Автор
Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж.
* * *
Кто скажет что-нибудь в защиту зависти? Это чувство дрянной категории.
* * *
Если бы в следующее утро Степе Лиходееву сказали бы так: «Степа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — Степа бы ответил томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану».
* * *
Колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь.
* * *
Мысли побежали уже по двойному рельсовому пути, но, как всегда бывает во время катастрофы, в одну сторону и вообще черт знает куда.
* * *
Умные люди на то и умны, чтобы разбираться в запутанных вещах.
* * *
За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
* * *
Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, что ей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Словом... она была счастлива? Ни одной минуты!
* * *
Никогда не разговаривайте с неизвестными.
* * *
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
* * *
Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся рукою провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил.
* * *
Но оказались в спальне вещи и похуже: на ювелиршином пуфе в развязной позе развалился некто третий, именно — жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой.
* * *
Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собою разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением — ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны.
* * *
Афранию показалось, что на него глядят четыре глаза — собачьи и волчьи.
* * *
Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его.
* * *
Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.
* * *
Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не тревожит никто. Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтийский Пилат.
* * *
Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете.
* * *
Возникает вопрос, уж не в милицию ли спешил Максимилиан Андреевич жаловаться на разбойников, учинивших над ним дикое насилие среди бела дня? Нет, ни в коем случае, это можно сказать уверенно. Войти в милицию и сказать, что вот, мол, сейчас кот в очках читал мой паспорт, а потом человек в трико, с ножом… нет, граждане, Максимилиан Андреевич был действительно умным человеком!
* * *
Никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама.
Мастер
Впрочем, вы... вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?
* * *
— Вы были женаты?
— Ну да, вот же я и щелкаю... На этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... еще платье полосатое...
* * *
С желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста.
* * *
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!
* * *
Она приходила ко мне каждый день, а ждать ее я начинал уже с утра. Ожидание это выражалось в том, что я переставлял на столе предметы.
* * *
...вообще человек без сюрприза внутри, в своем ящике, неинтересен...
* * *
Я знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик.
* * *
Да, да, представьте себе, я, в общем, не склонен сходиться с людьми, обладаю чертовой странностью: схожусь с людьми туго, недоверчив, подозрителен, и — представьте себе, при этом обязательно ко мне проникает в душу кто-нибудь непредвиденный, неожиданный и внешне-то черт знает на что похожий, и он-то мне больше всех и понравится.
* * *
Я лег заболевающим, а проснулся больным. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату и я захлебнусь в ней, как в чернилах.
* * *
Перед нею... легло бы письмо из сумасшедшего дома. Разве можно посылать письма, имея такой адрес?.. Нет, сделать ее несчастной? На это я не способен.
* * *
Меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.
* * *
Когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой, они ищут спасения у потусторонней силы!
* * *
...вообще не бывает так, чтобы все стало, как было...
Маргарита
Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным.
* * *
Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Мне пора. Прощай. Маргарита.
* * *
Мастер: Нет, это черт знает что такое, черт, черт, черт!
Маргарита: Ты сейчас невольно сказал правду. Черт знает, что такое...
* * *
Я тебе сказку расскажу. Была на свете одна тетя. И у нее не было детей и счастья вообще тоже не было. И вот она сперва долго плакала, а потом стала злая.
* * *
Если ты, сволочь, еще раз позволишь себе впутаться в разговор...
* * *
А вот интересно, если вас придут арестовывать?
* * *
— Слушай беззвучие, — говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, — слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.
* * *
...грусть перед дальней дорогой. Не правда ли, мессир, она вполне естественна, даже тогда, когда человек знает, что в конце этой дороги его ждет счастье?
Воланд
Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над Вами потешаться будут».
* * *
Но отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!
* * *
...как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?
* * *
Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи.
* * *
Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
* * *
Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится.
* * *
Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!
* * *
— А-а! Вы историк? — с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
— Я — историк, — подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: — Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!
* * *
Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да разве это можно делать!
* * *
Следуйте старому мудрому правилу, — лечить подобное подобным.
* * *
Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...
* * *
Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это. Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие.
* * *
Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
* * *
Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?
* * *
Что-то, воля ваша, недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы!
* * *
Какой смысл умирать под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?
* * *
...Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь...
* * *
...никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!..
* * *
Праздничную полночь иногда приятно и задержать.
* * *
Интереснее всего в этом вранье то, что оно — вранье от первого до последнего слова.
* * *
Рукописи не горят.
* * *
— Я к тебе, дух зла и повелитель теней, — ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
— Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? — заговорил Воланд сурово.
— Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, — ответил дерзко вошедший.
— Но тебе придется примириться с этим, — возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, — не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, — в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как выглядела бы земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.
— Я не буду с тобой спорить, старый софист, — ответил Левий Матвей.
— Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, — ты глуп.
* * *
Мы говорим с тобой на разных языках… но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются.
* * *
Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
* * *
Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено.
* * *
Оставим их вдвоем. Не будем им мешать. И, может быть, до чего-нибудь они договорятся.
* * *
Как же, как же, — отозвался Воланд, — я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах. Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!
* * *
Имейте в виду, что Христос существовал.
* * *
Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!
Понтий Пилат
О, город Ершалаим! Чего только ни услышишь в нем. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу!
* * *
Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда, — все они добрые люди?
* * *
Тесно мне! Тесно мне!
* * *
— Боги, боги... Какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи: ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?
— Ну, конечно, не было. Это тебе померещилось.
— И ты можешь поклясться в этом?
— Клянусь.
— Больше мне ничего не нужно!
* * *
И при луне мне нет покоя.
* * *
О боги, боги мои, яду мне, яду!..
Иешуа Га-Ноцри
Правду говорить легко и приятно.
* * *
Перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил.
* * *
— «Добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
— Всех, злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые.
* * *
Всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.
* * *
Твоя жизнь скудна, Игемон.
* * *
Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю.
Коровьев (Фагот)
Что такое официальное лицо или неофициальное? Все это зависит от того, с какой точки зрения смотреть на предмет, все это <...> условно и зыбко. Сегодня я неофициальное лицо, а завтра, глядишь, официальное! А бывает и наоборот <...>. И еще как бывает!
* *
Нет документа, нет и человека.
* * *
Да, но! Но, говорю я и повторяю это — но! Если на эти нежные тепличные растения не нападет какой-нибудь микроорганизм, не подточит их в корне, если они не загниют! А это бывает с ананасами! Ой-ой-ой, как бывает!
* * *
...вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет! Почем вы знаете, какие замыслы роятся в моей голове? Или в этой голове? — И он указал на голову Бегемота, с которой тот тотчас снял кепку, как бы для того, чтобы гражданка могла получше осмотреть ее.
* * *
— Прелесть моя... — начал нежно Коровьев.
— Я не прелесть, — перебила его гражданка.
— О, как это жалко, — разочарованно сказал Коровьев и продолжал: — Ну что ж, если вам не угодно быть прелестью, что было бы весьма приятно, можете не быть ею.
* * *
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж! Вы можете ошибиться, и притом весьма крупно.
* *
...чтобы убедиться в том, что Достоевский — писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и удостоверения-то никакого не было!
* *
...вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет!
* *
Я позволю себе смелость посоветовать вам, Маргарита Николаевна, никогда и ничего не бояться. Это неразумно.
* * *
Граждане! Что же это делается? Ась? Позвольте вас об этом спросить! Бедный человек целый день починяет примуса; он проголодался... а откуда же ему взять валюту? Откуда? Задаю я вам вопрос! Он истомлен голодом и жаждой. Ему жарко. Ну, взял на пробу горемыка мандарин. И вся-то цена этому мандарину три копейки. И вот они уж свистят, как соловьи весной в лесу, тревожат милицию, отрывают ее от дела.
* * *
— Душенька, милочка, красавица, — засипел Коровьев, переваливаясь через прилавок и подмигивая продавщице, — не при валюте мы сегодня… ну что ты поделаешь! Но, клянусь вам, в следующий же раз, и уж никак не позже понедельника, отдадим все чистоганом. Мы здесь недалеко, на Садовой, где пожар.
Азазелло
Убить упрямую тварь.
* * *
Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону. Понятно?
* * *
Трудный народ эти женщины! Зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный...
* * *
Отрежу руку!
* * *
Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!
* * *
Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно!
* * *
Тогда огонь! Огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем!
Бегемот
Каждый украшает себя, чем может...
* * *
А я действительно похож на галлюцинацию. Обратите внимание на мой профиль в лунном свете, — кот полез в лунный столб и хотел еще что-то говорить, но его попросили замолчать, и он, ответив: — Хорошо, хорошо, готов молчать. Я буду молчаливой галлюцинацией, — замолчал.
* * *
Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
* * *
Моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо — счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!
* * *
— Вы не Достоевский, — сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым.
— Ну, почем знать, почем знать, — ответил тот.
— Достоевский умер, — сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.
