Милосердие или просьба просьбе рознь

Милосердие

В романе «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова присутствует эта категория. Рассмотрим же, что понимается под ней, в каких случаях она упоминается в произведении и какова на нее реакция Воланда.

Милосердие (лат. misericordia) — это готовность бескорыстно помочь или простить из чувств сострадания и человеколюбия. Оно противоположно жестокосердию.

В христианской этике милосердная любовь приобретает особое значение как одна из трех богословских добродетелей. В милосердии человек посвящает себя Богу и тем самым открывается добру. С этической точки зрения милосердие составляет долг человека: в нем человек призван осуществить нравственный идеал, на что указывает заповедь любви. Причем в каждом человеке следует видеть «образ Божий» независимо от его недостатков. Так любовь к ближнему («Возлюби ближнего твоего как самого себя») — неразрывно связана с заповедью любви к Богу. Милосердие достигает нравственной полноты, когда воплощается в действиях. В нормативном плане милосердие напрямую связано с требованиями прощения обид, непротивления злу насилием и любви к врагам. Смысл милосердного прощения не в том, чтобы предать забвению причиненное зло, а в отказе от мщения¹.

В романе эпизоды с милосердием встречаются трижды.

Случай в театре Варьете

В главе 12-й («Черная магия и ее разоблачение») одна зрительница обратилась с просьбой к Фаготу и Бегемоту, находившимся на сцене, прекратить мучить конферансье. Жорж Бенгальский испытывал страдания оттого, что кот откусил у него голову. И затем к ее просьбе присоединился хор голосов других зрителей. Эту реакцию людей в зале Воланд воспринял как проявление милосердия. В этом случае ее оценка дьяволом была нейтральной.

«— Ты будешь в дальнейшем молоть всякую чушь? — грозно спросил Фагот у плачущей головы (конферансье Бенгальского — А.Я.).

— Не буду больше! — прохрипела голова.

— Ради бога, не мучьте его! — вдруг, покрывая гам, прозвучал из ложи женский голос, и маг повернул в сторону этого голоса лицо.

— Так что же, граждане, простить его, что ли? — спросил Фагот, обращаясь к залу.

— Простить! Простить! — раздались вначале отдельные и преимущественно женские голоса, а затем они слились в один хор с мужскими.

— Как прикажете, мессир? — спросил Фагот у замаскированного.

— Ну что же, — задумчиво отозвался тот, — они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их... — и громко приказал: — Наденьте голову».

Случай после Великого бала

В главе 24-й («Извлечение мастера») Воланд и Бегемот в противоположность первому случаю в театре Варьете негативно отреагировали на проявление Маргаритой, как показалось дьяволу, милосердия. Но королева бала объяснила свою просьбу другой причиной — легкомыслием, которая, конечно же, более устраивала сатану.

«Маргарита вздохнула еще раз и сказала:

— Я хочу, чтобы Фриде перестали подавать тот платок, которым она удушила своего ребенка.

<...>

— Ввиду того, — заговорил Воланд, усмехнувшись, — что возможность получения вами взятки от этой дуры Фриды совершенно, конечно, исключена — ведь это было бы несовместимо с вашим королевским достоинством, — я уж не знаю, что и делать. Остается, пожалуй, одно — обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни!

— Вы о чем говорите, мессир? — изумилась Маргарита, выслушав эти действительно непонятные слова.

— Совершенно с вами согласен, мессир, — вмешался в разговор кот, — именно тряпками, — и в раздражении кот стукнул лапой по столу.

— Я о милосердии говорю, — объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. — Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.

— И я о том же говорю! — воскликнул кот и на всякий случай отклонился от Маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме лапами свои острые уши. <...>

— Молчи, — приказал ему Воланд и, обратившись к Маргарите, спросил: — Вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Высокоморальный человек?

— Нет, — с силой ответила Маргарита, — я знаю, что с вами можно разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я легкомысленный человек. Я попросила вас за Фриду только потому, что имела неосторожность подать ей твердую надежду. Она ждет, мессир, она верит в мою мощь. И если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло.

— А, — сказал Воланд, — это понятно.

— Так вы сделаете это? — тихо спросила Маргарита.

— Ни в коем случае, — ответил Воланд, — дело в том, дорогая королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно заниматься своими делами».

