Гостиная в доме Губернатора. За портьерой карточная комната. Издалека доносятся клавикорды. Выплывает Губернаторша, Губернатор и Дочка. Председатель, Почтмейстер и Чичиков кланяются.
Губернаторша. Вы...
Губернатор (подсказывает). Павел Иванович!
Губернаторша. ...Павел Иванович, не знаете еще моей дочери? Институтка, только что выпущена.
Чичиков. Ваше превосходительство, почту за счастье.
Дочка приседает, Губернаторша, Губернатор и Дочка уплывают. Из карточной доносится смех.
Почтмейстер. Лакомый кусочек, судырь ты мой!
Председатель. Греческий нос.
Чичиков. Совершенно греческий! А скажите, Иван Григорьевич, кто этот господин, вон?..
Председатель. Помещик Манилов.
Почтмейстер. Манилов, помещик. Деликатнейший, судырь мой, человек.
Чичиков. Приятно познакомиться.
Полицеймейстер (в портьере). Иван Андреевич, тебе!
Председатель. Да вот, Павел Иванович, позвольте вам представить помещика Манилова.
Полицеймейстер. Иван Григорьевич, Иван Григорьевич!
Председатель. Прошу прощения. (Уходит в карточную.)
Чичиков и Манилов раскланиваются, усаживаются.
Манилов. Как вам показался наш город?
Чичиков. Очень хороший город, общество самое обходительное.
Манилов. Удостоили нас посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение. Майский день, имянины сердца.
Чичиков. Помилуйте, ни громкого имени не имею, ни ранга заметного!
Манилов. О, Павел Иванович!.. Как вы нашли нашего губернатора? Не правда ли, препочтеннейший человек!
Чичиков. Совершенная правда, препочтеннейший человек.
Манилов. Как он может этак, знаете, принять всякого. Наблюсти деликатность в своих поступках.
Чичиков. Очень обходительный человек, и какой искусник — он мне показывал своей работы кошелек. Редкая дама может так искусно вышить.
Манилов. Но, позвольте, как вам показался полицеймейстер? Не правда ли, что очень приятный человек?
Чичиков. Чрезвычайно приятный человек, и какой умный. Очень достойный человек.
Манилов. А какого мнения вы о жене полицеймейстера?
Чичиков. О, это одна из достойнейших женщин, каких только я знаю.
Манилов. А председатель палаты, не правда ли?..
Чичиков (в сторону). О, скука смертельная! (Громко.) Да, да, да...
Манилов. А почтмейстер?
Чичиков. Вы всегда в деревне проводите время?
Манилов. Больше в деревне. Иногда, впрочем, приезжаем в город для того, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете ли, взаперти. Павел Иванович, убедительно прошу сделать мне честь своим приездом в деревню.
Чичиков. Не только с большой охотой, но почту за священный долг.
Манилов. Только пятнадцать верст от городской заставы. Деревня Маниловка.
Чичиков (вынимает книжечку, записывает). Деревня Маниловка.
Первый. ...хозяйством он не занимается, он даже никогда не ездит на поля.
Собакевич (внезапно, из портьеры). И ко мне прошу.
Чичиков вздрагивает, оборачивается.
Чичиков. Вас только что вспоминал председатель палаты Иван Григорьевич.
Садятся.
А прекрасный человек...
Собакевич. Кто такой!
Чичиков. Председатель.
Собакевич. Это вам показалось. Он только что масон, а дурак, какого свет не производил.
Чичиков (озадачен). Конечно, всякий человек не без слабостей. Но зато губернатор — какой превосходный человек.
Собакевич. Первый разбойник в мире.
Чичиков. Как, губернатор — разбойник? Признаюсь, я бы этого никогда не подумал. Скорее даже мягкости в нем много. Кошельки вышивает собственными руками, ласковое выражение лица...
Собакевич. Лицо ласковое, разбойничье. Дайте ему только нож да выпустите на большую дорогу — он вышьет вам кошелек, он вас за копейку зарежет. Он да еще вице-губернатор — это Гога и Магога.
Первый. Нет, он с ними не в ладах! А вот заговорить с ним о полицеймейстере, он, кажется, друг его...
Чичиков. Впрочем, что до меня, мне, признаюсь, более всех нравится полицеймейстер. Какой-то этакий характер прямой.
Собакевич. Мошенник. Я их всех знаю. Весь город такой. Мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один только...
Прокурор показывается за спиной Собакевича, и есть порядочный человек — прокурор... Прокурор улыбается.
да и тот, если сказать правду, свинья!
Прокурор скрывается.
Прошу ко мне! (Откланивается.)
В карточной взрыв хохота. Оттуда выходят Губернатор, Полицеймейстер, Председатель, Прокурор и Почтмейстер.
Председатель. А я ее по усам, по усам!..
Почтмейстер. Подвел под обух ее короля!..
