В наглых глазах маленького Шервинского мячиками запрыгала радость при известии об исчезновении Тальберга. Маленький улан сразу почувствовал, что он, как никогда, в голосе, и розоватая гостиная наполнилась действительно чудовищным ураганом звуков, пел Шервинский эпиталаму богу Гименею, и как пел! Да, пожалуй, все вздор на свете, кроме такого голоса, как у Шервинского.
Поручик Леонид Юрьевич Шервинский — один из второстепенных героев романа. Он является старым другом семьи Турбиных. Он был частым гостем в их доме, и Елена аккомпанировала ему на пианино. Гвардейский улан, адъютант князя Белорукова, хороший певец, обеспеченный молодой человек и поклонник Елены Турбиной. В его образе есть крайне много легкомысленных черт характера, которые сильно выделяют Шервинского из круга друзей дома Турбиных. В пьесе «Дни Турбиных» Шервинский делает Елене предложение после ее разрыва с Тальбергом.
Предполагаемый прототип
Булгаков дал этому герою фамилию своего приятеля, впоследствии знаменитого поэта-переводчика С.В. Шервинского (1892—1991), что весьма обострило отношения между ними. По мнению многих исследователей творчества Булгакова основным прототипом поручика Шервинского стал друг Михаила Булгакова — Юрий Леонидович Гладыревский, певец-любитель, который служил в войсках гетмана Скоропадского. Гладыревский был офицером штаба князя А.Н. Долгорукова (в романе — князя Белорукова). Генерал Долгоруков в ноябре—декабре 1918 года возглавлял войска, действовавшие на Украине против Директории УНР. В октябре 1919 года Гладыревскому пришлось защищать Киев от войск красных. В уличных боях, длившихся три дня, Гладыревский получил легкое ранение. Зимой 1919—1920 годов с белыми войсками капитан Гладыревский совершил отступление в Крым. В начале 1920 года Гладыревский вновь попал на фронт и удерживал крымский перешеек. Впоследствии он эмигрировал во Францию.
Гладыревский был двоюродным племянником Леонида Карума. В своих воспоминаниях Карум говорит о том, что именно Юрий был прототипом Шервинского: «Во-вторых, описан был Юрий Гладыревский, мой двоюродный племянник, офицер военного времени лейб-гвардии стрелкового полка (под фамилией Шервинский). Он во время гетмана служил в городской милиции, в романе же он выведен в качестве адъютанта гетмана. Это был малоинтеллигентный юноша 19-ти лет, умевший только пить и подпевать Михаилу Булгакову. И голос у него был небольшой, ни для какой сцены не пригодный. Он уехал с родителями во время гражданской войны в Болгарию, и более сведений я о нем не имею».
Цитатная характеристика Шервинского
Леонид Юрьевич Шервинский является старым другом семьи Турбиных:
«Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства — Мышлаевского, Карася, Шервинского — красками, тушью, чернилами, вишневым соком записано...»
Леонид Юрьевич Шервинский является гвардейским поручиком, уланом:
«Цветы. Цветы — приношение верного Елениного поклонника, гвардии поручика Леонида Юрьевича Шервинского...»
«Маленький улан сразу почувствовал, что он, как никогда, в голосе...»
О внешности Шервинского известно, что он небольшого роста с наглыми глазами. Он хорошо одевается и носит с собой шашку:
«Карасевы золотые пушки на смятых погонах были форменным ничтожеством рядом с бледными кавалерийскими погонами и синими выутюженными бриджами Шервинского. В наглых глазах маленького Шервинского мячиками запрыгала радость при известии об исчезновении Тальберга».
«Шервинский, густо-красный, косил глазом. Черный костюм сидел на нем безукоризненно; белье чудное и галстук бабочкой; на ногах лакированные ботинки».
«Кривая шашка Шервинского со сверкающей золотом рукоятью. Подарил персидский принц. Клинок дамасский. И принц не дарил, и клинок не дамасский, но верно — красивая и дорогая».