В этом отрывке мы видим, что представители нечистой силы отрицательно отнеслись к милосердию и Воланд утверждал, что прощение — это функция другого ведомства, подразумевая Иешуа Га-Ноцри, ибо иных вариантов в романе вроде бы нет.

Правда, сразу возникает следующий вопрос — а милосерден ли бродячий философ? И на него приходится ответить отрицательно. Почему наша оценка столь категорична? Ответ на этот вопрос будет дан при рассмотрении следующего проявления милосердия.

Прощение Понтия Пилата

В главе 32-й («Прощение и вечный приют») Маргарита, в отличие от случая после Великого бала, действительно проявила милосердие к Понтию Пилату из-за его страданий, точно так же как зрительница в театре Варьете, которая увидела мучения конферансье Жоржа Бенгальского, лишенного головы. Правда, Воланд пытался выдать теперешнюю просьбу Маргариты за случай с Фридой, когда королева поступила легкомысленно и породила у той надежду. Тем не менее, Маргарита продолжала настаивать на прощении и, следовательно, в этот раз проявила именно милосердие в сострадании к страждущему. В итоге Понтия Пилата освободили, и он смог пойти по лунной дороге на встречу с долгожданным собеседником.

И вот в этом эпизоде наряду с проявлением милосердия Маргаритой отчетливо видно не милосердие Иешуа. Прокуратор около двух тысяч лет или двенадцать тысяч лун испытывал мучения и только недавно бродячий философ «попросил» за него дьявола.

«— Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд, поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно, что он, к сожалению, не окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она мучает не только его, но и его верного сторожа, собаку. Если верно, что трусость — самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пес, это грозы. Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

— Что он говорит? — спросила Маргарита, и совершенно спокойное ее лицо подернулось дымкой сострадания.

— Он говорит, — раздался голос Воланда, — одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая должность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же — лунную дорогу, и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри, потому, что, как он утверждает, он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти почему-то не удается, и к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно же какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу. Он утверждает, что охотно бы поменялся своею участью с оборванным бродягой Левием Матвеем.

— Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много? — спросила Маргарита.

— Повторяется история с Фридой? — сказал Воланд, — но, Маргарита, здесь не тревожьте себя. Все будет правильно, на этом построен мир.

— Отпустите его, — вдруг пронзительно крикнула Маргарита так, как когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Маргарита не могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как бы то ни было, Воланд смеялся, поглядывая на Маргариту, и говорил:

— Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, — тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: — Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!»

Таким образом, в произведении в трех эпизодах речь шла о милосердии, но реально проявилось оно только в первом (у зрительницы к Жоржу Бенгальскому) и в третьем (у Маргариты к Понтию Пилату) случаях.

Просьба просьбе рознь

Однако, хотя Воланд утверждал, что существуют два «ведомства», но ни «организацию», ни ее главу — Иешуа Га-Ноцри — нельзя оценивать, как выполняющие функцию милосердия.

Во-первых, по мнению бродячего философа, все люди добрые. Тогда возникает противоречие с последующими его словами, переданными прокуратору начальником тайной службы Афранием.

«— <...> Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость». (Глава 25 «Как прокуратор пытался спасти Иуду»)

Разве добрые люди (а Иешуа утверждал, что все люди добрые²) могут иметь пороки (предосудительные недостатки), в том числе и такой, как трусость? А вот в христианстве признается слабость людей, обладание ими пороков, из-за которых они грешат. Поэтому-то в этой религии возможно проявление милосердия к грешникам и прощение их прегрешений.

Во-вторых, бродячий философ дважды просил Воланда — за Понтия Пилата и за мастера с Маргаритой. И оба случая нельзя расценивать как проявление им милосердия, а только как окончание отбывания длительного и в действительности незаслуженного: в первом случае — наказания, а во втором — страдания.

Милосердие, как уже было сказано, это бескорыстное прощение кого-либо из любви к Богу за совершенное виновное прегрешение. И поэтому понятие наказания будет противоположно милосердию, ибо является проявлением не прощения чужой вины, а, наоборот, стремлением к ответному воздаянию, присуждением кем-то лишений для грешника («око за око»), которое вызовет у того какое-либо страдание, и тем компенсирует нанесенный греховным деянием вред потерпевшему.