— Протестую, — горячо воскликнул Бегемот. — Достоевский бессмертен!
* * *
Маэстро! Урежьте марш!
* * *
Прохор Петрович: Да что ж это такое? Вывести его вон, черти б меня взяли!
Бегемот: Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!
* * *
Каким отделением выдан документ?... Четыреста двенадцатым, ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта!
* * *
Ваше присутствие на похоронах отменяется.
* * *
Слушаю, мессир, — если вы находите, что нет размаха, и я немедленно начну придерживаться того же мнения.
* * *
Я не могу стрелять, когда под руку говорят!
* * *
Протестую, это не позор!
* * *
У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому.
* * *
Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Иванович провел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качестве перевозочного средства... поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши «боров». Подпись — Бегемот.
* * *
Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной.
* * *
Теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь!
* * *
Что ты говоришь, Азазелло? — обратился он к молчащему Азазелло.
* * *
Помилуйте... разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
* * *
Да, сдаюсь, — но сдаюсь исключительно потому, что не могу играть в атмосфере травли со стороны завистников!
* * *
Домработницы все знают — это ошибка думать, что они слепые.
* * *
Я еще кофе не пил, как же это я уйду? Неужели, мессир, в праздничную ночь гостей за столом разделяют на два сорта? Одни — первой, а другие, как выражался этот гнусный скупердяй-буфетчик, второй свежести?
* * *
Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат.
* * *
История нас рассудит.
* * *
Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно упакованных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель.
* * *
Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, и еще считаю долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное.
* * *
Вызываю на дуэль!
* * *
Я совершенно не понимаю причин такого резкого обращения со мной...
* * *
Все кончено... Отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землей. О мой друг Азазелло! Где ты? Ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота, променяв его на стакан — правда, очень хорошего! — коньяку! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе мой браунинг... Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, — это глоток бензина...
Иван Бездомный
Интуристы... До чего же вы все интуристов обожаете! А среди них, между прочим, разные попадаются.
* * *
Надо признаться, что среди интеллигентов тоже попадаются на редкость умные. Этого отрицать нельзя!
* * *
Милиция? Милиция? Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта. Что? Заезжайте за мною, я с вами поеду... Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома... Как ваш адрес? Вы слушаете? Алло!.. Безобразие!
* * *
— Хороши ваши стихи, скажите сами?
— Чудовищны! — вдруг смело и откровенно признал Иван.
— Не пишите больше! — попросил пришедший умоляюще.
Прочие
И как вам не надоест, я не понимаю? Все люди, как люди, ходят сейчас по улицам, наслаждаются весенним солнцем и теплом, а вы здесь на полу торчите в душном зале! Неужто уж программа такая интересная? Впрочем, что кому нравится.
* * *
Антракт, негодяи!
* * *
Граждане! Расписывайтесь, а потом уже будете молчать сколько угодно!
* * *
Доллары в вентиляции, — задумчиво сказал первый и спросил Никанора Ивановича мягко и вежливо: Ваш пакетик?
— Нет! — ответил Никанор Иванович страшным голосом, — подбросили враги!
— Это бывает...
* * *
...— что могут подбросить?
— Ребенка!..
— Абсолютно верно (...) ребенка, анонимное письмо, прокламацию, адскую машину, мало ли что еще, но четыреста долларов никто не станет подбрасывать, ибо такого идиота в природе не имеется.
* * *
Я Никанор, конечно, Никанор! Но какой же я к шуту председатель!... Желаете, землю буду есть, что не брал? A Коровьев — он черт.
* * *
Не бойтесь, королева... Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья.
* * *
Чем буду потчевать? Балычок имею особенный... у архитекторского съезда оторвал...
* * *
Какой там кот? Осел у нас в филиале сидит, осел!
* * *
Чтобы жениться, прокуратор, требуются деньги, чтобы произвести на свет человека, нужны они же, но чтобы зарезать человека при помощи женщины, нужны очень большие деньги... Женщины не было в этом деле, прокуратор.
* * *
Худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете.
* * *
Никогда слава не придет к тому, кто сочиняет дурные стихи
* * *
Мало ли чего можно рассказать! Не всему надо верить.
* * *
Верю! Эти глаза не лгут. Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значения человеческих глаз. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Вам задают внезапный вопрос, вы даже не вздрагиваете, в одну секунду вы овладеваете собой и знаете, что нужно сказать, чтобы укрыть истину, и весьма убедительно говорите, и ни одна складка на вашем лице не шевельнется, но, увы, встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и все кончено. Она замечена, а вы пойманы!