У Шервинского прекрасный голос. После войны он хотел бы бросить военную службу и заняться профессионально пением и выступать в La Scala и Большом театре в Москве:
«В наглых глазах маленького Шервинского мячиками запрыгала радость при известии об исчезновении Тальберга. Маленький улан сразу почувствовал, что он, как никогда, в голосе, и розоватая гостиная наполнилась действительно чудовищным ураганом звуков, пел Шервинский эпиталаму богу Гименею, и как пел! Да, пожалуй, все вздор на свете, кроме такого голоса, как у Шервинского. Конечно, сейчас штабы, эта дурацкая война, большевики, и Петлюра, и долг, но потом, когда все придет в норму, он бросает военную службу, несмотря на свои петербургские связи, вы знаете, какие у него связи — о-го-го... и на сцену. Петь он будет в La Scala и в Большом театре в Москве, когда большевиков повесят в Москве на фонарях на Театральной площади».
Леонид Шервинский влюблен в свою подругу детства Елену Турбину. Он является ее верным поклонником. Когда Шервинский приходит в гости к Турбиным, он, судя по всему, всегда приносит с собой цветы:
«Цветы. Цветы — приношение верного Елениного поклонника, гвардии поручика Леонида Юрьевича Шервинского, друга продавщицы в конфетной знаменитой «Маркизе», друга продавщицы в уютном цветочном магазине «Ниццкая флора». Под тенью гортензий тарелочка с синими узорами...»
«Ан, Мышлаевский оказался здесь, наверху! Золотая Елена в полумраке спальни, перед овальной рамой в серебряных листьях, наскоро припудрила лицо и вышла принимать розы. Ур-ра! Все здесь».
По словам его друга Алексея Турбина, в Шервинском нет ничего хорошего, кроме его прекрасного голоса. Алексей подозревает, что теперь Елена, оставшись без мужа, теперь обязательно свяжется с Шервинским, то есть выйдет за него замуж:
«А Шервинский? А, черт его знает... Вот наказанье с бабами. Обязательно Елена с ним свяжется, всенепременно... А что хорошего? Разве что голос? Голос превосходный, но ведь голос, в конце концов, можно и так слушать, не вступая в брак, не правда ли...»
В начале романа, в декабре 1918 года, офицер Шервинский служит в штабе командующего армии в Киеве, князя Белорукова:
«...Леонид Юрьевич Шервинский, бывшего лейб-гвардии уланского полка поручик, а ныне адъютант в штабе князя Белорукова...»
«...Шервинский недавно уехал на службу в штаб командующего».
«...командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков».
На этом этапе Шервинский является сторонником гетмана Украины и оправдывает его перед своими друзьями:
«— Стой! — Шервинский встал. — Погоди. Я должен сказать в защиту гетмана. Правда, ошибки были допущены, но план у гетмана был правильный. О, он дипломат. Край украинский... Впоследствии же гетман сделал бы именно так, как ты говоришь: русская армия, и никаких гвоздей. Не угодно ли? — Шервинский торжественно указал куда-то рукой. — На Владимирской улице уже развеваются трехцветные флаги. <...> — План же был таков, — звучно и торжественно выговорил Шервинский, — когда война кончилась бы, немцы оправились бы и оказали бы помощь в борьбе с большевиками. Когда же Москва была бы занята, гетман торжественно положил бы Украину к стопам его императорского величества государя императора Николая Александровича».
В декабре 1918 года уже все знают, что свергнутый император Николай II и его семья убиты. Однако Шервинский, как и многие в то время, верит в легенду о том, что царь жив, что он находится у императора Вильгельма в Европе и что оба императора сейчас пребывают в гостях в Дании. По словам Шервинского, об этом ему рассказал его начальник, князь Белоруков:
«— После того, как император Вильгельм милостиво поговорил со свитой, он сказал: "Теперь я с вами прощаюсь, господа, а о дальнейшем с вами будет говорить..." Портьера раздвинулась, и в зал вошел наш государь. Он сказал: «Поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте ваши части. Когда же настанет момент, я лично стану во главе армии и поведу ее в сердце России — в Москву», — и прослезился. Шервинский светло обвел глазами все общество, залпом глотнул стакан вина и зажмурился. Десять глаз уставились на него, и молчание царствовало до тех пор, пока он не сел и не закусил ветчиной.
— Слушай... это легенда, — болезненно сморщившись, сказал Турбин. — Я уже слышал эту историю.
— Убиты все, — сказал Мышлаевский, — и государь, и государыня, и наследник.
Шервинский покосился на печку, глубоко набрал воздуху и молвил:
— Напрасно вы не верите. Известие о смерти его императорского величества... <...> — ...вымышлено самими же большевиками. Государю удалось спастись при помощи его верного гувернера... то есть, виноват, гувернера наследника, мосье Жильяра и нескольких офицеров, которые вывезли его... э... в Азию. Оттуда они проехали в Сингапур и морем в Европу. И вот государь ныне находится в гостях у императора Вильгельма.
— Да ведь Вильгельма же тоже выкинули? — начал Карась.
— Они оба в гостях в Дании, с ними же и августейшая мать государя, Мария Федоровна. Если ж вы мне не верите, то вот-с: сообщил мне это лично сам князь».
В ночь на 14 декабря 1918 года начальник Шервинского, князь Белоруков вместе с гетманом Украины сбегают из страны в Германию. В итоге офицеры и юнкера, которые поддерживали их, оказываются в окружении многотысячной армии Петлюры:
«— Отлично-с. Дивизион, смирно! — вдруг рявкнул он так, что дивизион инстинктивно дрогнул. — Слушать!! Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас всех на произвол судьбы, бежал! Бежал как последняя каналья и трус! Сегодня же, через час после гетмана, бежал туда же, куда и гетман, то есть в германский поезд, командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков. Не позже чем через несколько часов мы будем свидетелями катастрофы, когда обманутые и втянутые в авантюру люди вроде вас будут перебиты, как собаки».
Когда петлюровцы захватывают Киев, Мышлаевский упрекает своего друга Шервинского в том, что тот верил своему начальнику Белорукову, который оказался предателем. Шервинский объясняет другу, что он сам стал жертвой в этой ситуации, так как и его тоже чуть не убили петлюровцы:
«— Здоровеньки булы, пане добродзию, — сказал Мышлаевский ядовитым шепотом и расставил ноги. Шервинский, густо-красный, косил глазом. Черный костюм сидел на нем безукоризненно; белье чудное и галстук бабочкой; на ногах лакированные ботинки. «Артист оперной студии Крамского». Удостоверение в кармане. — Чому ж це вы без погон?.. — продолжал Мышлаевский. — На Владимирской развеваются русские флаги... Две дивизии сенегалов в одесском порту и сербские квартирьеры... «Поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте части»... за ноги вашу мамашу!..
— Чего ты пристал?.. — ответил Шервинский. — Я, что ль, виноват?.. При чем здесь я?.. Меня самого чуть не убили. Я вышел из штаба последним ровно в полдень, когда с Печерска показались неприятельские цепи. <...>
Шервинский побагровел.
— Ну, все-таки ты поосторожней, пожалуйста, — начал он, — полегче... Имей в виду, что князь и штабных бросил. Два его адъютанта с ним уехали, а остальные на произвол судьбы.
— Ты знаешь, что сейчас в музее сидит тысяча человек наших, голодные, с пулеметами... Ведь их петлюровцы, как клопов, передушат... Ты знаешь, как убили полковника Ная?.. Единственный был...
— Отстань от меня, пожалуйста!.. — не на шутку сердясь, крикнул Шервинский. — Что это за тон?.. Я такой же офицер, как и ты!»
Вера Соколова в роли Елены Турбиной и Марк Прудкин в роли Шервинского в пьесе «Дни Турбиных» (1926)
Василий Лановой в роли Шервинского в фильме «Дни Турбиных» (1976)
Василий Лановой в роли Шервинского в фильме «Дни Турбиных» (1976)
Василий Лановой в роли Шервинского в фильме «Дни Турбиных» (1976)
Валентина Титова в роли Елены Турбиной и Василий Лановой в роли Шервинского в фильме «Дни Турбиных» (1976)
Евгений Дятлов в роли Шервинского в сериале «Белая гвардия» (2012)
Евгений Дятлов в роли Шервинского в сериале «Белая гвардия» (2012)
Ксения Раппопорт в роли Елены Турбиной и Евгений Дятлов в роли Шервинского в сериале «Белая гвардия» (2012)
Иллюстрации
