М.А. Булгаков — Б.В. Асафьеву. 20 апреля 1938 г.

Дорогой Борис Владимирович!

Посылаю при этом последние дополнения к «Минину»¹. Привет!

Ваш Булгаков.

Примечания

Публикуется по машинописной копии (РГАЛИ, ф. 2658, оп. 1, ед. хр. 503, л. 9).

1. Хотя судьба оперы «Минин и Пожарский» была фактически предрешена (ставился «Иван Сусанин», и две работы на одну тему не могли быть поставлены в одном театре), Булгаков и Асафьев аккуратно выполняли все задания по доработке текста и сочинению новой музыки. И делали они это не формально, а с любовью, ибо хотели, чтобы произведение имело завершенный вид. Записи в дневнике об этом стали уже реже, а затем и вовсе прекратились. 3 марта: «Только сейчас ушли Асафьев с женой и Мелик. Мелик играл куски из «Минина». Очень хорошее впечатление у меня». 9 апреля: «Миша занялся переделками для «Минина»». 10 апреля: «М.А. отнес в Большой Театр переделанного «Минина» — Асафьеву». 20 апреля: «М.А. пошел на премьеру «Кавказского пленника» (балет на музыку Асафьева. — В.Л.), то есть, собственно, не для этого, а чтобы отдать Асафьеву последние дополнения к «Минину», над которыми он работал эти дни». 25 апреля: «Днем звонил и заходил Асафьев, взял «Минина» клавир, будет на отдыхе работать над ним». Через месяц с небольшим, 4 июня, Асафьев написал Булгакову скорбное письмо по поводу «Минина», как бы прощаясь с оперой навсегда. «Дорогой Михаил Афанасьевич, — писал он. — Простите, что долго Вам не писал. Я так скорбно и горестно похоронил в своей душе «Минина» и прекратил и работу, и помыслы над ним, что не хотелось и Вас тревожить. В Б[ольшом] театре и в Комитете меня как композитора знать больше не хотят. Это мне было ясно, еще когда я сидел у Вас и просил клавир. Кстати, клавир в целости и сохранности лежит близко от Вас в надежных дружеских руках, и если у Вас его никто не спрашивает, то я просил бы Вас повременить с изъятием его из этих рук (Николай Яковлевич Мясковский, Сивцев Вражек, 4, кв. 11, тлф. А[рба]т 1-52-13)».

Итак, опера «Минин и Пожарский» не получила сценического завершения. Но полный текст либретто сохранился, опубликован, а клавир хранится в архивном фонде Асафьева.