Адрес: г. Москва, Александровский сад
Станция метро «Александровский сад»
Через несколько минут Маргарита Николаевна уже сидела под кремлевской стеной на одной из скамеек, поместившись так, что ей был виден Манеж.
Маргарита щурилась на яркое солнце, вспоминала свой сегодняшний сон, вспоминала, как ровно год, день в день и час в час, на этой же самой скамье она сидела рядом с ним. И точно так же, как и тогда, черная сумочка лежала рядом с нею на скамейке. Его не было рядом в этот день, но разговаривала мысленно Маргарита Николаевна все же с ним: «Если ты сослан, то почему же не даешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, я почему-то этому не верю. Значит, ты был сослан и умер... Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать воздухом». Маргарита Николаевна отвечала за него: «Ты свободна... Разве я держу тебя?» Потом возражала ему: «Нет, что это за ответ! Нет, ты уйди из моей памяти, тогда я стану свободна». <...>
«Совершенно разбойничья рожа!» — подумала Маргарита, вглядываясь в своего уличного собеседника.
— Я вас не знаю, — сухо сказала Маргарита.
— Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу.
Маргарита побледнела и отшатнулась.
— С этого прямо и нужно было начинать, — заговорила она, — а не молоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать?
— Ничего подобного, — воскликнул рыжий, — что это такое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело.
— Ничего не понимаю, какое дело?
Рыжий оглянулся и сказал таинственно:
— Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.
— Что вы бредите, какие гости?
— К одному очень знатному иностранцу, — значительно сказал рыжий, прищурив глаз.
Маргарита очень разгневалась.
— Новая порода появилась: уличный сводник, — поднимаясь, чтобы уходить, сказала она.
— Вот спасибо за такие поручения! — обидевшись, воскликнул рыжий и проворчал в спину уходящей Маргарите: — Дура!
— Мерзавец! — отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собой голос рыжего:
— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней... Пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете... Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!
«Мастер и Маргарита», глава 19. Маргарита
Встреча Маргариты и Азазелло в Александровском саду в романе «Мастер и Маргарита» — последняя сцена, в которую успел внести правку умирающий Булгаков. Елена Сергеевна вспоминала: «В 1940 году он сделал еще вставки в первую часть — я читала ему. Но когда перешли ко второй и я стала читать про похороны Берлиоза, он начал было править, а потом вдруг сказал: — Ну, ладно, хватит, пожалуй, — и больше уже не просил меня читать». Правка романа оборвалась на словах Маргариты «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?».
Александровский сад — это парк в Тверском районе Москвы, расположен вдоль западной Кремлевской стены, тянется от площади Революции до Кремлевской набережной. Сад был устроен по распоряжению императора Александра I вокруг Кремля после пожара 1812 года. Парк площадью 10 гектаров состоит из трех частей: Верхнего, Среднего и Нижнего садов. Первоначальное название сада — Кремлевский — было изменено на Александровский в 1856 году.
Александровский сад и окрестности появляются и в очерках Булгакова. Так, в мае 1923 года он стал свидетелем демонстраций против британского лорда Керзона: «В Охотном во всю ширину шли бесконечные ряды, и видно было, что Театральная площадь залита народом сплошь...» («Бенефис лорда Керзона»), а в январе 1924 года запечатлел тысячи рабочих, пришедших проститься с Владимиром Лениным. В очерке «Сорок сороков» была представлена Москва торгующая: «В Охотном Ряду вывески так огромны, что подавляют магазинчики». А в Манеже планировала открыть булочную Коробочка, героиня булгаковского фельетона «Похождения Чичикова»: «Тщетно уверяли ее, что Манеж казенное здание и что ни купить его, ни что-нибудь открывать в нем нельзя, — глупая баба ничего не понимала».
