4 января в Астрахани, в клубе водников имени Демьяна Бедного ставили пьесу «Кто виноват». По пьесе, одно из действующих лиц — купец — ограбляется шайкой грабителей. Исполнителя этой роли т. Чесалкина действительно ограбили на сцене, украв 180 рублей: был произведен массовый обыск среди артистов.
Рабкор Бочкарев
Перед спектаклем за кулисами фигура любителя Сватикова, играющего главную роль купца, до того мелькала всюду, что рябило в глазах.
— Братцы, не подведите, — стонал он, оплывая гримом, то в одну, то в другую дверь. — Прошу вас и даже умоляю как режиссер.
— Это место безусловный гвоздь, — говорил он через минуту, изловив помощника режиссера и цепляясь за его пуговицы, — когда я закричу «караул», пусть грабят понатуральней...
— Как в Художественном театре!.. — шипел он в третью дверь. — Братцы, нажмите!
— Вы товарищ, третьего экспроприатора играете? — заискивающе обратился Сватиков к мрачному типу, курившему у намалеванного дерева. — Так вы имейте в виду: рот мне без никаких зажимайте, я крепкий. Так естественнее выйдет.
Мрачный субъект ответил:
— Ладно!
И улыбнулся.
* * *
В зрительном зале парило, а со сцены почему-то несло погребом. Все пошло как следует. Занавес ни разу не застрял и со змеиным шипением пополз до краев.
Началась пьеса, играли дружно.
— Складно зашпаривают! — одобрил кто-то с галерки.
Выяснилось, что во втором акте будут стрелять, и все приятно взволновались.
* * *
Когда во втором акте на сцену ворвались в масках экспроприаторы и напали на купца Сватикова, зал одобрительно вздохнул. Лихие экспроприаторы ухватили Сватикова с урчанием, и прежде чем он успел рявкнуть:
— Ка-ра...
...субъект в кепке зажал ему рот.
Остальные дружно кинулись шарить по карманам Сватикова. Субъект в кепке играл настолько реально, что даже сел верхом на Сватикова и сдавил ему глотку.
Представители закона ворвались на сцену с громкой стрельбой, и экспроприаторы скрылись.
Багровый сквозь грим Сватиков поднялся из лежачего положения в сидячее и несколько мгновений был совершенно неподвижен. Потом он полез в карман. Зал напряженно смотрел.
— Сво... — вдруг забормотал Сватиков, — сволочи! — вдруг рявкнул он громко.
— Здорово играет, — восторженно отозвались в зале.
— Карра-ул! Ограбили! — закричал Сватиков еще естественнее. — Каторжники! 180 кровных рублей украли, сукины дети!..
И он взвился, как волчок.
— Ну до чего ловко толстяк играет, — восторженно зашептал зал.
— Зовите милицию! Черт бы вас драл, — закричал Сватиков, обращая угасший взор куда-то за кулисы.
Гул изумления пошел по залу.
— Занавес... Занавес... Что случилось?! Пахом, давай занавес! — послышалось из суфлерской будки.
Публика в зале вдруг ахнула и кинулась к вешалкам.
* * *
— Не спешите, граждане, все успеете, — послышались у выхода из театра вежливые милицейские голоса. — Сорокин, стань у этой двери, Иванов, беги в актерскую! Сидоров, спроси документ у этого в котиковом пальте... Гражданочка, не волнуйтесь... Гражданин, будьте сознательным, осадите назад!
— Что случилось? Ах, ради бога!.. Пожар? — выкрикивали взволнованные женские голоса.
— Никаких пожаров... Прошу не сеять панику... Актера обокрали, который купца играл. При экспроприации у него всамделишных 180 рублей свистнули.
Примечания
«На вахте». 1925. 13 февраля. Подпись: Любовь Булгакова.
На этот же сюжет написан фельетон М. Зощенко «Новое в искусстве» (Бузотер. 1925. № 5), превратившийся затем в рассказ «Искусство Мельпомены» (Ленинград. 1925. № 6), а впоследствии получивший заглавие «Актер». Описанный случай тоже представлен Зощенко как «истинное происшествие» (якобы рассказ актера-любителя), причем пьеса, о которой идет речь, имеет такое же название, как в цитируемом Булгаковым письме рабкора: «Кто виноват» (Зощенко М.М. Собр. соч.: В 4 т. М., 2002. Т. 1. С. 278—279).