Константиновна в вытертой какой-то меховой кацавейке вышла из-за стола и посмотрела на мой полушубок.
— Вы что хотите? — спросила она, разглядев в моих руках знаменитый лист.
— Я ничего не хочу на свете, кроме одного — совместного жительства. Меня хотят выгнать. У меня нет никаких надежд ни на кого, кроме Председателя Совета Народных Комиссаров. Убедительно вас прошу передать ему это заявление.
И я вручил ей мой лист.
Она прочитала его.
— Нет, — сказала она, — такую штуку подавать Председателю Совета Народных Комиссаров?
— Что же мне делать? — спросил я и уронил шапку.
Надежда Константиновна взяла мой лист и написала сбоку красными чернилами:
Прошу дать ордер на совместное жительство.
И подписала:
Ульянова.
Точка.
Самое главное то, что я забыл ее поблагодарить.
Забыл.
Криво надел шапку и вышел.
Забыл.
В четыре часа дня я вошел в прокуренное домовое управление. Все были в сборе. <...>
Я вынул лист, выложил его на стол и указал пальцем на заветные слова.
Барашковые шапки склонились над листом, и мгновенно их разбил паралич. По часам, что тикали на стене, могу сказать, сколько времени он продолжался:
Три минуты.
Затем председатель ожил и завел на меня угасающие глаза:
— Улья?.. — спросил он суконным голосом.
Опять в молчании тикали часы.
— Иван Иваныч, — расслабленно молвил барашковый председатель, — выпиши им, друг, ордерок на совместное жительство.
«Воспоминание»
Тверская улица, дом 27. 2016 г. Дом страхового общества «Россия» (в 1920-е гг. № 73), где находилась квартира И.С. Раабен, в 1940-х годах при реконструкции и расширении Тверской улицы (в те годы — улицы Горького) был объединен с соседними зданиями