Спасибо тебе, дорогой друг, за поздравление1, которое пришло ко мне вчера. Вот в уголке письма тебе ответ на один из твоих вопросов. В этой самой санатории, лучшей в Союзе, я и лечусь. Ну про что тебе сказать? Появилась у меня некоторая надежда, что вернется ко мне возможность читать и писать, т. е. то счастье, которого я лишен вот уже третий месяц. Левый глаз дал значительные признаки улучшения. Сейчас, правда, на моей дороге появился грипп, но авось он уйдет, ничего не напортив. До него я ходил уже в черных очках, — и с наслаждением дышал воздухом, надеюсь к этому вернуться. Вообще отличились мы с тобой! Очень, очень, от всей души желаю, чтобы тебя наконец починили и поставили на ноги! Послушай, друг мой: но тебе все-таки дают хоть какой-нибудь отдых или срок от твоего лечения? Ведь нельзя же до бесчувствия! Ты пожаловался, что очень утомлен, я потому и спрашиваю. Я, правда, ничего в этом не понимаю.
Во всяком случае, будем, как написано в «Монте-Кристо», ждать и надеяться.
* * *
Да, я тоже все время приковываюсь к воспоминаниям2 и был бы очень благодарен тебе, если бы ты помог мне в них кое в чем разобраться. Дело касается главным образом музыки и книг.
Если тебе не утомительно будет, напиши ты мне ответы на нижеследующие вопросы:
1) Играли ли у Вас в семье когда-либо квартеты? Чьи? Какие? Кто играл на каком инструменте?
2) То же самое трио, дуэты.
3) Что такое Musette Оффенбаха, или мне это приснилось? (Будь я в Москве, многими вопросами бы не тревожил, но здесь, среди этих сосен, какую же справку найдешь?)
4) На скрещении каких улиц стоял дом, в котором вы жили?
5) Верен ли план вашей квартиры?
Приблизительно, конечно.
6) Нет ли у тебя, не сохранилось ли в хламе, каких-либо программок музыки в саду купеческого собрания за годы 1904 — ну, скажем, 1913. Может быть, одну спишешь и пришлешь мне, или две? Помнится, всегда было 12 номеров. Какие вещи исполнял оркестр?
7) Ну, это не вопрос, а просьба. Нет ли у тебя, не можешь ли достать и прислать мне что-либо касающееся Академии и ее библиотеки. Может быть, хоть отрывок какого-нибудь каталога? Несколько слов о библиотеке: сколько было в ней зал?
За бестолковую просьбу извини. Если не трудно, напиши незамедля3.
Еще раз желаю тебе полного исцеления. Ответ посылай на мою московскую квартиру непременно заказным. Позволяю себе роскошь написать много слов.
Твой Михаил.
Ларисе Николаевне от Елены Сергеевны и от меня привет. Санаторий «Барвиха».
Примечания
Впервые: Творчество Михаила Булгакова. СПб., 1994. Кн. 2. С. 66—68. Печатается по указ. изд.
1. А.П. Гдешинский в письме от 19 ноября поздравлял Булгакова с днем рождения, то есть с днем именин 8 (21) ноября (день архангела Михаила). «Я часто вспоминаю день 8-го ноября, — писал он, — проведенный в вашем доме, и многие другие вещи. Все ярче выступают в памяти дни прошлого...»
2. Судя по свидетельствам родных и близких, Булгаков задумал написать автобиографическую повесть. Мысль о «воспоминателях» его тяготила и расстраивала. Е.А. Земская (дочь Н.А. Земской), описывая домашний архив Земских, замечает: «...в дневнике Н.А. Земской отражена очень важная часть беседы — о биографах и биографиях. Видно, что тяжелая болезнь и чувство приближения конца усугубило интерес Михаила Афанасьевича к этой теме. Несмотря на лаконизм записей Надежды Афанасьевны, ясно, что писатель боялся неумелых, неопытных, «мелких» биографов, повествующих о быте и мелочах жизни: «О биографах...», «Тетка — акушерка...» Мое замечание о том, что я хочу писать воспоминания о семье. Он недоволен. «Неинтересно читать, что вот приехал в гости дядя и игрушек привез... Надо уметь написать. Надо писать человеку, знающему журнальный стиль и законы журналистики, законы создания произведения...»» (см.: Творчество Михаила Булгакова. СПб., 1994. Кн. 2. С. 64—65).
3. В ответ на многочисленные просьбы Булгакова А.П. Гдешинский написал огромное письмо (от 9 декабря), в котором подробнейшим образом описал все то, о чем спрашивал писатель (см.: Творчество Михаила Булгакова. Кн. 1. С. 250—257). А начиналось письмо так: «Дорогой Миша! Несказанно рад улучшению в состоянии твоего здоровья. Всей душой верю, что тебе будет совсем лучше и ты будешь наслаждаться вполне и воздухом, и светом! Твои вопросы возбудили во мне такой наплыв воспоминаний, что я, как «Ученик Чародея» в музыкальной пьесе Дюка, не могу уже остановить их. Боюсь, впрочем, чтобы с «большой тучи не вышло малого дождя»! Постараюсь, однако, ответить на твои вопросы...»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |