Николка Турбин

Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал.

Николка Турбин является одним из главных героев знаменитого романа М. Булгакова «Белая гвардия». Семнадцатилетний Николка — младший брат Алексея и Елены Турбиных. Несмотря на юный возраст герой романа возглавляет отряд юнкеров. Он единственный, кто остался с полковником Най-Турсом, когда последний приказал юнкерам срывать погоны и спасаться бегством. После гибели Най-Турса Николай Турбин убегает от петлюровцев. Он находит семью полковника и докладывает о героической смерти Най-Турса. Чтобы помочь семье погибшего, Николай отыскивает тело полковника в морге и устраивает похороны.

Предполагаемый прототип Николки Турбина

Образ литературного героя Николки Турбина, созданный в романе «Белая гвардия», практически во всем соответствует реальному историческому прототипу — брату писателя Николаю Афанасьевичу. В описании внешности, поведении, характере, судьбе Николая Турбина легко узнается Николай Афанасьевич Булгаков. Он родился 20 августа 1898 года. В июне 1917 года окончил 1-ю Киевскую Александровскую гимназию, и, несмотря на то, что хотел поступить на медицинский факультет Киевского университета, из-за военных событий на фронте 15 июля 1917 года стал юнкером Киевского инженерного училища, которое по старинке называли Алексеевским.

Юнкера-алексеевцы носили ярко-красные околыши на фуражках и такие же погоны, обшитые серебряным кантом. Это их выгодно выделяло из общей юнкерской массы города Киева, в котором в то время находилось четыре военных училища (считая и инженерное) и пять школ прапорщиков. Алые околыши и погоны юнкеров-алексеевцев мы можем встретить на многих страницах романа «Белая гвардия». В этом нет ничего странного, поскольку все юнкера с 1917 года стали в семье Булгаковых ассоциироваться с Николкой и его юнкерской формой. Стоит добавить, что белая армия в 1918—1920 годах в подавляющем большинстве носила форму с ярко-красными погонами. Интересной представляется еще одна деталь юнкерского быта Николая Булгакова, перешедшая в роман «Белая гвардия», а затем и в пьесу «Дни Турбиных». Это песня Николаевского кавалерийского училища «Бутылочка», переделанная на инженерный лад.

Цитатная характеристика Николки Турбина

Полное имя героя — Николай Васильевич Турбин. По происхождению Николка Турбин является дворянином. Возраст Николки Турбина — семнадцать с половиной лет (на декабрь 1918 года):

«...Николке — семнадцать с половиной».

У Николки есть старший брат Алексей (28 лет) и старшая сестра Елена (24 года):

«Алексею Васильевичу Турбину, старшему — молодому врачу — двадцать восемь лет. Елене — двадцать четыре».

О внешности Николки известно, что у него голубые глаза, светлые волосы («вихры») и длинный нос:

«...Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито».

«...на скамеечке Николка с вихром...».

«Николка, шмыгнув длинным носом, первый заметил это».

«Светлые волосы стали дыбом, словно кто-то Николку долго трепал».

У Николки очень открытое, располагающее к себе лицо:

«У вас очень открытое лицо, располагающее к себе, — сказал вежливо Лариосик и до того засмотрелся на открытое лицо, что не заметил, как сложил сложную гремящую кровать и ущемил между двумя створками Николкину руку. Боль была так сильна, что Николка взвыл, правда, глухо, но настолько сильно, что прибежала, шурша, Елена».

Николка Турбин является добрым человеком, по словам его сестры Елены:

«Так вот все лжешь себе, лжешь, а как задумаешься, — все ясно — ненавидят. Николка, тот еще добрее, а вот старший... Хотя нет. Алеша тоже добрый, но как-то он больше ненавидит».

Судя по всему, Николка является прямым, порой бестактным человеком. Он прямо говорит, что думает:

«Николке и Алексею не о чем было говорить с Тальбергом. Да и говорить было бы очень трудно, потому что Тальберг очень сердился при каждом разговоре о политике и, в особенности, в тех случаях, когда Николка совершенно бестактно начинал: «А как же ты, Сережа, говорил в марте...».

