Петров-Водкин Кузьма Сергеевич (1878-1939).
Художник-живописец, теоретик, рисовальщик, создатель фресок, произведений в технике темперной живописи. Представитель русского модерна.
Творческая судьба К. С. Петрова-Водкина складывалась счастливо. Превращение сына сапожника в знаменитого живописца, его стремительное перемещение из волжского захолустья в центры европейской культуры (Петербург, Москва, Мюнхен, Рим, Париж), его соседство с крупнейшими деятелями русского искусства в рафинированных столичных кругах — все это кажется фантастичным.
В искусстве Петрова-Водкина цельно отобразился парадоксальный строй его личности: провинциально-цепкое, хозяйски-бережливое отношение к материалу духовной деятельности, с одной стороны, и космический размах гипотез, проектов, удивительная свобода мышления, интеллектуальное бескорыстие — с другой.
Первые робкие опыты привели пятнадцатилетнего юношу в Классы живописи и рисования Ф. Е. Бурова (Самара). В 1895 г. с помощью меценатов он отправился в Петербург и поступил в ЦУТР. Однако спустя два года, осознавая свое живописное призвание, Петров-Водкин перешел в МУЖВЗ. Здесь ему посчастливилось работать в мастерской В. А. Серова. Кроме того, в 1901 г. он был в Мюнхене, где посещал художественную школу А. Ашбе. Годы пребывания в МУЖВЗ отмечены литературными занятиями (проза и драматургия), подчас столь интенсивными, что художник даже колебался в выборе между живописью и литературой.
Путешествие в Италию, длительное пребывание во Франции, учеба в парижских студиях, знакомство с современным европейским искусством расширили художественный горизонт Петрова-Водкина, окончательно определив выбор пути. Поездка в Северную Африку послужила основой работ, показанных в парижском Салоне (1908), а затем и на родине. В 1909 г. в редакции журнала «Аполлон» состоялась первая персональная выставка Петрова-Водкина. На следующий год художник стал членом объединения «Мир искусства», с которым был связан до его роспуска (1924).
Уже в ранний период творчество Петрова-Водкина отмечено символистской ориентацией («Элегия», 1906; «Берег», 1908; «Сон», 1910). «Играющие мальчики» (1911) и особенно «Купание красного коня» (1912) знаменуют принципиально важный рубеж в творчестве Петрова-Водкина. Здесь ясно прочитывается стремление к синтезу восточной и западной живописных традиций, оказавшемуся столь плодотворным.
На протяжении 1910-х гг. рядом с холстами монументально-декоративного характера, не лишенными стилизации («Девушки на Волге», 1915), возникают психологизированные образы в «оболочке» почти натуралистической формы («На линии огня», 1916). Наиболее органичными представляются произведения, связанные с темой материнства, проходящей через все творчество Петрова-Водкина («Мать», 1913; «Мать», 1915; «Утро. Купальщицы», 1917).
Понимание пространства как «одного из главных рассказчиков картины» вместе со специфическим истолкованием роли цвета (на основе первичной триады: красный, желтый, синий) определили зрелый живописный стиль Петрова-Водкина.
Космологический символизм сказывается в портретах («Автопортрет», 1918; «Голова мальчика-узбека», 1921; «Портрет Анны Ахматовой», 1922, и др.). Художник считал живопись орудием усовершенствования человеческой природы и стремился обнаружить в человеке проявление вечных законов мирового устройства, сделать каждое конкретное изображение олицетворением связи космических сил. Может быть, именно это позволяло ему читать судьбу по лицам.
В тяжелые, голодные 1917-1918 годы в Петрограде Кузьма Петров-Водкин пишет образ Богоматери, названный им «Петроградская мадонна». В нем воплотились и простой строгий колорит ранних фресок Джотто, и вопрошающие глаза новгородских древних икон. За окном — Петроград, торговые ряды на Невском, оклеенные листовками, очереди за хлебом, в которых точными легкими касаниями кисти написаны представители всех сословий. Они собраны в маленькие группы, объединены малыми сюжетами, как в клеймах житийных икон.
В этой картине художник пользуется своим умением изображать пространство, для того чтобы создать ощущение неустойчивости всего окружающего мира — он накреняется, как палуба корабля, и только образ Богоматери остается неизменным, незыблемым, несмотря на потрясения мира: линии, описывающие ее голову, мягкий наклон к младенцу, направленный на нас взор.
В первые послереволюционные годы Петров-Водкин особенно часто обращался к натюрморту, находя в этом жанре богатые экспериментальные возможности («Утренний натюрморт», 1918; «Натюрморт с зеркалом», 1919; «Натюрморт с синей пепельницей», 1920). Предметы включены в то же единство всеобщей, космической связи: взятые с высокой точки зрения, в ясно обозримых пространственных отношениях, они активно взаимодействуют, общаются друг с другом на своем предметном языке. Вместе с тем натюрморты с красноречивой точностью передают суровый дух времени («Селедка», «Скрипка», оба 1918).
Многие произведения Петрова-Водкина построены по принципу двойной экспозиции («1918 год в Петрограде», 1920; «После боя», 1923; «Смерть комиссара», 1928), что дает повод ассоциировать его живопись с языком кинематографа.
На рубеже 1920-х и 1930-х гг. Петров-Водкин, вынужденный из-за болезни на время оставить живопись, вновь обратился к литературному творчеству. Именно тогда им написаны автобиографические повести «Хлыновск» и «Пространство Эвклида», в которых он широко развил свои взгляды на природу и возможности искусства.
Последнее значительное произведение Петрова-Водкина — «1919 год. Тревога» (1934). Тревога за отечество, за человеческие судьбы, за будущее детей в 1934 г. приобрела иной смысл, нежели в 1919-м.
Ориентация на вечные ценности, присущая творчеству Петрова-Водкина, не могла быть принята советской идеологией сталинского времени. После смерти художника его имя оказалось полузабытым. Только в середине 1960-х гг. произошло новое открытие Петрова-Водкина, благодаря чему теперь ясен истинный масштаб его дарования и ценность творческого наследия.