Прошение Иешуа об освобождении Понтия Пилата мы уже разобрали выше. Хотя в тексте романа нет никаких указаний, как Воланд мог узнать об этой просьбе бродячего философа, но все же можно допустить, что тут мы наблюдаем «выстрел ружья», которое не зарядили заранее из-за незавершенности романа писателем. Итак, можно повторить. Бродячий философ лишь недавно попросил Воланда о необходимости завершения романа и освобождении прокуратора. Только спустя около двух тысяч лет или двенадцать тысяч лун. И в течение всего времени Понтий Пилат испытывал мучения. Поэтому в этом случае нельзя сказать, что Иешуа проявил милосердие, в отличие, например, от Маргариты.

Кроме того, через Левия Матвея Иешуа просил Воланда также о покое для мастера и его возлюбленной. Будет ли и это прошение проявлением милосердия? Полагаем, что нет. Полгода назад мастер завершил написание романа о Понтии Пилате. Его попытка публикации произведения в литературных журналах вызвала Непрекращающиеся потоки негативной критики, которые довели мастера до психического заболевания. Проявил ли тогда милосердие Иешуа и обращался ли он с просьбой за мастера к Воланду? Нет. Затем по ложному доносу Алоизия Могарыча мастер был арестован органами и какое-то время находился в следственном изоляторе. А теперь обращался ли Иешуа, руководствуясь милосердием, с просьбой к Воланду. Снова нет. Далее четыре месяца мастер находился в психиатрической клинике. Ну, теперь-то Иешуа, наконец, просил за мастера? Опять нет. Только после того, как Воланд вернул Маргарите по ее требованию мастера за ее участие в Великом бале и любовники вновь оказались в полуподвальной квартирке на Арбате, только теперь объявился Левий Матвей и передал Воланду просьбу Иешуа о покое для мастера и Маргариты. Чем же в действительности являлась просьба бродячего философа, если непроявлением милосердия? Платой за написание романа, в котором одним из героев стал Иешуа Га-Ноцри.

«— Он прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

— Мне ничего не трудно сделать, — ответил Воланд, — и тебе это хорошо известно. — Он помолчал и добавил: — А что же вы не берете его к себе, в свет?

— Он не заслужил света, он заслужил покой, — печальным голосом проговорил Левий».

Итак, милосердие — это бескорыстное прощение или сострадание к страждущему. Иешуа не проявил ни первое, ни второе, ни к Понтию Пилату (тот отбыл двух тысячелетнее наказание), ни к мастеру (этот страдал безвинно полгода).

Теперь, выяснив, что такое милосердие, в каких случаях оно упоминается в произведении, снова вернемся к реакции на него Воланда. В театре Варьете реакция дьявола была нейтральной. Он констатировал факт:

«— Ну что же, — задумчиво отозвался тот, — они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... <...> Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...» (Глава 12-я «Черная магия и ее разоблачение»)

А вот после Великого бала его реакция уже поменялась на негативную.

«— <...> Остается, пожалуй, одно — обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни! <...>

— Я о милосердии говорю, — объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. — Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках». (Глава 24-я «Извлечение мастера»)

Но Иешуа, как мы выяснили, никогда не проявлял милосердие: ни в отношении Понтия Пилата, ни в отношении мастера. А вот в христианстве оно является одной из добродетелей. Правда, на Патриарших прудах Воланд категорически заявлял Берлиозу, что:

«— Помилуйте, — снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, — уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический источник...» (Глава 3-я «Седьмое доказательство»)

Таким образом, раз Воланд негативно реагирует на проявление милосердия людьми (сострадания и прощения из любви), которое совершенно несвойственно, как мы выяснили, Иешуа Га-Ноцри, то, следовательно, его наличие в романе будет еще одним доказательством (наряду с силой крестного знамения) не только существования³, но и воскресения Иисуса Христа.

Примечания

1. Апресян Р.Г. Милосердие // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В.С. Стёпина. 2001.

2. «— А теперь скажи мне, что это ты все время употребляешь слова «добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь? — Всех, — ответил арестант, — злых людей нет на свете». (Глава 2-я «Понтий Пилат»)

3. «И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал: — Имейте в виду, что Иисус существовал». (Глава 1-я «Никогда не разговаривайте с неизвестными») Здесь Воланд указал литераторам на прошедшее время, т. е. на смертность Иисуса и его невоскршение. Да, он жил около двух тысяч лет назад, но только как обычный человек, а не Сын Божий.