Николка — гордый человек в отличие от своего старшего брата Алексея, которого автор называет «человеком-тряпкой»:

«Братья вежливо промолчали, стараясь не поднимать бровей. Младший из гордости, старший потому, что был человек-тряпка».

По мнению его старшего брата Алексея, Николка является «никаким остряком», то есть у него не очень получается острить, шутить:

«— Алексей на митинге незаменимый человек, оратор, — сказал Николка. — Николка, я тебе два раза уже говорил, что ты никакой остряк, — ответил ему Турбин, — пей-ка лучше вино».

Николка умеет играть на пианино. Также он любит играть на гитаре:

«Но в гостиной не слыхали. Пианино под пальцами Николки изрыгало отчаянный марш: "Двуглавый орел", и слышался смех».

Николка, как и его брат Алексей, является монархистом, сторонником монархии, в частности сторонником свергнутого царя Николая II. В связи с этим у Турбиных, например, в тайнике хранится фотография наследника Алексея, сына Николая II:

«Кроме того, произошло второе и неожиданное препятствие: коробка со вложенными в нее револьверами, погонами Николки и Алексея, шевроном и карточкой наследника Алексея...»

По словам автора, Первая мировая война и революция ломают жизнь Николки и его семьи:

«Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете».

За несколько месяцев до событий, описанных в романе, в мае 1918 года, умирает мать Николки. Смерть матери потрясает юношу:

«Когда отпевали мать, был май, вишневые деревья и акации наглухо залепили стрельчатые окна».

«Алексей, Елена, Тальберг и Анюта, выросшая в доме Турбиной, и Николка, оглушенный смертью, с вихром, нависшим на правую бровь, стояли у ног старого коричневого святителя Николы. Николкины голубые глаза, посаженные по бокам длинного птичьего носа, смотрели растерянно, убито. Изредка он возводил их на иконостас, на тонущий в полумраке свод алтаря, где возносился печальный и загадочный старик бог, моргал. За что такая обида? Несправедливость? Зачем понадобилось отнять мать, когда все съехались, когда наступило облегчение?»

Отец Николки, профессор Турбин, судя по всему, умер несколько лет назад:

«Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли...»

Николка является унтер-офицером, юнкером, то есть студентом военного училища в Городе (Киеве):

«Пожал унтер-офицерскими плечами».

«— Вы кто? — Студент».

Некоторое время назад учеба в училище прекратилась, так как начальник училища, генерал Богородицкий, сдался немцам:

«Были юнкера. В Городе к началу революции оставалось четыре юнкерских училища — инженерное, артиллерийское и два пехотных. Они кончились и развалились в грохоте солдатской стрельбы и выбросили на улицы искалеченных, только что кончивших гимназистов, только что начавших студентов, не детей и не взрослых, не военных и не штатских, а таких, как семнадцатилетний Николка Турбин...»

«Туча солдат осадила училище, ну, форменная туча. Что поделаешь. Испугался генерал Богородицкий и сдался, сдался с юнкерами. Па-а-зор...»

В начале романа, в декабре 1918 года, Николка Турбин уже не учится в училище, он участвует в формировании студенческого дивизиона, который должен защитить Киев от армии Петлюры. Николка состоит в третьем отделении первой дружины этого дивизиона:

«На плечах у Николки унтер-офицерские погоны с белыми нашивками, а на левом рукаве остроуглый трехцветный шеврон. (Дружина первая, пехотная, третий ее отдел. Формируется четвертый день, ввиду начинающихся событий.)»

В романе описывается трагический день, 14 декабря 1918 года, когда гетман и его приближенные предают свою армию («белую гвардию») и сбегают за границу. В тот же день в Город (Киев) вступают войска Петлюры. В результате чего жизнь Николки, его семьи и друзей, то есть представителей «белой гвардии», оказывается в опасности:

«Выяснилось, что Николки и Шервинского уже нет. Николка спозаранку свернул какой-то таинственный красненький узелок, покряхтел — эх, эх... и отправился к себе в дружину...».