Слуга. Ваше превосходительство, господин Ноздрев.
Губернатор (тяжко). Ох...
Прокурор. Батюшки, с одной только бакенбардой!
Ноздрев (является, и следом за ним плетется Мижуев, оба явно выпивши). Ваше превосходительство!.. Ба... ба... ба... И прокурор здесь? Здравствуй, полицеймейстер. (Губернатору.) Зять мой, Мижуев. А я, ваше превосходительство, с ярмарки к вам.
Губернатор. Оно и видно. Долго изволили погулять.
Ноздрев. Ваше превосходительство, зять мой, Мижуев.
Губернатор. Весьма, весьма рад. (Откланивается, уходит.)
Ноздрев. Ну, господа, поздравьте, продулся в пух. Верите, что никогда в жизни так не продувался!.. Не только убухал четырех рысаков, но, верите ли, все спустил! Ведь на мне нет ни цепочки, ни часов. Зять мой, Мижуев.
Полицеймейстер. Что цепочка! А вот у тебя один бакенбард меньше другого.
Ноздрев (у зеркала). Вздор!
Председатель. Познакомься с Павлом Ивановичем Чичиковым.
Ноздрев. Ба-ба-ба... Какими судьбами в наши края? Дай я тебя расцелую за это! Вот это хорошо! (Целует Чичикова.) Зять мой, Мижуев. Мы с ним все утро говорили о тебе.
Чичиков. Обо мне?
Ноздрев. Ну, смотри, говорю, если мы не встретим Чичикова.
Председатель захохотал, махнул рукой и ушел.
Но ведь как продулся! А ведь будь только двадцать рублей в кармане, именно, не больше, как двадцать, я отыграл бы все. То есть, кроме того, что отыграл бы, вот как честный человек, тридцать тысяч сейчас бы положил в бумажник.
Мижуев. Ты, однако ж, и тогда так говорил. А когда я тебе дал пятьдесят рублей, тут же и просадил их.
Ноздрев. И не просадил бы! Не сделай я сам глупость, не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать банк!
Полицеймейстер. Однако ж не сорвал?
Ноздрев. Ну, уж как покутили, ваше превосходительство! Ах, нет его... (Почтмейстеру.) Веришь ли, я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского.
Почтмейстер. Ну, семнадцать бутылок ты не выпьешь.
Ноздрев. Как честный человек говорю, что выпил.
Почтмейстер. Ты можешь говорить, что хочешь...
Мижуев. Только ты и десять не выпьешь!
Ноздрев (Прокурору). Ну, хочешь биться об заклад, что выпью?
Прокурор. Ну, к чему ж об заклад!..
Ноздрев (Мижуеву). Ну, поставь свое ружье, которое ты купил!
Мижуев. Не хочу.
Ноздрев. Да был бы ты без ружья, как без шапки. Брат Чичиков, то есть как я жалел, что тебя не было!..
Чичиков. Меня?!
Ноздрев. Тебя. Я знаю, что ты не расстался бы с поручиком Кувшинниковым.
Чичиков. Кто это Кувшинников?
Ноздрев. А штабс-ротмистр Поцелуев!.. Такой славный. Вот такие усы. Уж как бы вы с ним хорошо сошлись! Это не то что прокурор и все губернские скряги...
Полицеймейстер, Почтмейстер и Прокурор уходят.
Эх, Чичиков, ну что тебе стоило приехать? Право, свинтус ты за это, скотовод этакий! Поцелуй меня, душа!
Мижуев уходит.
Мижуев, смотри, вот судьба свела. Ну, что он мне или я ему? Он приехал Бог знает откуда, я тоже здесь живу. Ты куда завтра едешь?
Чичиков. К Манилову, а потом к одному человечку тоже в деревню.
Ноздрев. Ну, что за человечек, брось его, поедем ко мне.
Чичиков. Нельзя, есть дело.
Ноздрев. Пари держу, врешь. Ну, скажи только, к кому едешь?
Чичиков. Ну, к Собакевичу.
Ноздрев захохотал.
Что ж тут смешного?
Ноздрев (хохочет). Ой, пощади, право, тресну со смеху.
Чичиков. Ничего нет смешного. Я дал ему слово.
Ноздрев. Да ведь ты жизни не будешь рад, когда приедешь к нему. Ты жестоко опешишься, если думаешь найти там банчишку или добрую бутылку какого-нибудь бонбона. К черту Собакевича! Поедем ко мне, пять верст всего.
Первый. ...а что ж, заехать, в самом деле, к Ноздреву, чем же он хуже других? Такой же человек, да еще и проигрался!
Чичиков. Изволь, я к тебе приеду послезавтра. Ну, чур, не задерживать, мне время дорого.
Ноздрев. Ну, душа моя, вот это хорошо! Я тебя поцелую за это. И славно. (Целует Чичикова.) Ура, ура, ура!
Заиграли клавикорды.
Занавес.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |