«И книгу спас любимую притом»
Васисуалий Лоханкин
Многие (а то и все) жалуются на бездуховность нашей эпохи. Жалобы их не по адресу — эпоха наша духовна! Что есть свидетельство духовности? — Чудо! И все мы доподлинно являемся свидетелями чуда: на наших глазах возникло новое Евангелие — Евангелие от Михаила. Михаила Афанасьевича Булгакова. В миру — роман «Мастер и Маргарита».
Узрели чудо все, поняли по-разному. Выдающийся теолог Нового Средневековья1 утверждает, что Евангелие это гностическое и манихейское. Причин же явления данного евангелия в романной ипостаси — две, точнее — одна: затравленная иудейским монотеизмом, манихейская истина вот уже два тысячелетия пишет записки из подполья. Столько же примерно лет известно, что наиболее безопасной формой иносказания является художественная. Первый и прославленный опыт Манихейской притчи принадлежит Данте («Божественная комедия»), второй — Булгакову. Первого не поняли, второго пытались не понять. Не вышло!
Зло, запечатленное в образе Воланда, — продолжает все тот же теолог, — есть творческая и созидательная сила. Утаить эту правду небезуспешно пытались Авербах, Блюм, Кайафа, Нусинов, Латунский, Квант, Мустангова, Павел, Лука, Розенталь и Матфей. Не впадая в преувеличение, резюмируем: евреи.
Ешуа Га-Ноцри евреем не был, его папа — по слухам — был сириец. Булгаков тоже евреем не был: его папа был преподаватель. Результат: обоих затравили (евреи). Ариец П. Пилат пытался спасти Ешуа, но не преуспел из-за чистоплотности, позже одумался и содеянное постарался исправить — зарезал Иуду, То есть, конечно, не сам зарезал, а по причине чистоплотности приказал подчиненным зарезать. Арийские традиции сохранились до наших дней, чего не скажешь о чистоплотности. Так вот, в отместку за Булгакова пришлось прирезать уже целую группу театральных критиков. То есть, опять-таки, не Самому, конечно, прирезать. Но это уже не от любви к чистоте, а по причине загруженности — все время руки мыть, до всего руки не дойдут. А чтобы память о Рукомойнике не стерлась в потомстве, мероприятие это назвали «Чисткой», ибо стремление очиститься движет всей жизнью одной — отдельно взятой — страны победившего манихейства.
Другой, намного менее прославленный, но более ортодоксальный теолог2 утверждает, что Раб Божий Михаил был, напротив, истинно русский православный евангелист, и Гнозис его не манихейский, а православный, истинно русский, нигде и ни в чем не оторвавшийся от родимой византийской почвы.
При таких разных чтениях куда податься читателю, буде он не манихеец, не язычник и не православный иудео-христианин? Одно остается ему чудо — чудо искусства. А что есть Искусство? — Оно есть Храм! И вот, опустившись внутри себя на колени, читатель открывает неумелые губы для привычной молитвы:
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, человек без шляпы, в серых парусиновых брюках, кожаных сандалиях, надетых по-монашески на босу ногу, в белой сорочке без воротничка, пригнув голову, вышел из низенькой калитки дома номер шестнадцать»!
В ужасе вскакивает читатель с колен внутри себя и с испугом оглядывается по сторонам, не подслушал ли кто, не донес? Ведь предупреждал, предупреждал лучший, талантливейший из Белинских наших дней о двух продажных фельетонистах, совершивших поклеп со взломом на интеллигенцию!..3 Как могли приплестись поганые их строчки к Святому Писанию?!
«Что это со мной? — думает читатель, вытирая лоб платком. — Этого никогда со мной не было. Сердце шалит... Я переутомился... пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск...»4
«На горизонте двумя параллельными пунктирными линиями высовывался из-за горы Кисловодск. Остап глянул в звездное небо и вынул из кармана известные уже плоскогубцы»5.
«О боги, боги, — с отчаянием подумал читатель, — за что вы наказываете меня?..6 Опять начинаются мои мучения. И почему я не поехал в Крым? И Генриетта советовала!»7.
«Веселая Ялта выстроила вдоль берега свои крошечные лавчонки и рестораны-поплавки. На пристани стояли экипажи с бархатными сиденьями. — Подождите, Воробьянинов! — крикнул Остап»8.
«Не зная, как поступают в таких случаях, Степа поднялся на трясущиеся ноги.
— Я не пьян, со мной что-то случилось... я болен... Где я? Какой это город?
— Ну, Ялта...
Степа тихо вздохнул, повалился на бок». Читатель «головою стукнулся о нагретый камень мола. Сознание покинуло его»9.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но в тот миг, когда читатель вступает в область бессознательного, пробуждается сознание литературоведа.
Примечания
Книга публикуется по первому изданию (Тель-Авив, 1984) с исправлением очевидных опечаток. Следующие ниже примечания и все сноски в тексте — авторские.
1. Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты». — «Контекст. 1978». М., «Наука», 1978, стр. 156—248.
2. Круговой Г. Гностический роман Булгакова. — «Новый журнал», 1979, № 134, стр. 47—81.
3. Белинков А.В. Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша. Мадрид, 1976, стр. 194—196; ранее соответствующее суждение было высказано в журнале «Байкал» (1968, № 2).
4. М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». — В кн.: М.А. Булгаков. Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита. М., «Художественная литература», 1973, стр. 424; далее цитаты приводятся по этому изданию.
5. И. Ильф и Е. Петров. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 1. Москва, ГИХЛ, 1961, стр. 342; далее цитаты приводятся по данному изданию: т. 2 (1961) и т. 5 (1962).
6. «Мастер и Маргарита», стр. 436.
7. Т. 1, стр. 364.
8. Т. 1, стр. 368.
9. «Мастер и Маргарита», стр. 500.
| К оглавлению | Следующая страница |