14 декабря по стечению обстоятельств 17-летний Николка Турбин остается за старшего в своем отделе и вынужден руководить 28 юнкерами, по сути своими же товарищами:

«В облупленном и жарко натопленном помещении бывших казарм на Львовской улице томился третий отдел первой пехотной дружины, в составе двадцати восьми человек юнкеров. Самое интересное в этом томлении было то, что командиром этих томящихся оказался своей персоной Николка Турбин. Командир отдела, штабс-капитан Безруков, и двое его помощников — прапорщики, утром уехавши в штаб, не возвращались. Николка — ефрейтор, самый старший, шлялся по казарме, то и дело подходя к телефону и посматривая на него».

Днем 14 декабря 1918 года Николка получает приказ от штаба вести свой отряд в указанное место в Киеве. Николка выполняет приказ и отправляется по маршруту со своими 28 юнкерам:

«Так дело тянулось до трех часов дня. Лица у юнкеров, в конце концов, стали тоскливыми... эх... эх... В три часа запищал полевой телефон».

«— Кто говорит?

— Унтер-офицер Турбин.

— Вы старший?

— Так точно.

— Немедленно выведите команду по маршруту.

И Николка вывел двадцать восемь человек и повел по улице».

В этот момент Николка и его товарищи еще не знают, что город уже захвачен Петлюрой и что они по сути находятся в западне:

«Со всех сторон наехала конница, потому что нас посадили в западню».

Николка со своим отрядом находится в указанном месте в Городе. Вдруг он видит, что полковник Най-Турс со своими подчиненными-юнкерами бежит откуда-то. Най-Турс кричит Николке и его юнкерам, чтобы те бежали прочь от наступающих петлюровцев. Николка отпускает своих юнкеров, а сам остается. Полковник Най-Турс не раз просит Николку бежать прочь, но тот остается с ним:

«— Юнкегга! Слушай мою команду: сгывай погоны, кокагды, подсумки, бгосай огужие! По Фонагному пегеулку сквозными двогами на Газъезжую, на Подол! На Подол!! Гвите документы по догоге, пгячьтесь, гассыпьтесь, всех по догоге гоните с собой-о-ой!»

Най-Турс бежит к пулемету и стреляет в сторону приближающихся петлюровцев. Николка помогает ему, пуская ленту в пулемет:

«Най-Турс с размаху всадил кольт в кобуру, подскочил к пулемету у тротуара, скорчился, присел, повернул его носом туда, откуда прибежал, и левой рукой поправил ленту. Обернувшись к Николке с корточек, он бешено загремел:

— Оглох? Беги! Странный пьяный экстаз поднялся у Николки откуда-то из живота, и во рту моментально пересохло.

— Не желаю, господин полковник, — ответил он суконным голосом, сел на корточки, обеими руками ухватился за ленту и пустил ее в пулемет. Вдали, там, откуда прибежал остаток най-турсова отряда, внезапно выскочило несколько конных фигур. Видно было смутно, что лошади под ними танцуют, как будто играют, и что лезвия серых шашек у них в руках. Най-Турс сдвинул ручки, пулемет грохнул — ар-ра-паа, стал, снова грохнул и потом длинно загремел».

Приближающиеся петлюровцы смертельно ранят храброго полковника Най-Турса. Он умирает на руках у Николки. Умиря, полковник еще раз просит Николку не геройствовать и бежать прочь:

«Затем полковник Най-Турс оказался лежащим у ног Николки. Николкин мозг задернуло черным туманцем, он сел на корточки и неожиданно для себя, сухо, без слез всхлипнувши, стал тянуть полковника за плечи, пытаясь его поднять. Тут он увидел, что из полковника через левый рукав стала вытекать кровь, а глаза у него зашли к небу.

— Господин полковник, господин...

— Унтег-цег, — выговорил Най-Турс, причем кровь потекла у него изо рта на подбородок, а голос начал вытекать по капле, слабея на каждом слове, — бгосьте гегойствовать к чегтям, я умигаю... Мало-Пговальная...».

При виде убитого Най-Турса Николке становится страшно от тоски и одиночества. Молодой человек наконец решает бежать, пока его не убили петлюровцы. Он забирает себе на память пистолет убитого Най-Турса, ползет на животе с перекрестка и прячется за углом, чудом выжив:

«"Не страшно?" — подумал Николка и почувствовал, что ему безумно страшно. "Отчего? Отчего?" — думал Николка и сейчас же понял, что страшно от тоски и одиночества, что, если бы был сейчас на ногах полковник Най-Турс, никакого бы страха не было... Но полковник Най-Турс был совершенно недвижим, больше никаких команд не подавал, не обращал внимания ни на то, что возле его рукава расширялась красная большая лужа, ни на то, что штукатурка на выступах стен ломалась и крошилась, как сумасшедшая. Николке же стало страшно от того, что он совершенно один. Никакие конные не наскакивали больше сбоку, но, очевидно, все были против Николки, а он последний, он совершенно один... И одиночество погнало Николку с перекрестка. Он полз на животе, перебирая руками, причем правым локтем, потому что в ладони он зажимал най-турсов кольт. Самый страх наступает уже в двух шагах от угла. Вот сейчас попадут в ногу, и тогда не уползешь, наедут петлюровцы и изрубят шашками. Ужасно, когда лежишь, а тебя рубят... Я буду стрелять, если в кольте есть патроны... И всего-то полтора шага... подтянуться, подтянуться... раз... и Николка за стеной в Фонарном переулке».

После этого происшествия пистолет (кольт) Най-Турса становится для Николки самой ценной вещью:

«Вот оно что. Город захватили. В Городе бой. Катастрофа. Николка, все еще задыхаясь, обеими руками счищал снег. Кольт бросить? Най-турсов кольт? Нет, ни за что. Авось удастся проскочить. Ведь не могут же они быть повсюду сразу?»

По пути домой Николка видит на улице молодого кадета, который, ничего не подозревая, стоит с винтовкой. Николка не может пройти мимо и позволить кадету по глупости погибнуть, он говорит кадету, что Город захвачен бандами Петлюры и что нужно прятаться дома, а также предупредить всех, кого можно. После этого Николке удается добраться до дома. Он наконец оказывается в безопасности:

«Кадетишка вздрогнул, испугался, отшатнулся, но потом угрожающе ухватился за винтовку. Николка же старым испытанным приемом, напирая и напирая, вдавил его в подъезд и там уже, между двумя дверями, внушил:

— Говорю вам, прячьтесь. Я — юнкер. Катастрофа. Петлюра Город взял.

— Как это так взял? — спросил кадет и открыл рот, причем оказалось, что у него нет одного зуба с левой стороны.

— А вот так, — ответил Николка и, махнув рукой по направлению верхнего Города, добавил: — Слышите? Там конница петлюрина на улицах. Я еле спасся. Бегите домой, винтовку спрячьте и всех предупредите».

Николка хочет выяснить, что же значат те загадочные слова полковника Най-Турса о «Мало-Провальной»:

«На лице у Николки показались колючие и нелепые без двадцати час оттого, что в Николкиной голове был хаос и путаница, вызванная важными загадочными словами "Мало-Провальная..."., словами, произнесенными умирающим на боевом перекрестке вчера, словами, которые было необходимо разъяснить не позже, чем в ближайшие дни».

Тем временем однажды ночью петлюровцы находят в тайнике на улице коробку, в которой Николка прячет пистолет Най-Турса (коробка хранится на улице). Николку очень расстраивает, что пистолет попал в руки негодяев. Молодой человек предпочел быть убитым, чем расстаться с этим дорогим для него пистолетом:

«— Не говоря о том, что Алеша оторвет мне голову, если, даст бог, поправится, — продолжал Николка, — но самое главное... най-турсов кольт!.. Лучше б меня убили самого, ей-богу!..»

После гибели Най-Турса Николка упорно пытается выяснить, что значат предсмертные слова Най-Турса про Мало-Провальную. Наконец ему удается узнать, что семья убитого полковника живет на Мало-Провальной улице. Николка приходит по этому адресу:

«Заветной цели, о которой Николка думал все эти три дня, когда события падали в семью, как камни, цели, связанной с загадочными последними словами распростертого на снегу, цели этой Николка достиг. Но для этого ему пришлось весь день перед парадом бегать по городу и посетить не менее девяти адресов. И много раз в этой беготне Николка терял присутствие духа, и падал и опять поднимался, и все-таки добился».

«По аллее спустился, наконец, Николка, облегченно вздохнул, увидел, что войска на Крещатике нет, и устремился к заветному, искомому месту. "Мало-Провальная, 21". Таков был Николкой добытый адрес, и этот незаписанный адрес крепко врезан в Николкином мозгу».

Николка сообщает матери и сестре Най-Турса о том, что тот погиб. Эта новость потрясает бедных женщин. Сам Николка тоже не выдерживает и начинает неудержимо рыдать:

«Мать Най-Турса валилась навзничь и кричала:

— Четыре года! Четыре года! Я жду, все жду... Жду! — Тут молодая из-за плеча Николки бросилась к матери и подхватила ее. Николке нужно было бы помочь, но он неожиданно бурно и неудержимо зарыдал и не мог остановиться».

Николка со слезами рассказывает семье Най-Турса о том, что тот погиб, как настоящий герой, что Най-Турс спас жизнь юнкерам, а сам прикрыл их огнем:

«— Он умер, — ответил Николка самым своим лучшим голосом, — он умер, знаете ли, как герой... Настоящий герой... Всех юнкеров вовремя прогнал, в самый последний момент, а сам, — Николка, рассказывая, плакал, — а сам их прикрыл огнем. И меня чуть-чуть не убили вместе с ним. Мы попали под пулеметный огонь, — Николка и плакал и рассказывал в одно время, — мы... только двое остались, и он меня гнал и ругал и стрелял из пулемета... Со всех сторон наехала конница, потому что нас посадили в западню. Положительно, со всех сторон».

После этого Николка помогает семье Най-Турса отыскать тело убитого, что оказывается непросто, а затем устроить его похороны. Николка чувствует, что его совесть теперь спокойна, что он сделал все, что мог, для этого замечательного, храброго человека:

«В ту же ночь в часовне все было сделано так, как Николка хотел, и совесть его была совершенно спокойна, но печальна и строга. При анатомическом театре в часовне, голой и мрачной, посветлело. Гроб какого-то неизвестного в углу закрыли крышкой, и тяжелый, неприятный и страшный чужой покойник сосед не смущал покоя Ная. Сам Най значительно стал радостнее и повеселел в гробу».

Убитая горем мать Най-Турса благодарит доброго Николку за его помощь в организации похорон. В ответ Николка опять начинает плакать:

«Старуха мать от трех огней повернула к Николке трясущуюся голову и сказала ему:

— Сын мой. Ну, спасибо тебе.

И от этого Николка опять заплакал и ушел из часовни на снег. Кругом, над двором анатомического театра, была ночь, снег, и звезды крестами, и белый Млечный путь».

Николка влюбляется в Ирину Най, сестру убитого полковника, и ходит к ней в гости на Мало-Провальную улицу. По стечению обстоятельств возлюбленная его старшего брата Алексея Турбина тоже живет на этой улице. Таким образом оба брата Турбина ходят на Мало-Провальную улицу — каждый к своей возлюбленной. Чем заканчиваются эти истории любви, в романе не говорится:

«— Никол? Ты? Братья столкнулись нос к носу в нижнем ярусе таинственного сада у другого домика. Николка почему-то смутился, как будто его поймали с поличным.

— А я, Алеша, к Най-Турсам ходил, — пояснил он и вид имел такой, как будто его поймали на заборе во время кражи яблок.

— Что ж, дело доброе. У него мать осталась?

— И еще сестра, видишь ли, Алеша... Вообще.

Турбин покосился на Николку и более расспросам его не подвергал. Полпути братья сделали молча. Потом Турбин прервал молчание.

— Видно, брат, швырнул нас Пэтурра с тобой на Мало-Провальную улицу. А? Ну, что ж, будем ходить. А что из этого выйдет — неизвестно. А?»