— Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж... их... до чего доходит? И сам не заметишь, как в ком... ком... мун... нистическую партию уверуешь. Был дьякон, и ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон... он в аду... в гигиене огненной.
— В геенне, — поправил отец-настоятель.
— Один черт, — отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, — одолел меня бес!
— Много вы пьете, — осторожно намекнул отец-настоятель, — оттого вам и мерещится.
— А это мерещится? — злобно вопросил отец-дьякон.
— Владыкой мира будет труд!! — донеслось через открытые окна соседнего помещения.
— Эх, — вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: — Благослови, владыка!
— Пролетарию нечего терять, кроме его оков!
— Всегда, ныне и присно и во веки веков, — подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
Фельетон «Главполитбогослужение»
В фельетоне «Главполитбогослужение» цитируется польская рабочая песня «Czerwony sztandar» («Красное знамя») на слова Болеслава Червенского, переведенная на русский язык Владимиром Акимовым.
Красное знамя
Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь — тяжелый труд,
Но день настанет неизбежный,
Неумолимо грозный суд!Припев:
Лейся вдаль, наш напев! Мчись кругом!
Над миром знамя наше реет
И несет клич борьбы, мести гром,
Семя грядущего сеет.
Оно горит и ярко рдеет —
То наша кровь горит огнем,
То кровь работников на нем.Пусть слуги тьмы хотят насильно
Связать разорванную сеть,
Слепое зло падет бессильно,
Добро не может умереть!Бездушный гнет, тупой, холодный,
Готов погибнуть наконец.
Нам будет счастьем труд свободный,
И братство даст ему венец.Скорей, друзья, идем все вместе,
Рука с рукой и мысль одна!
Кто скажет буре: стой на месте?
Чья власть на свете так сильна?Долой тиранов! Прочь оковы,
Не нужно старых рабских пут!
Мы путь земле укажем новый,
Владыкой мира будет труд!(1900)